6

30 декабря 1999 года. Четверг.

23.00 час. – 23.50 час.

– Проходите, Олег Геннадьевич, присаживайтесь, – начальник РУБОПа гостеприимно распахнул дверь, пропуская Рожнова в кабинет.

Рог помедлил и с неохотой шагнул через порог.

– Без адвоката я всё равно разговаривать не буду.

– Твое право. – Давыдов не умел долго «выкать». – Во-он туда к столу.

Рог расстегнул молнию на куртке, присаживаться не торопился. Доставление среди ночи в «шестой» отдел заведомо не сулило приятных сюрпризов.

«Какую поганку они на этот раз замыслили?»

Он согласился проехать с рубоповцами в милицию только потому, что находился под следствием. Над ним висели целых три статьи: «сто шестьдесят третья», «двести двадцать вторая» и «триста девятая». Вымогательство, незаконное хранение боеприпасов и принуждение потерпевшего к даче ложных показаний. Сразу после возбуждения дела следователь Самандаров задержал Рога на семьдесят два часа. Потом выпустил, не найдя понимания в прокуратуре. Спустя пару недель увеличил объем обвинения и закрыл. Почти месяц Рожнов провел под стражей. Ушлому адвокату удалось вытащить клиента, обжаловав арест в суде. Меру пресечения в виде заключения под стражу судья изменил на залог в тридцать тысяч рублей. Адвокат втолковал Рогу, что теперь тот должен быть предельно осторожным. Нужно вовремя являться к следователю, отвечать на его телефонные звонки, не уезжать из города без ведома следствия, не делать никаких поползновений в сторону потерпевшего. За любой его неосмотрительный поступок рубоповцы ухватятся, как псы, и снова поволокут в камеру. Ах, какой лютый скрежет ментовских зубов стоял в зале, когда судья распорядился выпустить обвиняемого Рожнова из клетки!

Наконец Рог уселся на простонавшем под его массой стуле с обтрепанной бордовой обивкой. Выглядел он более чем внушительно: громоздкая машина с бочкообразной грудью и длинными руками. Мощные ляжки туго обтягивала черная ткань джинсов. На голове топорщился светлый жесткий ежик, серые глаза настороженно зыркали из-под выступавших надбровий. Нос Рога имел профессиональный боксерский дефект – вмятую переносицу. Тяжёлый подбородок по вертикали разрезала глубокая ямка. В последнее время таких мужиков стали называть брутальными.

Расположившийся в своем кресле напротив Давыдов мало уступал Рожнову по комплекции, но выражение лица имел улыбчивое и простодушное. Он не надеялся таким образом расположить к себе своего визави и тем паче обмануть его, но на всякий случай с привычной маской не расставался.

Паша Комаров разделся, бросил бушлат на диванчик, обитый кожзамом, взял пустую пластиковую полторашку и отправился на второй этаж за водой. Отсутствие в кабинете лишних ушей придало обстановке атмосферу некоторой доверительности. Начальник РУБОПа, налегая грудью на край стола, приглушенно поведал Рогу новость про найденных с простреленными головами Калинина и Зябликова. Повествуя, Давыдов буравил Рога медвежьими глазками, снимая реакцию.

Она выглядела вполне естественной для человека, ошарашенного известием об убийстве своих знакомых.

Рог отрывисто выругался, потом хрипло спросил:

– Кто?

Давыдов усмехнулся наивности вопроса:

– Я думал, ты подскажешь.

– Откуда? Я с ними и раньше дел не имел, а в последнее время и не виделся даже.

Начальник РУБОПа кивнул, соглашаясь. Или делая вид, что соглашается. До того как стать вице-президентом катаевского ООО «Наяда ЛТД», Рог ходил под Клычом. В начале девяностых рубоповцы сажали Рожнова за вымогательство. Дважды его осуждали условно. Городская прокуратура, в те годы боевая, оспаривала приговоры по мотиву мягкости, и областной суд соглашался, отменял непонятные решения. На третий раз, когда в суде уголовное дело о вымогательстве соединили с новым, возбужденным по факту хулиганства, учиненного Рожновым в ресторане «Старый Острог», ему, наконец, дали реально. Правда, немного, всего три года. Вышел он по звонку^[37].

– Ты не гонишь, Денис? – Рожнов вопреки зароку разговорился, и это свидетельствовало о том, что от сердца у него отлегло.

«Не по моему делу выдернули!»

Вернувшийся в кабинет Комаров занялся электрочайником. Вскоре он снова ушёл, мыть кружки. Рог успел заметить, что опер взял только две. Угощать гостя милиционеры явно не собирались.

«Или в грязную нальют?»

Давыдов взял в руку пульт от телевизора, в углу раздался мягкий щелчок. Экран стоявшего на сейфе «Филипса» ожил. Энергичный, несмотря на полуночный час, ведущий аналитической программы в красивом блестящем галстуке подводил нерадостные итоги уходившего года.

– …тринадцатое сентября. В столице на Каширском шоссе взорван восьмиэтажный дом. Сто двадцать один человек погиб, девять получили ранения…

– Соображения есть какие-нибудь? – начальник РУБОПа делал вид, что целиком погружен в рассказ диктора.

Но от Рога не укрылся скошенный в его сторону взгляд. Он ответил односложно.

– Без понятий.

– А с Клычом у Петрухи с Ромкой какие дела были? – рубоповец спрашивал ненавязчиво, казалось – формально.

– Говорю же, не знаю. У каждого свои гонки. И потом, вы меня месяц в камере мариновали. Отстал я от жизни.

– Поменьше месяца, Олег, поменьше, – Давыдов стёр улыбку. – Ты за дауна меня держишь?! Весь город знает, что у Клыча с Зябликовым конфликт был серьезный. Из-за рынка!

– Весь город знает, а я – нет, – Рог упёрся.

– Клыч ведь своего не отдаст, а? Не в его характере задом сдавать. Как он Чеснока завалил, слышал?

Рог шевельнул неохватными плечами. История про то, как почти двадцать лет назад Клыч запорол в кильдыме^[38] блатнягу Чеснока, воспринималась им как поросшая мхом легенда. Сейчас на дворе другие времена, двадцать первый век завтра начнется. Рогу стало жарко, он шире распахнул полы куртки, оттянул ворот пуловера. Снимать верхнюю одежду он не собирался.

«Еще подсунут мусора в карман пару патронов, им не привыкать».

– Там адвокат мой не подошел?

– А я знаю? – Давыдов ответил вопросом на вопрос.

Еще минут пятнадцать разговор катался ни о чем. К нему подключился подошедший Комаров. Паша уселся на край своего стола, качал ногой, обутой в шнурованный армейский ботинок, курил и внушал Рогу, что теперь в городе спокойная жизнь для братвы закончилась.

– Не жилось кому-то спокойно! Теперь нас будет начальство душить, развели, понимаешь, Чикаго… А мы будем вынуждены вам кислород перекрывать конкретно. А что делать? Ждите скоро маски-шоу в гости, весь ваш бизнес перетряхнем на хрен, налоговую напустим. Не нравилось вам жить спокойно…

– Ага, – не удержавшись, вставил свои пять копеек Рог, – особенно мне.

– Ты – частный случай, жертва своего необузданного темперамента. – Комаров ввинтил окурок в прикольную пепельницу в виде крохотного унитаза.

Прогнусавил зуммер телефона внутренней связи. Давыдов не торопясь снял трубку.

– Слушаю вас. Подождите минуточку, я выйду.

Устроив трубку рядом с допотопным аппаратом, начальник РУБОПа прошел через тамбур в смежный кабинет, закрыв за собой обе двери. Рожнов проводил его глазами, догадываясь, что разговор касается его персоны.

Давыдова беспокоил дежурный Андреич. Подполковника, накрученного сотней вводных, обрушившихся на дежурную смену после обнаружения двух криминальных трупов, понять было сложнее, чем обычно.

– Денис, тут адвокат лютует. Лютует адвокат. Ростик, лысый Ростик. Кожаная голова. Требует пропустить к тебе. У тебя его клиент, говорит.

– Андрей Андреевич, разве можно допустить, чтобы ночью по управлению внутренних дел передвигались посторонние лица, – Давыдов подтрунивал над дежурным, с которым находился в приятельских отношениях.

– Дениска, не клюй мне мозги, – подполковник был настроен серьезно. – Или спускайся в фойе и сам разбирайся, разбирайся… Или я адвоката пропускаю к тебе.

– Вот из-за таких как вы, Андрей Андреевич, бандиты думают, что они муровца могут запугать^[39], – начальник РУБОПа придал голосу обличительные интонации.

– Кого? Муромца? Тьфу, балбес. Все, у меня область на линии.

Давыдов расправил перекрутившийся витой телефонный шнур и вернул трубку на место. В принципе, цели, которые он поставил, выдернув Рога, были достигнуты. Разумеется, он не надеялся услышать от бандита шокирующих откровений. Но выйдя из милиции, Рожнов непременно доведет до сведения своего босса Катаева то, что к двойному убийству «шестой» отдел примеряет Клыча. Награждая ментов соответствующими эпитетами, сообщит также, что они грозят создать проблемы уязвимому с точки зрения закона полукриминальному бизнесу Катка. Новости станут обсуждаться, по городу пойдут волны, начнется движуха, которую предстоит отслеживать. Катаев, его ближайшее окружение и Клыч стояли у РУБОПа под техникой^[40]. Правда, не было гарантий, что милиция располагала сведениями обо всех телефонах, которыми пользовались члены ОПГ. Засветив в УВД Рога, Давыдов также надеялся отвести подозрения от своего действительного источника в среде братвы, который и слил информацию о конфликте между Клычом и группировкой Зябликова. Это должно было выглядеть правдоподобным, так как раньше Давыдов запустил дезу, что Рога освободили из-под стражи не за красивые глаза, свобода была ему дарована взамен на сотрудничество. Сделав несложный ход по вертикали, начальник РУБОПа понимал, что это лишь начало партии, имеющее целью скорейшее развитие сил.

Он заходил в свой кабинет через сквозной тамбур, когда в дверь раздался требовательный стук из коридора.

– О, как грозно, – Давыдов подмигнул Рожнову. – Не иначе, прокурор с проверкой.

– Разрешите? – в дверь заглянула голова адвоката Сизова, увенчанная кепкой из меха морского котика. – Разрешите войти, господа?

Сизов котировался не только в городе, но и за его пределами. В прошлом следователь военной прокуратуры, служивший в Подмосковье, по каким-то тщательно скрываемым причинам он всего год не дотянул до минимальной пенсии. Умный, контактный, поразительно работоспособный, прекрасно знающий законодательство, Сизов всегда создавал серьезные проблемы следствию и обвинению. Услуги его стоили дорого. Оперативные службы, плохо понимавшие в процессуальных крючках, старались с ним не пересекаться. Да и в среде следователей остались единицы, которые могли бороться с Сизовым на равных.

– А вам, Ростислав Андреевич, чего не спится? – притворно удивился Давыдов.

– За клиента беспокоюсь, Денис Владимирович, – золотозубо улыбался Сизов, проходя в кабинет и снимая головной убор.

Блестящей лысиной, густыми казацкими усами, худощавым лицом он напоминал артиста Розенбаума. Отличался лишь параметрами – невысокий, легкий.

– Можно? – Адвокату не казалось зазорным поминутно спрашивать разрешения.

Он уселся на стул рядышком со своим клиентом, заняв рубеж обороны. Поудобнее установил на коленях портфель.

– Я могу узнать причину… э-э-э… вызова Олега Геннадьевича?

– Он вам сам расскажет. Если захочет, конечно. – Небольшой моральной компенсацией Давыдову за бессонную ночь служила мысль о том, что Сизову тоже не удалось понежиться в постели.

Правда, адвокату неудобства сполна компенсировались клиентом.

Начальник РУБОПа посмотрел на Комарова, чуть заметно кивнул. Старший опер удалился в соседний кабинет, не забыв закрыть за собой двери.

– Ничего не понимаю, Денис Владимирович, – недоумевал адвокат, – жалобу мне, что ли, на вас написать прокурору области? Так вы знаете, не в моих правилах ябедничать.

Вскоре вернулся Паша Комаров с телефонным справочником в руке. Давыдов сразу зашевелился. Поднявшись, едва не задел головой светильник.

– Больше вас не задерживаю, Олег Геннадьевич. Домой вам придется добираться самостоятельно, у нас бензин кончился.

Рожнов и демонстративно недоумевавший Сизов вышли. За дверью Рог в ответ на вопрошающий взгляд адвоката приложил к губам толстый палец.

– На улице.

Они прошли полутемными узкими коридорами управления внутренних дел. РУБОП располагался на третьем этаже старого здания, построенного в шестидесятые годы. Потом уже возвели новый типовой корпус, с которым старую часть соединили переходом. В фойе напротив дежурной части, под стендом с фамилиями пятерых сотрудников острожской милиции, погибших при исполнении служебных обязанностей, они увидели группу людей. Граждане ожидали разрешения подняться наверх. Ближе к декоративной решетке стояла заплаканная худая женщина лет тридцати, в длинной дубленке, без головного убора. Рядом с ней навалилась плечом на стену, не боясь при этом испачкаться в побелке, грузная пожилая женщина в кроличьей шубе. Вид у нее был потерянный. Пожилую удерживал под руку паренек лет семнадцати.

Узковатый разрез глаз, по-азиатски выступающие скулы женщины в дубленке показались Рогу знакомыми. На мгновение их взгляды встретились и женщина, не переставая плакать, чуть слышно поздоровалась.

«Кто такая? Чего они тут скопились, не пройти».

И только усевшись на сиденье адвокатского «Форда», Рожнов вспомнил зареванную женщину. Это была жена, а теперь вдова Ромы Зябликова.

«А старая, по ходу, мать Петрухи».

Через минуту, погрузившись в обсуждение последних новостей с Сизовым, Рог забыл о встрече в фойе. Он посчитал ее случайной, хотя в действительности её устроил Паша Комаров, попросив дежурного придержать родственников убитых на входе, пока Рожнов с адвокатом не покинут здания УВД.

Давыдов счел, что лишним для интересов дела это не будет.