–– Это качка. Моя слабость пройдет. Я обязательно привыкну, – шептала еле слышно она себе.
– Евгения Александровна, доброй ночи! Я сожалею, но нас не представили. Мы с Вами до сих пор не знакомы. Я, видите ли, попал на борт перед самым отплытием по рекомендации князя Васильева и госпожи Дроздовой, фавориткой государыни. Итак, – Аркчеев Григорий Исакович, штурман нашей шхуны.
– Очень приятно. Евгения Александровна Звягинцева, – и девушка протянула собеседнику руку.
– Я не сторонник всякого рода домыслов и примет, что женщина на корабле приносит только несчастья. Простите за откровенность. Но наверняка, Вы эту догму слышали и ранее. Пренеприятно звучит. Я считаю, что в нашей мужской компании, вы нам будете, как путеводная звезда, Евгения Александровна.
– Как скоро мы будем в порту Муром? Мне кажется, вы должны об этом знать.
–Мадам. Если не испортится погода и не усилится встречный ветер, уверяю Вас, очень быстро. Но не хочу преждевременно сообщать об этом. Лучше воочию наблюдать за приближением северного городка с мостика, чем рассуждать или скажем гадать, простите, на кофейной гуще. Дорога есть дорога. Всякое может быть.
– Я только слышала от Вас, что Вы не сторонник всякого рода примет. Но, возможно, я и показалась Вам любопытна не ко времени.
– Нет, нет. Я понимаю Ваше желание быстрее тронуться в путь от последнего нашего пристанища, так скажу, оттолкнуться надолго от твердыни земли…
– Простите, прохладно, я вынуждена Вас оставить.
– Всего хорошего мадам.
Евгения Александровна прошла к носу корабля. Здесь два моряка слаживали канаты. Потом один из них стал перебирать какие – то цепи. Из судового отсека доносился шум двигателя. По веревочной лестнице сверху спускался еще какой-то матрос. В общем, началась еще не полярная, но уже северная жизнь.
С погодой везло и в начале октября судно «Екатерина Великая» подходило к городу Мурому, прикрытому легкой шапкой свежевыпавшего снега. На берегу опасения Петра Григорьевича подтвердились. Со снабжением собаками и упряжками были большие затруднения. Нужно было ждать от нескольких недель до месяца. Но времени осталось настолько мало, что об этом не могло быть и речи. Поэтому на шхуну попала только часть породистых лаек, остальные же больше походили на необученных к езде и не приспособленных к суровым условиям.
Город, закиданный снегом, жил своей жизнью. Из маленьких домиков повсюду струйками поднимался теплый дымок. По укатанным дорогам проезжали лошади с санями. В кузнях стучали молотки. Гудел и небольшой заводик у пристани по ремонту корабельного оборудования, работал тут же и рыбный цех, и оттуда доносился запах копченостей. У пристани грузчики с перекупщиками ждали прихода рыболовецких траулеров.
Евгения Александровна проверяла списки и доукомплектовывала судно необходимым грузом. На борт заносились ледорубы, лопаты, дрова, уголь и через двое суток напряженной очередной подготовки все уже было готово к дальнейшему продолжению плавания. На море, на поверхности плавают небольшие кусочки льда, – вестники приближения холодов. Петр Григорьевич торопится, пока еще он не крепок. Следует продвинуться как можно дальше, используя преимущества чистой воды и быть готовым ко всему. Возможно, придется зимовать и среди ледяных просторов, ждать потепления вдали от уютных городов и поселков и освобождения от ледяного плена. Кажется, все учли. Не замеченного не осталось. Вот только с собаками… Но если будет идти все по плану, возможно все станет на свои места и не будет в них острой необходимости.
При построении команды перед отплытием не стало хватать двух человек. Матроса Гнедько Сидора и гарпунщика Ивана Солопова. Судно задержалось еще почти на сутки, но пропавшие себя так и не обнаружили.
А в час отплытия на пристани стояло десятка три провожающих.
– Самоотверженный поступок, – твердил мэр северного городка.
– Какая отвага во имя нового, во имя блага России! – вторила ему его супруга.
–Быть может у Вас будут господин капитан какие-то пожелания? – интересовался городовой.
– Спасибо дружище, нам пора! До встречи через год.
Прощайте!
– Прощайте! Удачи!.. Ура!!…Ура!… Ура..
Глава 2
И маленькое неприметное суденышко начало уходить все дальше и дальше на восток.
Уже через неделю плавания температура заметно снизилась и скоро о борт стал назойливо биться лед. Иногда его было так много, что, казалось, пройти сквозь него просто невозможно. Но он выглядел еще достаточно слабым и хрупким и от одного прикосновения корабля распадался на части.
В каютах в течение дня приподнятое настроение. Никто не унывал. Каждый выполнял поставленную задачу и твердо верил в благополучный исход плавания. Были время от времени и недомолвки, споры об покинувших в Муроме судно. Во время этих малоприятных разговоров все таки начинало чувствоваться скрытое недовольство, раздражение. Закрадывалось далеко, в глубине души, сомнение, но после беседа возвращалась в свое русло.
Прошло уже более месяца с момента выхода шхуны из Мурома и вначале суровое и холодное море уже не казалось таким страшным. Слабо светило у горизонта засыпающее солнце, от дыхания на морозном воздухе шел пар и штурман, разговаривая время от времени с капитаном не совсем точно, но сообщал сроки прихода в точки, соответствующие траверзам крупных рек или бухт, островов. И пока все шло по графику, что Петра Григорьевича и вдохновляло, и придавало хорошее настроение.
Как-то за завтраком Женя поделилась с капитаном своими соображениями:
– Петр Григорьевич, мне кажется, самое время подойти поближе к земле и, если нам подойдут условия, остановиться и перезимовать. Все таки, наверняка, там живут какие-нибудь туземцы и с ними будет проще, спокойнее и если хотите, веселее.
–Женечка. Я вам очень благодарен за Ваш совет. Я об этом тоже думал. Но мы еще слишком мало прошли. Погода нам помогает, еще есть возможность продвигаться дальше. Лед не настолько велик. Пройденное не нужно покорять дважды. Нужно торопиться. У нас есть собаки, пусть не много. Но это нам поможет добраться до большой земли довольно быстро, как мы этого только пожелаем. Конечно, когда мы станем, а это произойдет уже очень скоро, за судном команде необходимо следить. Чтобы нас не раздавило льдами, возможно придется при морозах вырубать лед вокруг бортов. Когда это доведется делать,
– это будет одно из самых ответственных мероприятий, которое необходимо исполнять вовремя и самым должным образом. Конечно, для этого не требуется присутствие всего экипажа. Не нужно думать, что здесь, на шхуне, где мы себя чувствуем вполне сносно, будет хуже, чем на берегу. Хотя я не отрицаю о возможности снарядить туда группу для проведения изучения местности и условий для благополучного переезда основного состава на зиму. Сегодня, я думаю, Вы не должны себя утруждать различного рода домыслами. Вы можете вышивать, готовить. Сейчас Вы учите команду необходимым наукам, преподаете философию, английский, французский языки, математику, что угодно. Ваше образование позволяет этим заниматься. И это здорово.
–Прошу прощения, если мои советы помешали Вашим планам.
Капитан решил отвлечь свою спутницу от необходимости продолжать беседу о наболевшем:
– Иногда нам попадается толстый лед, оторванные припаи и крупные его массивы вроде айсбергов. Вы, наверное, успели это заметить.
Женя при его разговоре смотрит в окно и о чем то размышляет:
–
Так вот, продолжает Петр Григорьевич, – в этом случае нам приходится маневрировать, чтобы не случилось происшествия. У рулевого и дежурного матроса сейчас очень ответственное время.
Кстати, вчера один из них заметил на одном из таких ледовых островков белых медведей. И оказывается они плавают не хуже моржей! Представьте себе Евгения Александровна, пока они искали винтовку, медведь словно растворился. Нашего бы фотографа из Петербурга сюда. Эта была бы самая исключительная фотография, сделанная в этих полярных широтах. Медведь на льдине и рядом наше судно! Трудно поверить, но факт! Поистине факт!
–Петр Григорьевич, Вы правы. Но ведете сейчас себя как кадет, только что поступивший в военное училище, – Женя рассмеялась.
– Женечка, если бы Вы знали, как Вы хорошо сейчас выглядите, как Вам идет этот смех, который лечит от любых недугов. Я хочу Вам сказать, что все эти просторы, эти необозримые края, – они Ваши вместе со всей живностью. Скоро я положу к Вашим ногам меха. Много мехов. Вам будут завидовать. Вы будете купаться в славе. Вашу карету станут носить по нашему возвращению на руках и Вам не нужно будет к ней лошадей!
– Перестаньте! Все это слышать забавно и только! Я здесь из-за Вас и этим сказано все! Чтобы Вы или достигли своей цели или разочаровались в ней, как бы это прискорбно не звучало. Результат положительный важен несомненно. Важна, естественно, победа над всякого рода шепотом за нашими спинами. От него при неудачах не деться никуда. Я понимаю, что при нашем возврате, не выполнив поставленной цели, вы встретите колкие взгляды и усмешки наших соотечественников, можете лишиться должности и чинов, но мужайтесь, если хотите остаться жить, если действительно цените нашу с Вами любовь!
–Что Вы мне хотите сказать на сей раз Вашими прозрачными высказываниями?
– Только то, что стихия неуправляема с нашего маленького корабля и наше самопожертвование может уйти вслед за… за,… если хотите , вот за тем кусочком льда. Мы не знаем, что с ним будет завтра, быть может он растает, а может превратиться в огромный айсберг.
Если в этот миг внимательно присмотреться, то в полумраке каюты можно заметить навернувшуюся слезу у Жени. Она застлала ей глаза и приготовилась предательски скатиться по щеке, но голос у нее оставался по прежнему ровный и твердый, даже с ноткой некой простительной иронии.
–Да, – уже тихо ответил капитан. – Я этого боюсь больше всего, равно как и неудаче в пути, так и возвращению с ней обратно. Мне доверили людей и шхуну и я не хочу замарать достоинство дворянина и офицера. Но Вы безусловно правы. Наш корабль не достаточно силен в этих чуждых для нас водах. Но есть провидение, есть силы на небесах, которые нам помогут довершить начатое дело!
На палубе послышался выстрел. На его шум стала собираться команда.
Внизу, у левого борта, ревело раненое животное, заливая кровью лед.
Прозвучал еще один и медведь замер, оскалив неподвижно свои острые разъяренные клыки.
– Нас преследует удача Женечка, начинают сбываться мои слова, – шутит он.
– Спустить шлюпку на воду! Струганов, Вишанский, Лобов, – заняться разделкой туши!
Стало заметно оживленнее, веселей. Сверху то и дело слышались советы. Моряки ловко управлялись со зверем, свежуя его. Мясо покрывалось лишь на секунды уже который час расплясавшимися с немного просветлевшего на востоке неба снежинками. Все предвкушали вкусный обед. Боцман потирал руки. Стоящие на палубе принимали в алюминиевых чанах разделанные, дымящиеся от мороза, куски парного мяса.
– Я бы Вам посоветовал, – проговорила капитан в адрес повара, – мясо при приготовлении пищи больше кипятить в котле, потому, как у нас нет специальной лаборатории для его исследования на различного рода заболевания.
– Я приму Ваши слова к сведению. Все сказанное Вами непременно будет исполнено.
И действительно на протяжении довольно длительного времени людей не приглашали за стол.
– Капитан? – поинтересовался боцман. По случаю такого праздника, первой удачной охоты, разрешите выдать команде спирт?
Дозволяю, но не переусердствуйте.
Медвежатина пришлась всем по вкусу, жир перетапливался и из него мастерились свечи жировики. Через несколько дней, шкуру медведя, огромную белую, уже достаточно выделанную, преподнесла команда в подарок на очередном ужине Евгении Александровне. И она была настолько большая, что заняла в каюте под ногами практически все место.
– Стало заметно теплее после того, как у меня появилась эта громадная прелесть. Спасибо Петр Григорьевич Вам и
матросам за вашу заботу.
–Больше им. Сегодня нам дополнительные запасы с продуктами и со шкурами никак не помешают. Когда попадется еще такой зверь, я прикажу, чтобы Вам дали Евгения Александровна возможность на право первого выстрела. Вы себя почувствуете богиней охоты, другого слова я не смогу подобрать, желая сделать Вам приятное.
-Нет. Я к этому не готова. Да и незачем. Я не хочу убивать кого бы то ни было. Избавьте меня от этого и простите , если своими словами я Вас немного расстроила.
– Ну что Вы. Я ведь хотел доставить Вам только удовольствие в нашей немного однообразной жизни. Только и всего. Не смею возражать.
Они оба некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Девушка нежно провела ладонью по руке Петра Григорьевича. При этом медленно, уже тихим голосом произнесла:
–Вы мне можете доверять во всем… И если будет нужно я стану оказывать Вам помощь.
– Спасибо. Других слов я от Вас ожидать и не мог. Темнеет. Будем готовиться ко сну. Я прикажу коку заварить чая.
–Нет, нет. Не надо. Какой короткий стал день. И эти непривычно сильные морозы…
–Но в этом есть и преимущество. Здесь нет той сырости, которая нас так удручала в Петербурге.
–Тут, вдали то людей, от цивилизации, я ощущаю покой, зыбкий покой, который постоянно нарушается треском льда за кормой.
–Уважаемая Евгения Александровна! Милая моя! – Павел Григорьевич взял ее руки в свои и стал перед сидящей девушкой на колени.
–Надо, надо Евгения Александровна к этому просто привыкнуть, привыкнуть к трудностям и опасностям, которые нас здесь подстерегают. До сих пор мы этого не делали.
– Мне кажется, – Женя прикоснулась кончиком мизинца к щеке капитана, – Вы это совершили самый первый. На Вас равняемся мы все, Ваши подчиненные, Ваша команда, мой рыцарь, покоритель северных просторов.
–Каково же у Вас общее впечатление о нашем путешествии, плавании или походе, как хотите, только я хочу услышать откровенный ответ, – поинтересовался капитан.
–Это слишком сложный вопрос. Я иногда забываю, где я нахожусь под монотонный убаюкивающий шелест этих застывших бесчувственных нагромождений, но, когда вижу Вас рядом!.. Когда окунаюсь в жизнь экипажа!
– Как Вам люди на шхуне Евгения Александровна?
– Вы знаете, однозначного ответа дать сию минуту не могу. Впрочем, быть может, я не права, то есть… У меня в голове какие- то противоречивые мысли по этому поводу.
– Вас что-то смущает? Откройтесь же,
–Петр Григорьевич, – простите мне душно, давайте выйдем на воздух.
На палубе необычно тихо. Безветренная морозная погода. Все небо усеяно большими и малыми яркими и тусклыми звездами. Их так много и они нависали настолько низко, что казалось, вот – вот обожгут своим призрачным светом каждого, кто осмелится на них в эти секунды взглянуть.
– Так вот. Мы с Вами не первый месяц в пути и я себя не могу чувствовать всегда свободно. Дело в том, что…
– Договаривайте же, наконец.
– Не торопите меня, иначе я не смогу продолжать.
– Простите, если это Вам доставляет затруднение. Я буду внимательней… Я уже показался Вам слишком настойчивым.
– Я ни на кого не сержусь. Поймите меня. Ведь я стараюсь понять людей на этом судне. Они мужчины. Им нужна ласка, тепло… Наконец женщина. Эти взгляды. Я иногда чувствую себя не ловко. И потом, как хотите, но Ваш штурман.., он Вас недолюбливает. Вы ему не по сердцу, Петр Григорьевич. Я со стороны это вижу. Человек я проницательный и от меня укрыть что-то не так просто. Желаю Вам только добра. Отнеситесь же к моим словам совершенно серьезно. Будьте с ним осторожны!
– Евгения, Вы… Возможно это всего лишь домыслы и Вам все показалось. Мы с ним в дружном расположении, он очень даже неплохо выполняет свои обязанности.
– Сегодня, в полдень, я проходила и у трапа в моторный отсек шел оживленный разговор его, штурмана, и еще трех матросов. Вернее двух матросов и механика. Что-то говорили о Вас, звучали в Ваш адрес оскорбительные выпады. После того, как я была замечена, беседа на секунду умолкла, и разговор перешел уже совершенно на другую тему.
– Как же все это понимать?
– А как хотите. Но я от Вас ничего не укрыла. На занятиях, которые я провожу среди команды по географии и иностранным языкам, в перерывах ничего подобного я не замечала.
–Я подумаю над Вашими словами.
Капитан прошелся несколько раз назад, вперед. Потом быстро подошел к своей спутнице:
– Женя! Я отвечаю здесь за судьбу каждого из нас и успокоюсь, когда на берегу люди сами изъявят желание закончить службу. Но пока этого не произошло, я, соблюдая присягу на верность отечеству и государю…, в конце концов, я должен оправдать доверие людей, который вверили мне это судно, имущество, если хотите…
–Не надо, не продолжайте. Я Вас озадачила. Надеюсь нам обоим извлечь отсюда пользу хотя бы в том, чтобы быть начеку, в случае непредвиденных обстоятельств. А может и не стоило мне все это говорить? Но иначе я поступить не могла… Вообще, мне кажется пора спать.
Женя на несколько секунд закрыла глаза, и так хотелось открыть их и увидеть рядом привычный далекий родной берег. Она гладит голову Петра Григорьевича.
– Мы будем отдыхать Женечка, и все будет хорошо. Мы уже достаточно прошли и, думаю, удача нас не оставит, она нам станет сопутствовать и дальше.
ГЛАВА 3
ВЫНУЖДЕННЫЙ РЕЙД
Шхуна непрерывно пробивалась через небольшой слой льда, временами появлялись его целые поля, но он все еще был недостаточно крепок, чтобы начать чинить серьезные препятствия.
Но уже через несколько дней, рано утром, Женя вышла на заметенную снегом палубу. Видно, как среди матросов начала появляться тревога. Да и стало понятно почему. Впереди, по курсу, просматривался сплошной твердый зеркальный панцирь и прорваться через него дальше становилось невозможным. И не только вперед, но и назад. Теперь путь отрезан.
Сначала несколько человек вышли вперед судна, наивно пытаясь расчистить ломами дорогу для его движения, но через некоторое время, поняв, что попали надолго в ледяную ловушку, прекратили всякие действия.
Подошел Петр Григорьевич и люди словно магнит стали к нему притягиваться. Семнадцать человек. Все в этот миг теперь наверху. Морозный ветер треплет парусину на мачтах, сносит на юг дымок от печи кают компании, моторного отсека. Внизу мерно работает мотор и среди этого однообразного шума нависло угрюмое молчание, продлившееся минуту, две, а может и вечность. Молчали с командой и крыги льда, надолго запаянные в соленую воду
– Друзья! – начал Петр Григорьевич. – Мы готовились к нашей экспедиции, видит Бог. И уже там, на большой земле запасались терпением. Теперь оно поможет нам набраться силы, набраться воли и жить, жить дальше. Всего у нас в достаточном количестве, чтобы дождаться весны. И с ее приходом продолжить наш путь! Конечно, придется также работать, заниматься и охотой, и рыбной ловлей, ремонтом судна, поддержкой его в нужном состоянии, заниматься и теоретической подготовкой. Я учитывал такое стечение обстоятельств. К сожалению теплые дни в этих местах довольно редкое явление и мы должны были начать зимовку, по моим предположениям, еще раньше. Значительно раньше! Поэтому, пройденный маршрут,– это часть нашей, еще не завоеванной победы.
А сейчас попрошу заняться повседневными делами.
Боцман, составьте список людей, по несению дежурства, список выхода на охоту на лед. Скоро займемся и рыбным промыслом. Нужно позаботиться и о бане.
– Штурман укажите мне место на карте, где мы сегодня вынуждены остановиться.
–Господин капитан, здесь, извольте посмотреть, на семьдесят девятой параллели, недалеко от вот этой кромки береговой черты, что выгнута полуостровом. Расстояние до нее не более тридцати пяти миль.
– Хорошо бы пробиться к берегу, там найти местных жителей или по крайней мере удобное место, где мы могли бы обосноваться, устроив лагерь и использовать при этом на обогрев местный лес, ту же лиственницу, карликовую березу или другие деревья, которые там растут. Это нам дало бы возможность экономить наши запасы.
–Вы правы капитан. Что-нибудь для облегчения нашего пребывания мы там найдем или нет, сейчас сказать сложно. Нужно посылать туда людей для изучения местности и условий на ней.
О проекте
О подписке