Вначале Сергей ничего не увидел, однако потом его внимание привлекло короткое нездоровое шевеление. Ага! Вот и его источник. Люди, разумеется, сколько – непонятно, однако по виду местные. Оружия не видать, хотя это еще ни о чем не говорит. Что же, есть возможность расспросить, авось пригодится. Хромов прикинул – метров двести, может, чуть больше. Подойти незаметно вполне можно. Правда, для скрытности придется делать небольшую петлю, но зато от леса до края пруда метров пятнадцать от силы. Нормально.

– Пошли, – он встал, забросил на плечо СВТ. – И тихо мне!

О последнем, кстати, мог и не предупреждать – самым громким в группе был он сам. Десять минут неспешным шагом – и вот они, камышовые сидельцы, как на ладони. С этого ракурса видно их неплохо. Видать, не ожидают, что кто-то может подойти сзади. Что же, тем лучше – задача упрощается. Человек восемь… Ну да, восемь. Мужчин всего трое, причем взрослый только один, остальные пацанята лет десяти-двенадцати на вид. Оружия по-прежнему не наблюдается. Отлично.

На лес они не смотрели и, соответственно, не видели, как разведчики, укрываясь в высокой траве, ужами подползли к беглецам. Разве что старший в последний момент то ли услышал что-то, то ли почуял посторонний взгляд, развернулся – и уперся лицом в ствол автомата. Ильвес держал его с таким зверским выражением лица, что можно было не сомневаться – пальнет не раздумывая. Хотя как раз этого делать курсант и не собирался, да и остальные тоже. Все же выстрелы немцы услышат, к бабке не ходи. Но вот стоящим под прицелом об этом знать было пока не нужно.

– Хальт! Хенде хох! Руки поднял, кому говорю!

Мужик последовал доброму совету, не рискуя качать права. В войну их всегда больше у тех, кто при оружии. Хромов, глядя на это, кивнул:

– Кто такие?

– Я… Это…

– Короче, живете здесь?

– Д-да…

– Ясно. Тогда слушай мою команду. Ползком к лесу! И не дай бог кто-то голову подымет!

Стремительная ретирада прошла без эксцессов. Все же немцы контролировали разве что город, да и то больше формально. За обстановкой вокруг непуганные толком фрицы особо не следили. Что же, тем лучше. Во всяком случае, информацию можно было теперь получить из первых рук, и она, откровенно говоря, не радовала.

Полчаса спустя они знали более чем достаточно, и, хотя напрямую их происходящее не касалось, приятного все равно было мало. Фрицы, как оказалось, приехали брать заложников. А может, расстреливать, кто их знает. Один из пацанов неплохо понимал по-немецки, видать, талант врожденный да учитель в школе был неплохой. Вместе со сверстниками он крутился у площади – пацанам всегда интересно, что и как происходит, особенно если это связано с военной техникой. Ну и услышал кое-что.

В общем, была череда нападений на немецких солдат. Вряд ли это относилось к группе Мартынова – полковник, как ни крути, вел своих ночью, да и от активности приказал воздерживаться, дабы не демаскировать себя раньше времени. Однако же как показала нынешняя ситуация, любителей поохотиться на оккупантов хватало и без них. Немцы же народ сентиментальный, но рациональный, пошли по самому простому варианту противодействия – взять заложников из местных, а потом за каждого убитого солдата сколько-то расстреливать. Не бесспорное, но логичное решение, требующее минимальных затрат. Этичным же отношением к побежденным немцы никогда не отличались.

Мальчишка, услышав это, проявил несвойственную возрасту смекалку. Тут же объяснил расклады товарищам – и дунули они по домам, родных предупредить. Что, где, у кого и как дальше сложилось – хрен знает, но конкретно эта семья успела бежать и скрыться в камышах. Ну а там их, соответственно, Селиверстов и засек. Почему в лес не бросились? А вначале одна из женщин впопыхах ногу подвернула, потом же адреналиновая волна схлынула и стало просто страшно. Вот и спрятались, куда ж деваться.

Слушая рассказ, Хромов продолжал наблюдать за городом и все более убеждался, что говорят ему правду. Во всяком случае, как выволакивают и сгоняют на площадь людей, было видно совсем неплохо. Пинками, кулаками, прикладами, без разделения на пол и возраст. И с энтузиазмом непомерным…

Вот так вот. Менее всего Сергей ожидал увидеть подобное зрелище. Во всех учебниках, в любой литературе писалось, что зверства учиняли эсэсовцы. Типа эти на голову сдвинутые на идеях фюрера молодые уроды на геноциде населения специализировались. Мол, вермахт героически сражался, а вот эсэс…

Нет, он знал, что эсэсовцы тоже воевали, и воевали хорошо, умело и храбро. Тоже читал. Но к нынешним раскладам данное обстоятельство отношения не имело в принципе, потому как орлов в черной форме на горизонте не наблюдалось. И в их отсутствие «белые и пушистые зольдатены» в обычной полевой экипировке отнюдь не брезговали выполнить грязную работу самостоятельно. Психология завоевателя во всей красе – мы победители, а вы так, быдло. И от этого к горлу все явственнее подкатывал мутный комок злости.

– Что делать будем?

Ну, это, как всегда, Селиверстов. Ильвес предпочитает не спрашивать, а просто дождаться решения – то ли психология прибалта, то ли обучение в военном училище свои плоды приносит. Впрочем, нюансы не столь важны. А вот что делать дальше – это и впрямь серьезно. Можно уйти, тут никто не осудит, но что дальше? Отправить кого-нибудь из парней к своим, оставшись вдвоем наблюдать? Пожалуй, наилучший вариант. Доложить Мартынову, пускай решает. Тот же Селиверстов, если постарается, даже по лесу часа за три доберется. Одному получится быстрее, чем группой, особенно с обузой в его, Хромова, лице. И только решение наконец сформулировалось, как раздавшийся со стороны города треск выстрела погреб его под суровой реальностью и заставил всех троих вновь приникнуть к биноклям.

Ну да, немцы развлекались. Посреди улицы лицом вниз лежало чье-то тело. Чье? Не видно, да и плевать, потому как рядом разворачивалось куда более интересное действо. Излюбленная немецкая забава – человек, а вокруг несколько солдат с винтовками, штыки примкнуты. Человек вертится, как уж, но сделать ничего не может, хоть кто-то из немцев все равно оказывается позади него и – тыкает штыком в ягодицы, заставляя жертву подскакивать. Им это кажется, наверное, очень смешным. Из ближайшего двора выскакивает вдруг мальчишка, лет, может, восьми, с топором. Кидается на немцев. Один из солдат ловко насаживает его на штык… Все, дальше смотреть не хотелось совершенно. И хотя это было нарушением приказа, Хромов злобно скривился и сказал:

– Селиверстов, Ильвес, дуйте к нашим. Сообщите полковнику, что видели.

– А ты?

– Я? А я пойду, поговорю с этими… Очень хочется.

– Командир, а не пойдешь ли ты… далече? – Селиверстов презрительно сплюнул. – Ты меня за кого держишь? Вместе пойдем. Поговорим.

Курсант промолчал, лишь кивнул согласно. Что же, спорить не было смысла – все равно не послушают. Хромов и сам бы не послушал. Вздохнув, он кивнул и приказал:

– Тогда двигаем опять к пруду, а там уже до домов рукой подать. Оружие проверили – и пошли. Вы, – он обернулся к местным, – сидите здесь. Авось пронесет. С богом, парни!

До домов они смогли добраться без происшествий – видать, немцы были слишком заняты. Да и немного их было, приехавших – от силы человек десять, в местном гарнизоне если и больше, то – чуть. В общем, по сторонам особо не посмотришь, а потому их предприятие не выглядело совсем уж безнадежным. Да, у немцев перевес десять к одному, но на большой площади, по двое-пятеро. Отловить их поодиночке вполне реально. Сложно, однако реально, благо нападения они не ждут, плюс безнаказанность развращает. А вот потом можно и поговорить, за жизнь или за смерть – это уж как получится.

Они шли к тем игрокам со штыками – не потому, что испытывали к ним особую ненависть. Точнее, парни, может, и испытывали, а вот у Хромова мозги сейчас работали холодно, четко и отстраненно. Остальных придется искать, местоположение же этих умников достаточно четко локализовано. Стало быть, и начинать проще всего с них. Даже если они уже закончили, вряд ли ушли далеко.

Как оказалось, и впрямь закончили. Человек, над которым солдаты издевались, лежал в пыли, лицом вниз, и на спине его расплылось пятно крови, на фоне синей рубахи кажущееся фиолетово-черным. Что же, ему не повезло, равно как и пацану с топором, и тому, кого пристрелили в самом начале… Скорбеть некогда, это война, ребята. И Хромов к случившемуся был морально вполне готов. Потом, когда все закончится, он вольет в себя пару стаканов трофейного пойла, снимая накопившийся стресс, а пока выпустит кишки тем, кто здесь отметился. И это полезнее и достойнее, чем рефлексировать.

На первого немца они наткнулись почти сразу. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, вот только разведчики ожидали, что она рано или поздно случится, а фриц не ожидал. Он просто вышел из-за угла, поправляя китель – очень похоже, тут же, у забора, справлял малую нужду. И все, что он успел сделать – это приоткрыть от удивления рот. А потом штык СВТ ткнул его точно под нижнюю челюсть, и фриц, отвратительно трепыхнувшись, осел на землю. На руки капнуло теплым, и, стряхнув убитого с винтовки, Хромов не удержался, сорвал лопух и тщательно обтер сначала оружие, а потом ставшие вдруг липкими пальцы. Товарищи смотрели понимающе…

– Вперед!

Еще один немец попался буквально сразу же. Тоже… гм… облегчался. Впрочем, он уже заканчивал, и Хромов не стал его торопить. Дождался, когда этот смертник натянет штаны, после чего продемонстрировал молодецкую стать во всей красе. Как оказалось, этот тоже был не готов к неожиданностям, а зря. И, прежде чем фриц опомнился, Хромов успел добежать и с размаху, как по мячу, пробил ему ногой в пах. Получилось шикарно!

Крик не состоялся, умер в зародыше. Вместо него на суд благодарной публики излился какой-то сип, глаза у немца выпучились и стали похожи на два мячика для пинг-понга. Однако ни упасть, ни даже сложиться противнику Хромов не дал – сгреб за шкирку, развернул, прикрываясь… Защита из человеческого тела так себе, винтовочную пулю не остановит, но выпущенную из пистолета или автомата – вполне. Лучше, чем ничего, а сейчас нельзя было пренебрегать ни одним шансом.

Никто не выскочил. Что же, тем лучше. Посмотрев на немца, Хромов сообразил, что после такого удара тот вряд ли сможет разговаривать. Во всяком случае, в ближайший час точно. Перестарался, жаль. Ну и ладно. Короткое движение, и немец обмяк – со свернутой шеей не живут.

– А ловко ты его, командир, – шепотом выдал комплимент Селиверстов, подхватывая труп за ноги и уволакивая в густые заросли крапивы.

– Выберемся – научу, – так же шепотом ответил Сергей. – Скоро ты там?

– Уже, – Селиверстов выбрался обратно, потирая ожоги от злющего сорняка. – Томас, долго ты еще там будешь?

– Иду, – Ильвес догнал их, держа в каждой руке по винтовке. – Куда их?

– В крапиву кинь, некогда возиться. Тут еще двое рядом. Где они, кстати?

Истошный визг был им ответом. Нечеловеческий визг. Хромов приник к щели в заборе. Ну да, так и есть, двое оставшихся фрицев ловят по двору поросенка, а шустрая хрюшка вовсе не желает быть съеденной. Мечется, отчаянно ныряя то под высокое крыльцо, то между ног у незадачливых охотников. Просто замечательно! И, естественно, в азарте никто не обратил внимания на три тени, перемахнувшие через не такой уж и высокий забор. А потом стало слишком поздно.

Селиверстов тенью вырос позади «своего». Немец был высоким, спортивным парнем, по сравнению с ним разведчик выглядел замухрышкой. Но сейчас это ничего не значило. Короткий высверк ножа – и немец оседает, хватаясь руками за горло, и между пальцами у него брызжут фонтанчики крови, алыми каплями ложась на остатки не до конца вытоптанной травы. Его товарищ не успевает ничего понять – и падает от короткого удара прикладом. Спасибо Громову за науку! Ильвес страхует, настороженно поводя вокруг стволом автомата, но все спокойно. Хозяева дома, если они вообще еще здесь, сидят внутри и кашлянуть стесняются, а немцев поблизости вроде нет. Самое то, чтобы «языка» порасспросить.

– В дровяник его, – Хромов подхватил немца за шиворот. – Томас, помогай!

Эстонец забросил автомат за спину, ухватил немца за ноги. Теперь страховал их Селиверстов, у него получалось даже лучше. Несколько секунд – и пленного убрали подальше от чужих глаз, убитого и вовсе кинули под забор. Правда, в ухоженном дворе крапивы не наблюдалось, но тело прикрыли удачно подвернувшейся деревянной тачкой, явственно смердевшей навозом. Все, сразу не увидят, а им много времени и не нужно.

Фриц пришел в себя на удивление легко – хватило ведра зачерпнутой из стоящей во дворе бочки воды. Теплой, мутноватой, с плавающими в ней личинками комаров и явственным запахом тины. Однако же, когда она вылилась немцу на голову, он заворочался, приходя в себя, открыл глаза, понял, что случилось, и открыл рот, дабы как следует заорать. И замер, увидев у самого глаза жутковато поблескивающий даже сквозь не вытертую да конца кровь металл штыка. Вот так-то, соображает, и это очень неплохо.

Секунду спустя Хромов сообразил, что он – идиот. Языка-то не знает, а их штатный переводчик Плахов остался вместе с группой, так сказать, при штабе. И как теперь допрашивать этого хренова немца? Этот риторический, в общем-то, вопрос он озвучил вслух, и, к своему удивлению, получил на него ответ.

– Разреши я, – Ильвес слегка размял кисти рук. Кулаки у него, стоит признать, были здоровые. – Я немного понимаю по-немецки.

– Откуда?

– В детстве в лавке работал. Убирался, приносил-уносил товары… Там хозяин немец бы, кое-что я запомнил.

– Действуй. Только не убей раньше времени.

– Постараюсь, – криво улыбнулся курсант. – Сейчас заговорит.

Немец и впрямь заговорил очень быстро. Наверное, потому, что не рассчитывал получить в морду от унтерменшей. Морально, так сказать, не готов был к допросу, а потому раскололся уже после нескольких плюх, для здоровья, к слову, абсолютно неопасных. Рассказал, правда, немного – в основном подтвердил сказанное беглецами, а также выводы Хромова относительно численности солдат и того, что главный среди приехавших всего лишь гауптман, капитан по-русски. В общем, мелочи, а больше ничего фриц толком не знал, и прибили его спокойно, безо всяких эмоций и лишних мучений. Ничего личного, просто война.

Еще двоих немцев они сняли минут через пять. Солдаты двигались по улице с той же беспечностью, что и первая группа, за что и поплатились. А вот дальше, продвинувшись до самой площади, разведчики не встретили никого. И только сейчас Хромов понял, как маразматически выглядит его идея отлова немцев поодиночке. Городок, пускай даже небольшой, это не голое поле, и охотиться на противника можно хоть до посинения, банально расходясь с немецкими солдатами по соседним улицам. И, скорее всего, убитых хватятся раньше, чем удастся серьезно проредить их численность. Что тогда прикажете делать? Назад-то уже не сдашь. Разве что импровизировать, но все их действия и так сплошная импровизация, ничего в голову не приходит.

Мрачно размышляя по поводу своей дурости, Хромов рассматривал стоящие на площади грузовики. Один пустой, у второго откинут капот, видна задница водителя – небось, шаманит что-то, в это время даже немецкая техника далека от совершенства, постоянно надо что-то подкручивать и настраивать.

А хорошие машинки. Небольшие, шестиколесные, с откидным верхом кабины и притороченной сбоку запаской. Крупповские^[3] – во всяком случае, на разгромленном аэродроме сказал один из водителей, обнаружив такой агрегат. Все сокрушался по поводу того, что машину буквально изрешетили – уж больно она ему нравилась. И людей можно возить, и грузы, и пушку таскать. Легкая, удобная… Здесь и сейчас наблюдались точно такие же, даже жалко их будет жечь.

– Глянь, – Селиверстов толкнул его в плечо. Хромов повернулся – ага, немцы гонят первую партию заложников. Немного, человек пятнадцать. Загнали во двор школы, приказали сесть прямо на землю, оставили двоих для охраны, остальные направились на площадь, курить и зубоскалить. Через несколько минут пригнали вторую группу, тоже загнали во двор. Сергей быстро посчитал солдат, находившихся здесь, вычел тех, кого они уже вывели из игры… А ведь может получиться!

Своей идеей он поделился с остальными, и неприятия она не вызвала. Ну, в самом деле, немцев много, но отнюдь не запредельно, всего, когда подойдут оставшиеся, соберется чуть больше двадцати человек. У них винтовки, и то не у всех – кое-кто не собирается таскать постоянно эту тяжесть. Вон, сразу несколько штук к колесу грузовика прислонены. Автомат они видели один – у гауптмана, и тот держит его не в руках. Сейчас они с местным комендантом в лейтенантском чине курят на скамейке у здания администрации, у обоих только пистолеты, и ничего более серьезного в поле зрения не наблюдается. В этой ситуации три автоматических ствола, два из которых специально заточены под бой на ближней дистанции, козырь неплохой. Да и гранаты имеются.

В общем, шансы есть. Если, конечно, удастся полноценно использовать эффект внезапности. Главное, отвлечь немцев и желательно собрать их вместе. Вопрос только, как. Мысль пришла в голову в тот момент, когда один из немцев, колдующий у стоящей тут же, во дворе, полевой кухни, крикнул что-то на своем лающем языке. И все, как один, потянулись к нему. Включая отложившего ремонт водителя. Какая все же дисциплинированная нация!

– Бумага есть?

Товарищи переглянулись, потом Селиверстов выудил из кармана довольно солидных размеров кусок газеты, таскаемый для всем известных нужд. Хромов усмехнулся:

– Замечательно. А теперь слушай, что делаем. Аккуратненько запихиваем эту бумагу фрицу в бензобак. Она там будет плавать, и пока мотор работает на холостых, ничего не случится. Немец, когда закончит ремонт, скорее всего, заведет свой тарантас, погоняет его на разных оборотах. А когда газанет, бумагу притянет к фильтру, и движок, что характерно, заглохнет. Ну а пока они будут разбираться, мы можем делать, что хотим, все равно они вокруг машины крутиться будут – кто-то советы давать, кто-то ржать, кто-то ругаться. И по сторонам глазеть никому на ум не придет.

– Думаешь?

– Знаю, – ответил Сергей с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. – Человек может до бесконечности смотреть на горящий огонь, текущую воду и то, как работают другие. И уж точно посмеяться над тем, кто пашет, пока остальные курят, сам бог велел.

– А сработает?

– С дизелем срабатывало, – пожал плечами Сергей, не уточнив, правда, что было это на полвека позже и с куда более продвинутым в техническом плане грузовиком. – Сделали мы одному уроду гадость.

– За что? – тут же поинтересовался Селиверстов.

– За то, что урод, – уточнять, что за привычку ездить с дальним светом и не выключать его, Сергей не стал. Просто потому, что на здешних машинах такой приблуды, как дальний свет, он пока что не встречал и не был уверен, что в данный исторический период она вообще существует в природе.

– Понятно, – деловито кивнул боец. – Кто пойдет?

– Да сам я и пойду. Томас…

– Тоомас…

– Да хоть Чингачгук. Держи винтовку, мне с ней тащиться несподручно.

– А…

– Если прокрадусь тихонько – никто и не дернется, а заметят – и пулемет не поможет, – Сергей пару раз глубоко вздохнул, ставшим уже рефлекторным движением проверил оба пистолета. Мысленно посетовал, уже в который раз сегодня, что нет ни одного глушителя, шевельнул плечами. – Ну все, я пошел.