3. Из письма Л. Фишера Г.-А. Фишеру от 27 сентября 1911 г. из Петербурга по-немецки: «Любезный Андрюша, вследствие твоего письма посылаю тебе ответ, вложив в него твою метрику, которую я приобрел из кирхи. В консульстве мне сказали, что там не выдают особого удостоверения, чтобы вновь вступить в германское подданство; ты остаешься германцем настолько времени, насколько указано в матрикулах, хотя бы ты в промежуток этого времени был русским подданным, и ты можешь возобновить матрикулы, когда срок их истечет, еще на 10 лет. Поэтому для безопасности сними с них нотариальную копию, так как, вероятно, их у тебя отнимут, когда получишь русский паспорт. Воинское свидетельство ты из консульства получил, а когда потребуется тебе новое, то тебе надо написать об этом самому не в консульство, а в комиссию округа 15-й пехотной бригады, и можешь сослаться на прежнее свидетельство, которое помечено 26 октября 1888 г.».

Я выехал в Петроград.

2-е, пятница

Был у редактора «Речи» Иосифа Владимировича Гессена. Он очень заинтересовался моим предложением и вполне его приветствует. Просит дать ему несколько дней подумать о деталях осуществления и пригласил позавтракать 7 октября, когда я вернусь из Москвы. Гессену принадлежит мысль об устройстве собеседования редакторов с Алексеевым для взаимного ознакомления и для получения сведений, могущих уяснить обоюдные надежды и планы. Общением с Алексеевым необходимо, по его мнению, поднять доверие общества к печати, которая, следуя за «высокоавторитетными источниками» главного управления Генерального штаба, поневоле изолгалась.

3-е, суббота

Фактический редактор «Биржевых ведомостей» Михаил Михайлович Гаккебуш (по новой моде – Горелов) принял меня у себя на дому с подчеркнутой любезностью и мещанской деликатностью. Он похож на человека, который во время помпезного обеда жует из рук колбасу, веря больше в то, к чему привык с нищего детства, чем в семиблюдный обед, который готов глотать только для поддержания тона, ему совершенно чуждого. Вся его небрежная фигура, костюм, повадка не согласуются с грубой роскошью обстановки его квартиры, где все кричит нежилой расставленностью приготовленной сцены и вдруг разбогатевшим parvenu. Он не преминул сказать мне, что получает от Проппера 30 000 р. в год. Шумский (псевдоним Константина Марковича Соломонова, военного обозревателя) получает у них по 3000 р. в месяц и еще в «Ниве» 1000 р. за четыре обзора в месяц. Заведующий хроникой в «Биржевке» получает 1000 р. в месяц, средний репортер – 500, порядочный – 800. Да, за десять лет после революции 1905 г. газетное дело стало выгодным, обратилось в доходную профессию неучей и окончательно выкинуло за борт мечты об общественной кафедре, с которой еще недавно люди моего времени работали за вдесятеро меньшие гонорары и были горды своей деятельностью.

Проппер получает с газеты 300 000 рублей в год чистого.

Приведенную статью, написанную с одобрения Сухомлинова, отказались напечатать даже такие падкие на всякую рекламу газеты, как «Русское слово», а «Биржевка» напечатала и этим обеспечила себе поддержку Сухомлинова. Гаккебуш просил меня о сотрудничестве, говоря, что и раньше часто напоминал об этом А. Измайлову, но тот все как-то не удосуживался поговорить со мной.

► Назначенный недавно министр внутренних дел Хвостов имел особый разговор с Борисом Сувориным и Гаккебушем и сделал им визиты. Он обещал убрать Катенина (что и сделал) и назначить на его место начальником главного управления по делам печати того, кого ему укажут газеты. Вообще, Хвостов заигрывает с печатью.

4-е, воскресенье

Был у меня петроградский представитель «Русского слова», маг и чародей, Аркадий Вениаминович Руманов, ловкий делец, говорящий одновременно языком чиновников центральных учреждений и залихватского провинциального адвоката. Казалось, он давно со мною на дружеской ноге и глубоко меня уважает, а на деле просто я им нужен, потому что оказался в положении, которого им нельзя не проэксплуатировать. Военный министр Поливанов, ухаживая за «Новым временем» и «Русским словом», недели две назад уже обещал устроить их корреспондентов в Ставке и организовать там же и цензуру их статей.

6 сентября, при докладе его царю, в присутствии Алексеева, «была установлена необходимость более широкого осведомления отечественной печати и прессы дружественных России иностранных государств о ходе военных действий». Поэтому Поливанову тогда же и было дано разрешение предложить более значительным органам послать своих корреспондентов в Ставку. Когда начальник штаба вдумался в этот вопрос, он и решил организовать непосредственное общение с печатью без вмешательства военного министра.

► Из 90—100 человек, служащих в Ставке (считая сверхштатных, фельдъегерей, конвой и т. д.), только служащие в управлении генерал-квартирмейстера, значит, не больше 22 человек, знают содержание телеграмм с фронтов и из армий, а все их и ежедневно читают только Алексеев, Пустовойтенко и Борисов, часть же, и значительную, – Носков и я. Все служащие в остальных управлениях не знают и двадцатой доли оперативного материала, но им известны назначения, переводы, укомплектования и т. п., словом, все то, что не составляет нерва и души военных событий. Военный министр знает то, что Ставка сообщает для публики, и еще не более 100–200 слов, составляющих дополнительную к нему телеграмму, в которую Носков включает только такие вещи, которые должны побуждать его к энергичной доставке укомплектований и военных припасов и снаряжения. Главное управление Генерального штаба, Главный штаб и вообще все петроградские канцелярии и штабы знают войну только по «сообщениям». Между тем полковник Александр Михайлович Мочульский, служащий в управлении Генерального штаба и ежедневно рассылающий по редакциям наше «сообщение», все еще собирает репортеров и диктует им сведения «из высокоавторитетного источника», высасывая их теперь одновременно из своего пальца, своей фантазии, из запаздывающих фронтовых «сводок» и частью из слухов, которыми Петроград всегда так богат. При Николае Николаевиче, особенно в первую половину первого года войны, Генеральный штаб почти ежедневно получал еще текст особых сообщений, которые ему надо было развить и затем инспирировать печать, обнаруживавшую колоссальное невежество в военных вопросах, теперь хоть немного уменьшившееся. Ныне такое осведомление Ставкой совершенно прекращено. Как пример прежних особых сообщений, приведу лишь одно.

14 июля 1915 г. генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов писал начальнику Генерального штаба Беляеву, что необходимо неофициальными статьями подготовить русское и заграничное общество к возможности оставления нами Варшавы и линии р. Вислы. «Против нас огромные силы, почти вся австро-венгерская армия и 70 германских дивизий почти со всей германской кавалерией. Запас огнестрельных припасов у врага неистощим. В несколько часов он выбрасывает по одному пункту много тысяч снарядов». «Нашей основной линией обороны, еще до войны, была избрана линия среднего Немана и на юг до Бреста. Случайно армия оказалась сначала гораздо западнее, но теперь, когда противник собрался с силами, нам приходится стать в это положение». Развитие этого лживого откровения и было в разных газетах около 20 июля 1915 г.

Подобная инспирация в штабе Верховного была возложена на полковника Свечина, в Петербурге – на полковника Мочульского. Поэтому, когда последний, оставаясь в пределах особого сообщения штаба, говорил такое, чему никто потом не верил, он только исполнял свой служебный долг и приказ высшего начальства. Печать на практике изверилась в этот источник, но и до сих пор не порывает с ним связи; естественно, что общество изверилось в печать. Теперь надо поднимать это доверие – работа не маленькая.

► 23 июля начальник цензурного отделения Юго-Западного фронта полковник Попов запрашивал Ассановича: «Прибыли из Варшавы корреспонденты английских газет и просят разрешить протелеграфировать в свои газеты о взятии Варшавы немцами. Благоволите срочно уведомить, можно ли разрешить такую телеграмму и когда предположено объявить о взятии Варшавы в телеграммах Ставки?»

► Кстати, о варшавской эпопее. Приведу выдержку из письма санитара резерва санитаров Красного Креста С. Лебедева от 9 июля: «В окрестностях Варшавы жгут деревни, фабрики, взрывают мосты. У нас в резерве все казенные вещи погружены в поезд, ждем только приказа отправляться. И между тем в такое тревожное время наши офицеры, и в особенности заведующие, проводят почти все время в ресторанах, и все с дамами. Днем процветает пьянство, езда на автомобилях, а ночью офицеры проводят время с сестрами. Водки и вина достают сколько угодно. Спирт они получают бочками. Бочонок разобьют и говорят, что в дороге пропало. Упомяну и о передовых отрядах. Нет такого отряда Красного Креста, где бы не было веселого дома, на который тратят наши трудовые гроши, пожертвованные на Красный Крест».

► Выехал в Москву.

5-е, понедельник

Приехав в Москву, позвонил о своем адресе Сытину, и не дольше как через полчаса, он уже сидел у меня в номере грязного «Гранд-отеля»; нигде ничего лучшего, благодаря туче беженцев, достать нельзя, и то я плачу 9 рублей. Очень мил, учтив, словом, – Сытин, чующий поживу на рознице газеты.

Он рассказал мне, между прочим, что Прохоров нажил на своей мануфактуре за год войны столько, что покрыл банковых обязательств на 6 миллионов рублей и еще 7 милионов припрятал.

► В редакции «Русских ведомостей» виделся с редактором Александром Аполлоновичем Мануйловым, Владимиром Александровичем Розенбергом и Александром Николаевичем Максимовым. И здесь полное сочувствие к моему предложению. Розенберг все подшучивал, на что я променял своего мирного «Герцена». Максимов – этнограф, теперь их военный обозреватель, человек совершенно и глубоко штатский, но, после некоторой, хотя и не очень продолжительной, подготовки к новому делу, немного ознакомлен со стратегией и тактикой, – гораздо лучше, чем «стратег» «Русского слова» Михайловский. Разумеется, многие его замечания просто потешны, особенно когда они высказываются с авторитетностью самоучки в специальном деле.

6-е, вторник

Встретил приехавшего к своей жене Василия Петровича Денисенко, дивизионного контролера 7-й кавалерийской дивизии. Рассказывает, что в полевой контроль армии никто никаких сведений не представляет, стараются его обойти, что наши грабили везде, что и как только могли, особенно казаки, которые вообще, по отзывам многих участников войны, потеряли все свое прошлое обаяние и превратились просто в «вольницу». В приказах по Северо-Западному фронту можно найти документальное подтверждение словам Денисенко. Так, 8 октября 1914 г. было объявлено, что «части войск не всегда сообщают управлениям полевого контроля сведения об отбитом у неприятеля имуществе»; 7 декабря 1914 г.: «войсковые части продают казенное имущество тоже без уведомления полевого контроля»; 6 апреля 1915 г.: «при ревизии чинами полевого контроля внутреннего хозяйства некоторых войсковых частей обнаружены значительные остатки сумм, отпущенных при мобилизации по особым бланкам из наличных фондов казначейств, достигающие в некоторых корпусах сотен тысяч рублей».

► Приезд царя в Галицию был так обставлен, что всем видевшим его порядочным людям просто было обидно за этот гнусный водевиль.

► Обедал с Сытиным, его зятем Федором Ивановичем Благовым и секретарем редакции «Русского слова» Николаем Федоровичем Пономаревым. Благов вспомнил наш обед в апреле 1902 г., когда они с Сытиным приглашали меня редактировать «Русское слово», но я отказался от этой чести, не получив согласия их товарищества на немедленное удаление из редакции всех сотрудников, не исключая, конечно, Кугеля и в первую голову беспринципного Власа Дорошевича. Теперь Благов – призванный военный врач в окружном санитарном управлении. Он констатирует глупость инспектора Миртова, хаос, полный упадок настроения среди раненых, воровство и все подобное, всем уж хорошо теперь знакомое…

О деле сговорились быстро.

► Вечером выехал обратно в Петроград.

► Ехал в одном купе с горным инженером Мечиславом Альбиновичем Буйневичем, главноуправляющим Выксунскими горными заводами в Нижегородской губернии. Человек дела, он сообщил мне очень много интересного о положении рынка, создавшемся благодаря преступной нелепости министра путей сообщения Рухлова.

7-е, среда

Почти прямо с вокзала поехал завтракать к И.В. Гессену. Меня внимательно слушают, – к этому надо привыкать, сами говорят мало, чтобы не потерять возможности узнать еще что-нибудь интересное из первых рук.

Были у меня приехавший сюда Мануйлов и петроградский представитель «Русских ведомостей» Константин Васильевич Аркадагский с намеченным ими корреспондентом Панкратовым. Я дал им все практические указания.

8-е, четверг

Выехал в Ставку.

► Об Алексееве в России все говорят немного, но хорошо, что, однако, многим не мешает смешивать его с адмиралом, так позорно наместничавшим в Японскую войну на Дальнем Востоке.

► Сегодня в «Петроградском листке», «Петроградской газете» и «Вечернем времени» появилась фотография царя, принимающего доклад Алексеева в присутствии Пустовойтенко. До этого царь подарил обоим генералам по небольшому снимку на открытках, а придворный фотограф дал им по два больших снимка.

9-е, пятница

Вернулся в Ставку. Носков очень доволен удачным исходом моей поездки. Он не был уверен в нем: настолько армия старалась порвать связь с печатью, чем пользовались Рузские и прочие господа, падкие на рекламу.

► Алексеев получает по должности 40 000 р. в год, Пустовойтенко – 25 000.

Из приводимой ниже телеграммы генерал-квартирмейстера VI армии генерала Бориса Петровича Баженова к генерал-квартирмейстеру Северного фронта генералу Николаю Эмилиевичу Брелову узнал участь своей дивизии:

«В районе VI армии без перемен. Боевых столкновений не было. Последние эшелоны 109-й дивизии отбыли со станции Валк: вчера в 7 ч вечера 2-й эшелон дивизионного обоза, в 11 ч вечера 2-й эшелон 434-го полка и в 6 часов утра сегодня третий эшелон 434-го полка. 109-й парковый дивизион со станции Юрьев отбыл: первый парк двумя эшелонами: в 11 ч вечера и в 2 ч ночи сегодня, и третий эшелон, пушечное отделение второго парка в 5 ч утра сегодня. Таким образом, все части 109-й дивизии, за исключением ружейного отделения второго парка, из района армии выбыли. Ружейное отделение второго парка по окончании формирования выступит из Царского Села 14 октября».

10-е, суббота

Носков дежурит сегодня по управлению. Как юнкер на свидание, собирался молодой полковник к царскому завтраку, – дежурный штаб-офицер Генерального штаба нашего управления приглашается всегда. После завтрака он рассказывал, что наследник сыпал соль в сладкое великому князю Георгию Михайловичу, мазал ему нос маслом и вообще вести себя не умеет. Все, конечно, очень рады его шалостям, все пресмыкаются, а царь останавливает недостаточно твердо. Разговор за столом не общий и пустяковый. Алексеев и Пустовойтенко завтракают у царя через день; он хотел, чтоб ежедневно, и притом завтракать и обедать, но они отговорились, потому что вся эта процедура требует немало времени. Придворные не понимают таких людей и таких решений.

► Рузский прислал начальнику штаба большую телеграмму, в которой, видимо недовольный, но имеющий право быть им после высочайшего проезда, указывает на важность своего фронта и просит заменить второочередные полки первоочередными.

► Видел дворцового коменданта свиты его величества генерал-майора Владимира Николаевича Воейкова, бывшего командира л. – гв. гусарского полка, хозяина «Куваки», носящего громкий титул «главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи»… Из-за этого-то титула он и ходит к Носкову. Алексеев и Пустовойтенко не хотят решительно оттолкнуть его проекты о «мобилизации спорта» и передали их Носкову для умасливания и всяческой оттяжки в проведении их в жизнь. Вот копия доклада, представленного Воейковым Алексееву:

Общие соображения о значении физической подготовки для молодежи, долженствующей быть призванной в ряды действующей армии

Цель допризывной подготовки – создать материал, наилучше приспособленный для усвоения специальных знаний и требований военно-походной жизни и службы, а потому допризывную подготовку долженствующих быть призванными необходимо начать интенсивной, разумной физической выработкой (гимнастикой) и тренировкой, хотя бы в самом необходимом для будущего солдата, то есть в ходьбе и беге. Кроме прямой очевидной практической пользы от этого, известно, что всякий нормально физически развитый, подготовленный (здоровый) человек гораздо быстрее усваивает и требования теоретического курса, ибо в здоровом теле здоровый дух. Не следует смущаться никаким сроком, как бы краток он ни был. Тренировка должна быть только разумно ведена, чтобы и в самый короткий срок дать необходимые результаты. Последовательная нормальная тренировка для пробегов даже на самые дальние дистанции ведется всего около месяца; ясно, что необходимое в этом отношении нашему солдату потребует и времени значительно меньшего, польза же и преимущество в получении укомплектований, умеющих свободно, ловко и уверенно владеть своими членами, легко, быстро и неутомимо ходить и бегать, правильно дышать, живо и смело соображать при всякой обстановке, – говорят сами за себя. Необходимость подобной тренировки даже в маршевых запасных батальонах действующих армий создана из указаний горькой практики, так как укомплектования прибывали до сих пор физически совершенно не приготовленными; это сказывалось, очевидно, и на их общей подготовке, начиная с внешнего вида, вялости, неуверенности в своих действиях, а потому в самих себе, быстрой утомляемости физической и нравственной и на общем состоянии духа. Несомненно, эти качества в бою не могли вести за собою уверенности в победе, а потому и дать самую победу. Исходя из этого запасные бригады сами ввели у себя тренировку в беге во время движения на занятия и возвращаясь с таковых; успех не замедлил сказаться в последних укомплектованиях. Дополняя этим столь существенный пробел предварительной подготовки, запасные батальоны предпочитали, ради сознанного значения тренировки, жертвовать для нее даже специальным временем, столь ценным в маршевых батальонах.

Предлагаемая мобилизованным спортом программа даст возможность заполнить этот важный пробел нашей военной подготовки предварительным допризывным обучением и тренировкой на местах молодых людей, имеющих быть призванными, не отнимая на нее специального времени от работы в запасных батальонах и тем оказывая неоценимую услугу общей подготовке нашей армии. Указанные в ней также отделы и строевой подготовки дадут молодым людям те необходимые основные знания, наличность которых представит возможность в запасных батальонах заниматься лишь их практическим боевым применением, тем колоссально облегчив, а потому и улучшив работу запасных батальонов.

20 сентября 1915 г.

Из приложенной при записке программы занятий ясно, что досрочный призыв требует полутора месяца. Алексеев очень сократил этот аппетит и придал своему докладу в этом отношении мягкость необязательности учения и притом по возможности на своих местах и по желанию призываемых. Царь согласился.

При Воейкове по делу мобилизации спорта состоят начальник офицерской фехтовальной школы полковник Мордовии и Вячеслав Измайлович Срезневский. Оба пресмыкаются, чтоб создать себе еще по лишнему жизненному благу, а он с ними – очень покровительственно. Как дико все это видеть мне, совершенно не бывшему в атмосфере какой бы то ни было «службы».