Его не могли не слышать. Но он понимал, почему никто не выходит – там, в избе, женщина и три ребенка, слыша доносящийся с улицы шум, наверное, сходили с ума от страха.

– Дила! Я обещал, что вернусь вечером! Вот я и пришел! Я буду вас защищать! Не бойтесь! Открывайте!..

Теперь у него оставалось не так много времени. А еще нужно было все приготовить к приходу мертвяка.

– Дила! Я не смогу вам помочь, если вы не пустите меня внутрь!..

– Это ты, охотник? – Толстая дверь, обитая металлическими полосами, глушила и без того негромкий голос.

– Я! Я же говорил, что вернусь. Вы что, меня не ждете?

– Мы боимся… – Послышался скрежет отодвигаемого засова. Потом лязгнули накидные крючки, скрипнула дверь. В узкой щели мелькнул огонек.

– Ну? Видишь, что это я? – Гиз чуть отступил.

– Сейчас вижу… – Загремела цепь, огонек сделался чуть ярче, дверь открылась пошире. – Заходи.

– А я уж и не надеялся… – Гиз, придерживая меч, боком протиснулся в узкий проем, втащил за собой мешок с принадлежностями.

Дила тут же захлопнула за гостем дверь, навалилась на нее, сунула в скобы железный засов, задвинула его, накинула на петли крючки, обвила их цепью. Подергала, покачала запоры, проверяя их надежность. Взяла с лавки светильник. И только в этот момент, глянув на трепещущий огонек, Гиз заметил, насколько сильно дрожат у женщины руки.

– Дети внутри? – спросил он, осматривая темные сени.

– Да. Я уложила их спать.

– И они спят?

– Нет.

– Из дома есть еще какой-нибудь выход?

– Нет.

– Значит, ты зря заперла дверь. Скажи, где чаще всего ходит мертвяк?

– Здесь.

– У двери?

– Да. У двери и под окнами… – Заметно было, что женщине стоит больших усилий говорить спокойно. – Мне кажется, он хочет попасть внутрь.

– И что же его сюда тянет? – словно невзначай поинтересовался Гиз.

– Не знаю, – ответила женщина. И охотник понял, что она лжет.

– В конце-концов, это не важно, – сказал он. – Важно лишь то, что мы хотим от него избавиться. Я прав?

– Да.

– Ты будешь мне помогать?

Дила ответила не сразу. Она посмотрела охотнику в глаза, выдержала паузу. Ответила нерешительно:

– Я попробую.

– Тогда начнем прямо сейчас, пока еще совсем не стемнело. У меня с собой хитрая снасть, ее необходимо установить на улице. И сделать это нужно так, чтобы мертвяк не прошел мимо.

– А разве… – женщина замялась. – Разве нельзя его просто зарубить? – Она посмотрела на меч, висящий у Гиза на поясе.

– Можно, – сказал охотник. – Но это будет не так интересно… Отпирай дверь!

21

В двух шагах от крыльца, прямо на ухоженной тропке, Гиз вбил в землю несколько небольших колышков. Затем из мешка достал полученную от кузнеца сумку, развязал ее, вытащил оттуда бесформенный ком своей замысловатой снасти, принялся аккуратно ее распутывать – расплел тонкие кожаные ремни, размотал жесткую проволоку, расцепил рыболовные крючки, острые жала которых пока еще прятались в щепках. Развернул, расстелил замысловатое плетение, высвободил крючья, привязал растяжки к колышкам, приподняв снасть над землей – словно силки поставил. Прочные силки, цепкие, жуткие – сплетенные из кожи и проволоки, обвешанные гроздьями зазубренных крючков – только наступи ногой, и уже не выберешься – острые стальные когти глубоко вопьются в живое мясо, и радостно зазвенят подвешенные бубенчики, сообщая о том, что жертва попалась…

Гиз обошел ловушку, еще раз внимательно ее осмотрел. Убедившись, что все в порядке, достал из мешка узел, что дала ему старая Иста, развязал его, вывалил на землю легкие берестяные коробочки, стал прилаживать их к снасти – нанизывал на проволоку, подвязывал суровыми нитками, для пущей надежности насаживал на крючки. Просо и гречка сыпались охотнику в руки, но он не обращал на это внимания – семян в коробочках оставалось много…

Дила стояла на ступенях крыльца, тупо смотрела на охотника. Она не понимала, что он делает. Да и не пыталась. Мысли ее были заняты другим.

Женщина со страхом ждала возвращения мертвеца.

– Теперь остались сущие пустяки, – сказал Гиз, глянув на темнеющее небо. Всё из того же мешка он достал небольшую плетенку, откинул крышку, вынул связанного, придушенного, но еще живого петуха, разгладил ему перья, провел пальцами по гребню. Положил под ноги, вытащил из ножен меч, занес над головой.

Петух, вывернув шею, смиренно глядел на блещущий клинок.

Быстрым ударом Гиз обезглавил птицу. Не теряя времени, воткнул меч в землю, схватил петуха за ноги, несколько раз махнул тушкой, кропя темной кровью на снаряженные силки. Потом бросил еще дергающуюся птицу в самый центр снасти.

Петух повис на проволоке и ремнях. Густая кровь тонкой струйкой лилась на землю.

– Мимо это ты точно не пройдешь, – пробормотал Гиз. – Но на всякий случай… – Он запустил руку в плетенку, ухватил там что-то, вытащил кулак. Присев на корточки, осторожно взял пальцами ближайший крючок.

Было уже довольно темно, и Гиз не хотел сослепу попасть в собственную ловушку.

– Не умирай сразу… – Охотник разжал пальцы. На его ладони, подобрав лапы, лежала толстая белобрюхая лягушка. – Подергайся… – Он подцепил ее на крючок, подумав, что лягушки, наверное, в отличии от мертвяков, чувствуют боль. – Кто знает, вдруг ты ухитришься выжить? – Он снова сунул руку в корзину. – Надеюсь, вместе вам будет не так скучно…

Он насадил на крючки еще четырех лягушек. Они висели, касаясь лапами земли, и время от время дергались, пытаясь освободиться.

Гиз поймал себя на мысли, что жалеет их. Это было глупо.

– Ну вот и все, – удовлетворенно сказал он, в последний раз осматривая подготовленную ловушку.

Мимо мертвяк не пройдет. Даже если он обойдет это место стороной, то дергающиеся лягушки, тихое звяканье бубенчиков и запах свежей крови привлекут его внимание.

Он шагнет прямо в расставленные силки, потянется за тушкой петуха, чтобы утолить свой голод. Скорей всего споткнется, запутавшись в проволоке, упадет на острые крючья. А уж они-то ни за что его не отпустят…

– Неужели эта штука удержит мертвяка? – спросила Дила, когда Гиз взошел на крыльцо.

– Нет, конечно, – ответил охотник. – Скорей всего, он даже не заметит, что попался на крючок.

22

В избе было все так же холодно. Два крохотных светильника – один в руках у Дилы, другой в углу над столом, – сильно чадили и почти не давали света. Вокруг – на стенах, полу, потолке – дышало и шевелилось сонмище черных теней.

– Где дети? – спросил Гиз, осматриваясь.

– Спят за печью, – шепотом ответила хозяйка. – У них есть своя комната, но оставаться там на ночь они боятся. Да и мне спокойней, когда они рядом.

– Сколько вообще в доме комнат? – поинтересовался Гиз.

– Три отапливаемых, кухня, чулан и горница.

– Большой дом, – сказал Гиз.

– Большой, – согласилась Дила.

– Где меня уложишь?

– А где захочешь. Пол просторный, еще сотня человек поместится.

– Мне бы где-нибудь под окнами. Чтобы слышать, как мертвяк бродит.

– Иди в горницу, – сказала Дила. – Там окна на три стороны выходят. И тихо там, все услышишь, что на улице делается. Только вот ставней там, а окна я намертво заколотила.

– Намертво? – Гиз хмыкнул. – Ну, пойдем, посмотрим.

23

В горнице было еще холодней, а тьма загустела так, что ею, казалось, можно было захлебнуться.

Когда хозяйка шагнула в дверной проем и приподняла светильник, обретшие форму тени шарахнулись в стороны. Они были словно живые, и Гиз невольно схватился за меч.

– Я принесу тебе свечу, – сказала Дила, пропустив гостя вперед. Сама она осталась у порога. Казалось, женщина боится сделать еще шаг. – Можешь лечь на сундуке, он достаточно большой и крепкий. Если не понравится, укладывайся на полу, но здесь водятся мыши.

– Я не боюсь мышей, – сказал Гиз.

– В темноте они могут напугать даже самого храброго человека, – сказала женщина, и Гиз не нашелся, что ответить.

– Я принесу тебе овчину, чтобы укутаться, – сказала Дила. – Здесь очень холодно.

– У тебя всегда так?

– Нет… – Она хотела еще что-то сказать, но осеклась.

– Только несколько последних дней, – предположил Гиз.

– Да… – чувствовалось, что женщина не хочет говорить на эту тему.

– Начиная с той самой ночи, когда впервые появился мертвяк.

– Так убей его! – внезапно зло и напористо сказала женщина. – Убей его, и мой дом снова станет теплым и уютным!

– Возможно, – спокойно проговорил Гиз. – Но прежде я бы хотел услышать то, что ты ото всех скрываешь.

Даже при тусклом свете фитиля было заметно, как дрогнуло лицо Дилы. Но женщина мгновенно справилась с собой, нахмурилась, поджала губы:

– О чем ты говоришь, охотник:?

– Ты отлично меня понимаешь.

– Кажется, нет…

Гиз приблизился к ней вплотную, посмотрел в глаза. Сказал вкрадчиво:

– Ты же видела мертвяка, признайся…

– Нет.

– Ты узнала его…

– Нет… нет… – В голосе женщины послышался страх. Но страх чего?

– Кто это был? Твой муж? Твой пропавший муж! Скажи мне! – напирал Гиз.

– Я не видела его! – женщина вжалась в стену. – Я не знаю, кто это! Не знаю!

– Почему он приходит сюда? Ты догадываешься? Ты знаешь!

– Нет! Не знаю! – Дила оттолкнула охотника. – Я ничего не знаю! Я позвала тебя, чтобы ты его убил! А ты мучаешь меня!

– Ладно, – сдался Гиз, отступая. – Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить – не надо. Все равно, я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!

Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растеряно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:

– Это он…

– Что? – Гиз взял ее за плечи, встряхнул. – Что ты сказала?

– Это он… – повторила женщина. – Это Гест… мой муж…

– Ты видела его?

– Только его силуэт.

– Слышала его?

– Да.

– Он что-то говорил?

– Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.

– Ты разговаривала с ним?

– Нет.