Лев Давидович Сац

Сац обычно принимал гостей очень просто. Но просто так люди к нему не шли. Нашего круга люди, имею я в виду. Льва Давидовича мы знали, ещё будучи студентами, когда он читал нам высшую математику и введение в теорию вероятностей. Позднее, уже как молодые научные сотрудники, праздновали защиту его докторской диссертации. Мы не могли взять в толк, как человек может защитить докторскую диссертацию в области теории вероятностей. В этом было что-то от Эйнштейна. И Барнума^[2] тоже.

Позднее выяснилось, что не только от Барнума и Эйнштейна. К Сацу за помощью обращались очень разные люди, и он, видимо, просчитав с помощью теории вероятностей риски в самых разных отраслях бизнеса, начал вкладывать туда деньги.

Конечно, он не был богачом первых шальных лет приватизации. Но тем прочнее он стоял на ногах. И при этом – заметьте! – не забросил свою родную кафедру и даже продолжал читать лекции, подкатывая к институту на новеньком «мерсе».

На этот раз не мы посетили Саца, а Сац посетил нас.

Он зашёл в салон один, большой, плечистый, в чёрном драповом пальто. Чуть сутулый, чуть лысоватый, чуть с проседью. Побродил среди стоек с мониторами и блоками готовых машин. Всё так же иронично отказался от услуг менеджеров, мгновенно угадавших в нём состоятельного человека и подскочивших с предложениями «помочь». И только проведя в торговом зале не менее получаса, он прошёл к нам.

– Недурно, молодые люди, весьма недурственно. Гляжу я, вы нашли моим деньгам хорошее применение… Менеджмент внимательный, хамит умеренно…

– Кто хамит? – подскочил Серж.

– Да вы успокойтесь, Сергей. Я разве запомнил кто? Да какой русский менеджер не хамит? Менеджер – это ведь иноземное произношение замечательного русского слова «приказчик». А про приказчиков, извольте, прочитайте классиков русской литературы, хотите – сами наблюдайте их через систему видеонаблюдения…

– Мы хотели вас посетить в самое ближайшее время…

– Ну, вместо этого я решил приехать сам. Посмотреть своими глазами, так сказать, что у вас здесь происходит. Я понял, что у вас возникли определённые трудности.

– Собственно говоря, да, Лев Давидович. Мы хотели попросить вас об отсрочке долга на семь месяцев. Учитывая проценты, естественно…

– М-да… Помню я, вы говорили мне об этом… А что вас, собственно говоря, беспокоит? Динамика продаж?

С человеком, когда-то посвятившим жизнь цифрам, цифрами проще всего и разговаривать. Я протянул Сацу несколько балансов, и через минуту он всё понял.

– Да, действительно, ситуация не очень стабильная. Но в целом больших опасений не вызывает. Меня беспокоит другое… – Он едва запнулся. – До меня дошли определённые слухи, что вы ввязались в некое очень сомнительное предприятие… – «Самолёт!» – подумал я… – Слухи об этом… м-м-м… предприятии… доносятся до меня отовсюду. И даже из тех мест, откуда бы я предпочёл ничего не слышать. А в сомнительные предприятия, как показывает практика, пускаются или люди, как бы так выразиться современным языком, «с ограниченной ответственностью», или не уверенные в своём будущем. Дело в том, что временные трудности возникли сейчас и у меня. Поэтому я вынужден настаивать на точном соблюдении нашего договора по долгу. Договору, который и так, как вы наверняка помните, имеет вполне щадящий характер. Если вы не возвращаете его в сентябре, то это предприятие переходит в полную мою собственность. Вашу часть, в размере двухсот тысяч долларов, я вам, разумеется, возвращаю. И даже не буду настаивать на том, чтобы вы оба покинули этот симпатичный кабинет. Кто-то из вас останется здесь в качестве управляющего – право слово, мне, что ли, заниматься торговлей компьютерами, или даже вы оба – наверняка у вас здесь есть какое-то разделение труда, в которое я не вникаю. Заметьте, управляющий – это не приказчик, отнюдь… А зашёл я сюда прежде всего вот зачем – Софья Мироновна, как всегда, устраивает у меня на даче вечер встречи учеников. Вот я, собственно говоря, лично и занёс приглашение…

www.aircombatlink.com

Трудно сказать, когда я сообразил, что Сергей принял рассказ Сабурова за путь к одному из вариантов получить деньги. Он стал допоздна засиживаться на работе, иногда не выключая компьютер на ночь, и поутру на экране монитора проступали рыбьи очертания фюзеляжей, фонарей кабин, каплевидные фигуры двигателей. Это были фотографии и чертежи, наброски и вообще отсканированные листы бумаги, очень похожие на стивенсоновскую карту острова сокровищ, с подписью «Здесь зарыт главный клад». Посреди рабочего дня он уходил из офиса, прихватывая с собой Сабурова, которому он специально для этих выходов купил на собственные деньги неброский, но нестыдный костюм. Костюм этот висел в Серёгином шкафу рядом с его собственными личными вещами, предназначенными для представительских выходов. Возвращаясь из этих таинственных отлучек, Сабуров снимал костюм, аккуратно вешал в шкаф и вновь надевал обычную замурзанную джинсовую пару инженера.

Сперва мне казалось, что Серж таким образом сублимирует нереализованную мечту стать лётчиком. Немного позднее я сообразил, что на неё наложился присущий подавляющему большинству мужиков вирус кладоискательства. Что получится из этой взрывоопаснейшей для предпринимателя смеси, я не брался предсказать.

Обеспокоившись всерьёз, я предпринял некоторые собственные шаги. Первым делом – обратился к знакомому лоеру, с которым неоднократно выпивал в «Китайском лётчике».

Как ни странно, лоер отнёсся к Серёгиной идее более чем снисходительно.

– Собирание дорогих и летающих игрушек сейчас – моднейшая вещь. Поиск их – работа весьма специфическая, но не сверхъестественная. Но, насколько я понимаю, твой приятель контактирует с очень авторитетными людьми в данной области и ещё не сделал ни одного необратимого шага. По сути, никто даже не знает, где лежит этот его самолёт, который он собирается поднять. Так что я бы на твоём месте не дрыгался и курил бамбук – видали мы и более невероятные пути получения денег.

Более невероятные пути получения средств я тоже предполагал, но с трудом. Никто не знал не только где лежит этот самолёт, но и кем он выпущен и какой модели. Как, впрочем, не знал этого и сам Серж. И даже всемогущий интернет помог разобраться нам в этом очень и очень нескоро. Но где-то через месяц – помог.

– Прикинь, конкретно, – Серж вместе с Димой разглядывали изображение на мониторе. – «Invader FA-26 C Strato Scout». Вариант, предназначенный для поставки в Россию. Отгружено около двух тысяч штук. В зоне боевых действий не использовался согласно двусторонней договорённости между СССР и США об использовании объектов ленд-лиза.

– А на хрен он нам тогда был нужен, если его нельзя было поставлять на фронт? Что это за бомбардировщик такой? Может, на нём и воевать нельзя было?

– Прикинь, его потому и нельзя было использовать в качестве фронтового, что он такой люксовый, – медленно произнёс Серж. – Бздели, что он к фрицам попадёт, те съюзают его технические решения. Они были у нас только в резерве Главного Командования. Реально. Так же, как и «Кобры», только в войсках ПВО. Когда у нас Покрышкину разрешили на «Кобре» полетать, скандал случился. А этот самолёт использовали только для аэросъёмок Берлина и важнейших объектов. Но не совсем этот.

– А какой?

– В обычном варианте. Наш вариант – стратосферный разведчик с радиолокатором. Объединённая кабина пилота и стрелков, полностью изменённая носовая часть – видишь, такая решётчатая головешка, он так похож на головастика? Их изготовили всего пять штук. Не осталось ни одного. Цена полностью восстановленного экземпляра – $8 000 000. Прикинь!

Первой моей мыслью было – зря Сабуров всё это увидел. Хотя… Восьми миллионов должно хватить на всех… Не говоря уж про такую ерунду, как Сацу деньги отдать.

Похоже, что все вокруг испытали аналогичные чувства.

– Восемь миллионов, матерь Божья… Как квадратный трёхчлен. «А я себе такого и представить не могу».

Вечером мы втроём пили коньяк вокруг включённого монитора.

– Чего я хочу – конкретно, – благодушно произнёс Серж, – я хочу продать этот самолёт, можно сказать, «на корню» – то есть, его описание вместе с точным положением. Реально заниматься его вывозом и подъёмом на крыло мы не будем. Прикинь, это может стоить около полутора-двух миллионов USD. Сумму мы поделим на троих – чисто-конкретно. Вся эта заморока потребует организации поездки на место падения ероплана – и будет сама по себе приключением ещё тем.

Я кивнул. Впервые за месяц, который прошёл с начала «авиационной лихорадки» в нашем офисе, я услышал что-то не вполне безумное. Да, конечно, организация ремонта самолёта требовала бы у нас создания отдельного предприятия, налаживания дела, в котором ни Серж, ни я ничего не смыслили. А вот уточнить местоположение этого «золотого» разведчика и продать его описание заинтересованным лицам – дело совсем другое.

– Всё-таки мне кажется, что одного местоположения с описанием будет недостаточно для получения искомой суммы, – тем не менее рискнул заметить я. – Полагаю, нам всё-таки придётся вывезти машину в какое-нибудь относительно населённое место – тот же самый… ну, как его там – Орхоян. Или Хабаровск.

– Да, это усложнит дело. Но не сильно конкретно. Нам потребуются два-три механика, в той или иной степени знакомых с авиацией, и вертолёт. Реально, я предлагаю разделиться. Ты останешься заниматься делами в Москве, а мы с Сергеичем двинем в Хабаровск и Орхоян. Сергеич, сколько времени у тебя может занять поиск самолёта? В поисках мы полагаемся на тебя – ты из нас единственный изыскатель. Конкретно!

– Ну, я думаю так: сперва нам надо оказаться в том месте, где мы с пути сбились. Я бы двинул туда на каком-нибудь вездеходе, арендованном в Орхояне. Идти туда километров двести, по нашему старому зимнику. Там мы бы чуток поколесили, пока не нашли примерно точку, откуда начали уходить к Приморскому хребту. А там бы вызвали вертолёт и с воздуха бы обшарили эту территорию.

– Серж, во сколько вы оценивали всю операцию по поиску машины?

– Вместе с перелётом Москва – Хабаровск – Орхоян для двух человек – в восемь косых.

– Включая аренду вертолёта? Я кое-что про это знаю – у него баксы при полёте из турбины летят.

– Ну да.

– А возможный вывоз самого планера и двигателей вы не рассчитывали?

– Если до Орхояна – это удорожит всю операцию примерно вдвое. Если до Хабаровска – то, признаюсь, не считали.

– Стало быть, так. Вместе с вывозом в Орхоян всё это мероприятие, по минимальной стоимости, обойдётся нам в шестнадцать косых. Как нас учат классики экономики, увеличиваем стоимость в полтора раза и затем добавляем десять процентов. Итого – на всё это мероприятие нам нужно около двадцати пяти тысяч долларов.

– Не так много, учитывая, что на кону полтора миллиона.

– М-дя. А если их не будет? Тогда к нашему долгу в двести пятьдесят тысяч добавится ещё двадцать пять. И их ещё предстоит где-то занять. Ты сам-то как, Сергеич, готов ехать в Орхоян?

– Да я бы с удовольствием, – Дмитрий Сергеевич за последние три недели почистил пёрышки, в глазах появился блеск, и он уже совершенно не походил на советского инженера-неудачника из рассказов Трифонова или Маканина. – Вот начался этот разговор, а я думаю – неужели я снова увижу гольцы Джугджура? Ведь тут, в этом институте, прошли пятнадцать лет жизни, за водкой, коньяком, хабами и серверами. Как и не было их. А жизнь – где-то там осталась, – он кивнул в сторону, где, по его мнению, располагались пресловутые гольцы Джугджура.

Сабуров произнёс свой пассаж, и я вдруг снова ощутил, до такой степени ненатурально это прозвучало. Конечно, когда-то какой-то советский писатель, имя им – легион, выдумал этот типовой топик о настоящей жизни, прошедшей где-то «там», в юности, в каких-нибудь Уральских или Саянских горах, и о никчёмности существования в советском НИИ. И этот топик не только перекатывали последователи этого безымянного совписа, но и с упоением повторяли сами инженеры-неудачники – как свидетельство их принадлежности к иной, какой-то «горной» жизни. И ещё подумалось мне, что Серж сделал Сабурову чересчур щедрое предложение – одна треть от полутора миллионов. Вполне можно было обойтись сотней тысяч или вообще – «А возьму-ка я вас, Киса, к себе в секретари. На полное содержание». Всё равно ведь этим кончится, как история Бена Гана, который, в итоге, пришёл привратником к доктору Ливси.

– А ты уже предполагаешь, к кому можно обратиться с продажей этого ероплана? – спросил я Сержа, отгоняя от себя нехорошие, да и не вполне честные мысли.

– Я хотел тебе завтра предложить встретиться с одним человеком. Только предупреждаю – мужик он исключительно здоровый, водку пивом полирует, так что тягаться за столом с ним бесполезно. И ещё, он очень умный и хваткий, так что, несмотря на некоторое его удальство, советую отнестись к нему серьёзно.