Погрузившись, направились в Норвежское море. 12 июля к концу суток была обнаружена неисправность циркуляционного насоса охлаждения главного конденсатора. Замену трех подшипников насоса производили в подводном положении. Ремонт продолжался около 14 часов. Далее маршрут к полюсу пролегал через Гренландское море по нулевому меридиану. 13 июля в 11 часов 30 минут АПЛ всплыла в Гренландском море для встречи с тральщиком с целью уточнения данных о ледовой обстановке и уточнения своего места. Однако из-за плохой погоды встреча состоялась только в 18:00. На следующие сутки в 10:45 на широте 79 градусов лодка в подводном положении вошла под кромку льда и двинулась по жёлобу Лены в Центральную Арктику, имея справа архипелаг Шпицберген, а слева Гренландию.

По воспоминаниям командира [Осипенко Л., Жильцов Л., Мормуль Н., 24], на поход были поставлены следующие задачи: испытания навигационных комплексов; проверка возможности «<…> крейсировать в районе Северного полюса, лишая подводные лодки-ракетоносцы «противника» возможности нанесения внезапного ядерного удара по жизненно важным центрам СССР»; проверка работоспособности механизмов в условиях низких температур; исследования рельефа дна, течений, ледового покрова по маршруту; демонстрация миру возможностей советских атомных подводных лодок (позже оказалось, что именно эта задача была главной).

По маршруту перехода лодка трижды всплывала в полыньях. Впервые она сделала это в точке с координатами 84 градуса 08 минут северной широты, 0 градусов 48 минут и 5 секунд восточной долготы для донесения о достижении этой критической точки. Далее начиналась неизведанная зона неустойчивой работы, прежде всего, навигационных приборов. Уточнив своё место по светилам и получив разрешение командования, отправились далее. 17 июля в 6 часов 59 минут 11 секунд по московскому времени впервые советская подводная лодка в подводном положении по счислению (то есть по расчётам штурмана) пересекла географическую точку Северного полюса. Попытки найти полынью на полюсе не удались, поэтому легли на обратный курс и всплыли только на следующие сутки в точке с координатами 84 градуса 54 минуты северной широты, 0 градусов и 1,5 минут западной долготы (командир в своих воспоминаниях пишет: «…примерно в 100 милях от полюса»). На льду был установлен Государственный флаг СССР. За два часа, в течение которых лодка находилась в надводном положении, весь экипаж смог побывать на льду.

По программе похода следующее всплытие состоялось 19 июля к северо- востоку от Гренландии в точке с координатами 79 градусов 40 минут северной широты, 0 градусов 41 минута западной долготы. Навигационная невязка составила 34 мили. Здесь предстояло провести испытания боевых торпед для проламывания льда на случай экстренного всплытия. Однако последовал приказ не выполнять стрельбу торпедами, а экстренно следовать в Йоканьгу (Гремиху), где подводников должны были торжественно встретить руководители страны во главе с Н.С. Хрущевым.

20 июля в 13:40 К-3 вышла из-подо льдов, пройдя в подлёдном положении 1 294 мили за 147 часов (именно так, а не 178 часов, как тиражируется во многих источниках). Постоянно проводившиеся на борту К-3 исследования рельефа дна, течений, ледовитости позволили заполнить немало белых пятен на карте Арктики, в том числе и обнаружить подводный хребет, наличие которого ранее только предполагалось. Позднее он был назван хребтом Гаккеля (экипаж АПЛ ВМС США Sargo (SSN-583) сделал это раньше и, конечно же, не поделился своим открытием с советскими подводниками).

После возвращения в базу руководителю похода, командующему 1-й флотилией подводных лодок Северного флота контр-адмиралу А.И. Петелину, командиру корабля кап. 2 ранга Л.М. Жильцову и командиру БЧ-5 (электромеханической боевой части) инженер-кап. 2 ранга Р.А. Тимофееву были присвоены звания Героя Советского Союза. Весь личный состав корабля и ряд специалистов промышленности были награждён орденами и медалями: орденом Ленина – 11 человек (кроме Героев); орденом Красного Знамени – 19 человек; орденом Красной Звезды – 28 человек; медалью За отвагу – 63 человека. Двум боевым сменам экипажа награды вручал сам Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета министров СССР Н.С. Хрущёв в спортивном зале 14-й бригады подводных лодок в Йоканьге. Одна смена в это время обеспечивала функционирование подводной лодки в базе. Личному составу этой смены позже вручил награды секретарь Мурманского обкома КПСС. Думаем, что представленная здесь фотография об этом событии ярко передаёт чувства всех, кто творил ту историю.

С этого момента советские подводники, можно сказать, «по-настоящему почувствовали запах и вкус Арктики». Все последующие годы они будут наращивать свои усилия в освоении Северного Ледовитого океана. Подводная лодка К-3 вскоре получила имя «Ленинский Комсомол» и стала символом для страны. Нынче её холодный и пустой корпус уже много лет стоит на судоремонтном заводе в Снежногорске Мурманской области (спасибо руководителям, что сохраняют!), а высокие начальники и многочисленные общественные организации не могут принять решение о дальнейшей судьбе этого национального символа.

Позже один из участников похода В.А. Монтелли писал: «Устойчивую работу при плавании постоянными курсами, скоростью и глубиной погружения показали гирокомпасы, но до широты 88,5°N. При маневрировании подо льдом их погрешности обычно превышали 9–10°, причём знак погрешности был, как правило, одинаков у всех. Подтвердилась оптимальность выбранной системы координат, как в части универсальности её применения в традиционных для того времени средствах, так и с точки зрения удобства работы штурмана. Несмотря на отсутствие инерциальной системы и высокоширотных гирокомпасов, поход АПЛ К-3 на Северный полюс удался с первой попытки. Принятая же в те далёкие годы система квазигеографических координат успешно прошла испытания временем и продолжает использоваться и поныне без каких-либо изменений, в том числе и на АПЛ с инерциальными навигационными комплексами» [Монтелли В. А., 22].

Достигнутый величайший успех и проявленный величайший авантюризм похода К-3 к Северному полюсу особенно ярко проявился не только «звездопадом», но и тяжёлыми последствиями для техники в самое ближайшее время. Уже через месяц, в сентябре на лодке в море была обнаружена разгерметизация тепловыделяющих элементов в реакторе. Радиоактивность в нескольких отсеках достигла запредельных значений. Дали радио и в аварийном порядке вернулись в базу. Отсюда «за ноздрю» лодку в очередной раз «заперли» на завод в Северодвинске. Там она находилась в ремонте с заменой всего реакторного отсека до конца 1965 г. Труднейшая технологическая операция – замена реакторного отсека выполнялась впервые. Отработанное топливо было выгружено, а в отсек залит специальный состав, после чего через некоторое время он был затоплен в заливе Абросимова в Карском море. Вот какой оказалась реальная цена покорения Северного полюса при отсутствии достаточных технических возможностей, при безмерной эксплуатации человеческих возможностей личного состава, при чрезмерном стремлении руководителей отчитаться об успехах и победах. Вслед за К-3 аналогичные технологические операции удаления реакторных отсеков пришлось выполнить ещё на нескольких подводных лодках первого поколения. Думается, что многим хочется, пусть и в двухтысячные годы, спросить «лауреатов всяких премий» и «великих руководителей процессов создания океанского флота» – зачем надо было так поступать? Неужели можно было считать действительно не надёжные корабли, «глухие» в океане и «слепые» подо льдом, реальной угрозой «супостату»? Неужели личные амбиции и карьеризм застилали общественную пользу, военную и экономическую целесообразность? Как же можно было ответственным представителям ВМФ (со временем каждого из них надо будет назвать поимённо) принимать в боевой состав не надёжные атомные подводные лодки? Как же можно было бессовестно сдавать флоту такие корабли и за это получать премии и звёзды героев? И, тем не менее, ура!

При всей публичности успехов похода к Северному полюсу Северный флот продолжал, с соблюдением всех возможных мер секретности, выполнять важнейшую стратегическую задачу – использовать подлёдное пространство для укрытия своих ракетных подводных лодок. В современной терминологии – повышать боевую устойчивость ракетных подводных лодок путём назначения им районов боевого патрулирования подо льдами. С этой целью в середине 1962 г. ещё один поход под лёд выполнила АПЛ с баллистическими ракетами пр.658 К-33 под командованием капитана 3 ранга А.С. Пушкина из состава 31-й дивизии 1-й флотилии подводных лодок СФ. Теперь она поднялась уже до 85 градуса северной широты, пробыв подо льдом 8 суток [Реданский В. Г., 29]. Такого в советском флоте ещё не было, но их не наградили.

В том же году осуществлено первое в истории ВМФ СССР групповое подледное плавание дизель-электрических ракетных подводных лодок 629 проекта из состава 18-й дивизии 12-й эскадры подводных лодок Северного флота. С 12 по 16 июня его выполнили К-113 (командир – капитан 2 ранга В.Г. Скороходов) и К-93 (командир – капитан 2 ранга В.П. Околелов). Подводные лодки находились подо льдом 30 часов и прошли 120 миль.

В то самое время, когда состоялся «звёздный» поход К-3 на полюс, «случайное» подлёдное плавание, а на самом деле, используя сложную ледовую обстановку для обеспечения скрытности плавания, совершила атомная подводная лодка К-16 пр.658 под командованием командира 185-го экипажа Н.Б. Чистякова из состава 31-й дивизии 1-й флотилии подводных лодок СФ. Этот атомный ракетоносец в июле участвовал во флотском учении «Метеор-2». При возвращении из Северной Атлантики в районе Датского пролива и южной части Гренландского моря лодка на протяжении 680 миль следовала подо льдом (таким был год, о сложной ледовой обстановке в северо-восточной Атлантике в шестидесятые годы мы уже писали выше). При всплытии для передачи на командный пункт донесения о своём месте и ледовой обстановке К-16 передней частью ограждения рубки ударилась о лёд и повредила при этом антенну акустической станции. Затем она ещё несколько раз всплывала в разреженном льду. Как указано в [Реданский В. Г., 29]: «Полученные наблюдения и сделанные выводы послужили предметом обсуждения с командирами других подводных лодок соединения».

В августе второй подлёдный поход в течение года выполнила АПЛ К-21 под командованием капитана 2 ранга В.Н. Чернавина. Старшим на борту лодки в этом походе был начальник штаба 3-й дивизии капитана 1 ранга Н.Ф. Рензаев. Атомоходу предстояло выполнить задачу, стоявшую перед К-3 на заключительном этапе её похода к Северному полюсу, но отмененную по известным нам обстоятельствам – выполнить торпедные стрельбы для создания полыньи. Необходимо было определить, сможет ли подводная лодка в аварийном случае образовать с помощью взрыва торпед полынью для всплытия. Разумеется, такая полынья могла потребоваться и для стрельбы ракетами с подводных ракетоносцев, когда естественной полыньи нет, а время не ждёт. Как пишет В.Г. Реданский: «8 августа лодка пришла в назначенный для испытаний район. Учитывая толщину льда, достигавшую 2–3 м, от одиночной стрельбы отказались. Решили выполнить два двух торпедных залпа. Затем необходимо было произвести обмеры образовавшихся «пробоин» и оценить возможность всплытия в них подводной лодки.

Взрыватели на торпедах установили с расчетом взрывов через 90–95 секунд, за это время они проходили 1250–1300 м. В результате стрельбы образовались две полыньи: одна диаметром 80 м – в торосистом льду, другая размером 120 на 70 м – в более ровном ледяном поле. Осматривать их отправилась группа подводников во главе с командиром К-21 кап. 2 ранга В.Н. Чернавиным. «Четверо смелых» несколько часов блуждали по безмолвной ледяной пустыне, обходя трещины и торосы, пока не нашли то, что искали. Замерили «пробоины» во льду, тщательно их осмотрели. В образовавшихся полыньях плавали огромные глыбы серо-жёлтого льда, резко отличавшиеся от первозданной белизны окружающих ледяных полей. Забрав выброшенные взрывом детали торпед, подводники двинулись в обратный путь и… заблудились. Прошло немало времени, пока незадачливые полярные путешественники услышали наконец тревожные звуки тифона и сирены и увидели рассыпавшиеся в полярном небе звёздочки сигнальных ракет.

Анализ полученных данных показал, что применение торпед для создания искусственных полыней возможно, но требуется увеличить заряд и с помощью эхоледомера находить более благоприятные для этой цели, менее торосистые участки ледяных полей» [Реданский В. Г., 29].

В конце октябре 1962 года во время Карибского кризиса, когда все силы флотов находились в повышенной боевой готовности, ещё один заход под лёд совершила средняя подводная лодка С-348 кап. 2 ранга А.М. Евдокименко из состава 25-й бригады 12-й эскадры подводных лодок СФ (губа Ягельная). В течение лета на ней были установлены новый эхоледомер и станция обнаружения полыней впереди по курсу. В целом поход прошёл успешно, если не считать того, что во время всплытия даже в тонком льду (7 см) была сломана рамочная антенна радиопеленгатора и повреждено ограждение рубки.

С 1962 года возникла и третья задача, о которой мы упоминали выше, – освоение новых районов базирования подводных лодок со сложными ледовыми условиями. Дело в том, что по требованию Министерства рыбного хозяйства СССР о передаче рыбакам территории в бухте Находка пришлось найти новое место базирования 171-й бригады 40й дивизии подводных лодок Тихоокеанского флота. Со своей стороны рыбаки обязались выделить хорошие деньги на оборудование нового места базирования для выведенных из Находки подводных лодок. Главком ВМФ решил в качестве нового основного пункта базирования бригады подводных лодок и бригады кораблей охраны водного района избрать бухту Нагаева. Количество лодок планировалось довести до 12 единиц, первоначально 613 проекта и кораблей охраны водного района – до 7 единиц. Эти соединения должны были взять под контроль всю обширную акваторию Охотского моря и Курильские проливы, обеспечивающие скрытный выход лодок через них во все районы северной части Тихого океана. О тяжёлой погодной и ледовой обстановке в Охотском море высшее командование знало. Однако её влияние на использование сил предполагалось значительно нейтрализовать, с одной стороны, созданием специальной ледокольной группы, а с другой – отработкой выхода лодок к Курильским проливам подо льдом, что, в свою очередь, ещё больше улучшит их скрытность и внезапность действий. Так началась длительная эпопея освоения «магаданскими подводниками» подлёдного плавания и плавания во льдах.

В марте 1963 года С-286 (командир – капитан 3 ранга В.В. Брыскин) совершила длительный выход в море с целью подлёдного плавания. ПЛ осуществила всплытие во льдах в Татарском проливе.

Первоначально активность действий магаданской бригады подводных лодок нарастала. Лодки плавали и в битом льду, и в сплошном, если толщина его не превышала 20 см. В таких условиях было опасно всплывать. Командир ПЛ С-173 капитан 2 ранга Христов Рудольф Васильевич спроектировал, рассчитал и сделал чертежи противоледовой защиты, представляющей систему стальных балок, защищающую ограждение мостика, антенны и выдвижные устройства при всплытии во льду. Эти устройства на плавмастерской изготовили для всех лодок бригады, и плавание значительно упростилось.

Подводные лодки совершили подлёдное плавание из бухты Нагаева в Охотское море на расстояние более 100 миль. Освоили пополнение запасов топлива, масла и пресной воды в море: заходили во Второй Курильский пролив, там у южного берега острова Шумшу три швартовые бочки, и у каждой – буй. Об этом устройстве и его работе мы уже писали.

Так началась длительная и тяжёлая служба подводников на Магадане. В целом, ничего дельного из этого не получилось. Служба в зимнее время здесь превращалась в непрерывную борьбу за выживание личного состава и сохранение боеспособности техники, а не создание сложностей вероятному противнику.