7

К заброшенному дому бортника вела чуть заметная тропинка. Эрл, наверное, никогда бы ее не разглядел, если б не Гиз.

– Трава примята, – сказал охотник, внезапно остановившись и показав рукой себе под ноги.

– Наверное, куры, – предположил Эрл, чувствуя, как ледяные мурашки побежали по спине.

– Нет, не куры. Смотри, здесь камень вдавлен в землю.

– Может, коза прошла?

– Здесь прошли люди. И не один раз.

Эрл беспомощно обернулся. Сейчас он хотел бы очутиться дома, но от его желаний мало что зависело. Он обещал охотнику помочь и не мог нарушить свое обещание.

А впрочем…

– Хочешь уйти? – Гиз повернулся к спутнику.

– Нет… – У Эрла забегали глаза. Чтобы скрыть замешательство, он несколько раз громко кашлянул в кулак. – Я же обещал быть рядом…

– Не бойся, – сказал Гиз. – Днем мертвяки обычно спят… Обычные мертвяки…

– Мы ведь можем на него наткнуться? – спросил Эрл, боясь услышать ответ, который и без того знал.

– Конечно.

– И тогда он может проснуться?

– Может.

– Я не хочу туда идти.

– Мы должны…

Подступы к дому бортника заросли высокой травой и кустами дикой малины. Вкривь-вкось торчали гнилые столбы – останки старой изгороди. Высокая береза, накренившись к дому, накрыла густой кроной добрую часть худой ободранной крыши – заброшенная изба словно пряталась в тени. За слепыми заколоченными окнами притаилась тьма. Ржавые дверные запоры удерживали ее внутри, не давали выбраться наружу.

– Мы не любим этот дом, – невольно понизив голос до шепота сказал Эрл.

– Почему? Ведь бортника вы любили.

– Его самого, но не его избу. Он и сам боялся здесь жить.

– Ты не рассказывал мне об этом.

– Я многое тебе не рассказывал, охотник.

– Так расскажи…

Они остановились в тени березы, встали возле забитого досками окна, в нескольких шагах от развалившегося крыльца. Эрлу было не по себе, он дрожал словно от холода, глаза его бегали. Гиз выглядел совершенно спокойным. Лишь его левая рука крепко – так, что ногти побелели, – держала ножны.

– Бортник этот дом не строил, – сказал Эрл. – Он его только поправил. А кто здесь раньше жил, этого уже никто не помнит.

– Думаешь, это может иметь отношение к тому, что происходит у вас последнее время?

– Не знаю.

– Рассказывай дальше.

– А нечего рассказывать… Дом этот мы всегда стороной обходили. А уж когда бортник умер – и подавно.

– Но почему?

– Я и сам не знаю… Никто не знает… Так уж повелось…

– Ну-ну, – хмыкнул Гиз. – После твоего рассказа мы просто обязаны заглянуть внутрь.

– А может как-нибудь потом? – неуверенно предложил Эрл.

– Нет! – отрезал Гиз. – Сегодня. Сейчас…

Едва заметная тропка огибала дом и сворачивала за угол. Кто ходил к брошенному дому, пользующемуся дурной славой? И зачем? Гиз хотел выяснить это. Он не был уверен, что это поможет ему в охоте, но все же предчувствие подсказывало ему, что неизвестный посетитель старого дома может быть каким-то образом связан с ожившим мертвецом, ночами приходящим в деревню.

– Не припомнишь, когда последний раз у вас появлялись чужаки?

– А как же, – озирающийся Эрл наступал Гизу на пятки. – Хорошо помню. Они же все ко мне в заведение идут. Последний был пять дней назад. Переночевал. Заплатил хорошо. И ушел.

– Опиши его.

– Ничего особенного. Молодой. Одет хорошо. Разговаривал уважительно. Куда-то торопился.

– А были такие, кто обращал на себя внимание?.. Странные…

– Так ведь странники они почти все странные.

– А останавливались у тебя такие, от которых словно ветер ледяной веет? – уточнил Гиз. – И ходят они так тихо, что шагов их совсем не слышно, даже если идут они по опавшей листве. Глаза у них неподвижные, тусклые. Говорят невнятно, тихо, иногда заговариваются, и тогда голос их крепнет.

– Ты о некромантах? – Эрл съежился.

– О них… Может быть, кто-то встречал в округе таких людей?

– Нет… Не припомню…

Вместе с тропинкой они обогнули дом, вышли к завалившемуся на бок двору, что когда-то был пристроен к задней стене избы. В узком промежутке между кривыми стенами разглядели черный проем двери, больше похожий на пещерный лаз.

Тропка вела туда.

Эрл, вздохнув, посмотрел на солнце. Гиз, обернувшись, глянул на Эрла, усмехнулся. Приободрил спутника:

– Не трусь! Я чувствую – там нет ничего живого.

– Этого я и боюсь, – тихо отозвался Эрл.

У Гиза под сапогом что-то хрустнуло. Охотник резко остановился, шагнул в сторону, присел на корточки, развел руками траву, склонился к самой земле.

– Что там? – не выдержал Эрл.

– Ничего особенного… – Гиз выглядел озабоченным. – Всего лишь крысы… Три дохлые, высохшие крысы…

8

Они крадучись вошли в заброшенный дом.

Гиз шел первый. Он так и не обнажил меч, просто одной рукой придерживал ножны, а пальцами другой легко касался костяного набалдашника рукояти.

Следом за охотником, задыхаясь от страха, тащился Эрл. Он подобрал с земли узкий обломок доски с тремя ржавыми гвоздями, торчащими в разные стороны. Оружие никудышное, даже против человека, не говоря уж о мертвяке. Но все же с палкой в руке Эрл чувствовал себя чуть уверенней.

В доме было не так темно, как они ожидали. Узкие клинки света пронзали дырявую крышу и потолок. На грязном полу возле заколоченных окон в ярких желтых пятнах танцевали бессчетные пылинки. Сияющим серебром колыхались в углах густые паучьи тенета. Сверкали острыми гранями осколки стекла.

Но здесь же, рядом со светом, таился в закоулках густой мрак.

Было тихо и холодно.

– Что мы здесь ищем? – шепнул Эрл.

– Просто осматриваемся, – отозвался Гиз.

Небольшая узкая комната, в которой они оказались, перешагнув порог, была завалена всевозможным хламом. Кучи ветхого тряпья, ржавое железо, сломанная прялка, тележное колесо, треснувший хомут, рассыпавшийся стул – словно кто-то специально стащил сюда все это барахло, чтобы затруднить путь незваным гостям.

Или же кто-то просто сложил здесь ненужные вещи, освободив тем самым другие помещения старого дома?

– Снова крыса, – Гиз ногой отшвырнул высохший трупик грызуна.

– Они ведь неспроста здесь? – Эрл осторожно перешагнул еще через одну крысу. – Почему их так много?

– Ты что, боишься дохлых крыс?

– В этом доме я боюсь всего.

– Так что особенного в этом доме? Обычная пустующая изба. Уже почти совсем развалившаяся.

– Иногда ночью здесь светятся окна, – помедлив, сказал Эрл. – Я сам не видел, но мне рассказывали.

– Окна же заколочены.

– В промежутках между досками виден огонь.

– Бродяги ночевали.

– И какие-то тени двигаются.

– Точно бродяги… Те, у кого не оказалось денег, чтобы заплатить тебе за ночлег.

– Может быть, – Эрл перехватил дубинку обоими руками. – Скорее всего, так и есть…

Они наконец-то преодолели завалы, перелезли через большую дубовую лавку, опрокинутую на бок, остановились перед дверью, на которой углем были нарисованы какие-то странные символы: пересекающиеся круги, ломаные линии, замысловато скрещивающиеся черточки.

– Ты понимаешь, что это за знаки? – спросил Эрл.

Гиз пожал плечами:

– Сложно сказать. Что-то подобное я видел и раньше.

– Словно ребенок рисовал.

– Действительно, немного похоже.

– Может быть это предупреждение?

– Хочешь повернуть назад?

– Уже давно.

– Что же… Я не буду просить тебя остаться. Поступай, как хочешь… – Гиз взялся за скобу дверной ручки, отметив про себя, что на ней совсем нет пыли.

Эрл посмотрел назад.

Заваленный мусором, наполненный мраком и холодом коридор казался бесконечно длинным. Быстро перебежать его было невозможно. Его необходимо было преодолеть, перелезая через горы мусора, пробираясь мимо странных предметов, затаившихся в тени, хрустя высохшими тушками крыс…

В одиночку…

– Я с тобой, – вздохнув, сказал Эрл.

– Как хочешь, – равнодушно сказал Гиз и потянул дверную ручку на себя…

9

Когда-то давным-давно, разговаривая с Гизом, Страж Могил сказал:

– Чтобы преодолеть страх, нужно понять, чего ты боишься и почему. Когда ты с этим разберешься, то неожиданно для себя выяснишь, что бояться тебе нечего. Если же ты не можешь понять, что именно тебя пугает, попробуй привыкнуть к своему страху. И когда твой страх станет привычкой, ты перестанешь его замечать…

Страж Могил всегда говорил умные вещи. Но в том разговоре он, кажется, ошибся.

Гиз боялся мертвяков. Вот уже много лет, почти всю свою жизнь. За это время страх стал частью его натуры.

Долгие годы Гиз ждал, что наступит момент, когда он перестанет замечать свой страх.

Годы прошли, а момент так и не наступил…

– Нет ничего страшнее самого страха, – добавил тогда Страж Могил. – Если ты справишься с ним, то больше ничто и никогда не сможет тебя напугать.

Гизу всегда казалось, что в этом утверждении есть что-то неправильное. Но все же он верил Стражу.

Много лет Гиз пытался одолеть свой страх. Он уничтожал мертвяков везде, где только мог. Он приходил на помощь всем, кто его звал – кому-то он помогал бесплатно, с кого-то брал немного денег, кого-то разорял начисто.

Люди давно прозвали Гиза Бесстрашным. Но сам он только посмеивался над глупостью этого прозвища.

Страх вел Бесстрашного Гиза по жизни.

Это страх сделал его героем…

10

Исчерканная углем дверь открылась легко и бесшумно, словно петли ее совсем недавно кто-то смазывал.

Гиз медленно вытащил клинок из ножен и боком шагнул во мрак. Следом за ним, занеся неуклюжую дубинку над головой, переступил порог и Эрл. Не пройдя и двух метров, напарники остановились.

Стылый, пахнущий сыростью и гнилью сквозняк тихо притворил за ними дверь.

Скрипнули, будто вздохнули, половицы – это Гиз перенес тяжесть тела на правую, выставленную вперед ногу.

Просторная комната было совершенно пуста. Проникающий сквозь заколоченные окна свет безжалостно полосовал тьму, но справиться с ней не мог. Тонкие лучи, казалось, лишь сгущали мрак.

– Ничего странного не замечаешь? – негромко спросил Гиз.

– Здесь пусто, – попытался угадать Эрл, хотя ему совсем не хотелось тревожить голосом вязкую, словно трясина, тишину.

– Здесь чисто, – поправил Гиз. – Здесь все выметено и вымыто.

– И что это значит?

– Пока не знаю.

Держась рядом, они обошли помещение по кругу, осмотрели темные углы. Нашли заколоченный лаз в подполье, остановились рядом. Гиз, отложив меч, присел, внимательно изучил шляпки гвоздей, провел по ним пальцами.

– Пусто… Может пойдем отсюда? – Эрл, видя, что ничего страшного не происходит, чуть расхрабрился. Он забыл про дубинку, про свои страхи; мысленно он уже беседовал со своими соседями, рассказывал им о походе в заброшенный дом.

– Тихо! – вдруг вскинул руку Гиз. – Слушай!

И Эрл застыл. Сердце его обмерло, провалилось к самому желудку, потом подпрыгнуло и бешено заколотилось, разгоняя обжигающе горячую кровь. Испарина крохотными бусинками выступила на лбу, язык онемел, в глазах помутилось.

Эрл услышал голоса, идущие с неба. Зловещий невнятный шепот…

Медленно, осторожно поднялся на ноги Гиз. Посмотрел на потолок, хмурясь. Шагнул чуть в сторону, прислушиваясь к едва слышным голосам. Снова искоса глянул вверх. Приподнялся на мысках.

Эрл был готов упасть в обморок.

Гиз посмотрел на перепуганного спутника, усмехнулся, и неожиданно ударил мечом в потолок, заорал во весь голос:

– А ну, слезайте! Хватит прятаться! Быстро! Кубарем оттуда! А то мертвяка натравлю!

На чердаке раздался пронзительный визг, что-то застучало, заскрежетало, вниз посыпались опилки и сенная труха.

Эрл пошатнулся, глаза его закатились, дубинка выпала из разжавшейся руки. Какое-то мгновение он еще стоял, раскачиваясь, но потом ноги его подогнулись, и он бесформенным кулем рухнул на пол.

11

Еще на дороге Гиз почувствовал, что за ними следят. Тогда он не придал этому значения, решив, что это потерявшая мужа Дила смотрит на них из окон своего дома. Но когда они приблизились к заброшенной избе бортника, утонувшей в высокой крапиве и разросшемся малиннике, Гиз понял, что наблюдает за ними кто-то другой.

Наблюдает отсюда – из старого дома.

Если бы не чувство слежки, Гиз, наверное, не разглядел бы едва заметную тропинку, протоптанную легкими – то ли детскими, то ли женскими ногами. Но он знал, что тропа должна быть. И потому обнаружил ее…

Когда они вошли в дом, чувство слежки пропало. Вернее, оно изменилось, стало менее выраженным. Словно те, кто таился в доме, следили за незваными гостями, не глядя на них. Прислушиваясь, поджидая…

Тем не менее, опасности Гиз не чувствовал.

Но он был настороже. Мертвяки, а особенно их хозяева некроманты, умели обманывать чувства людей.

Гиз не забывал о крысах. Слишком уж много их было. Дохлых. Высохших. Это могло ничего не значить. Но с той же вероятностью могло указывать на то, что мертвяк где-то рядом…

Исчерканная углем дверь напомнила Гизу детство. Когда-то они – Огерт, Гиз и Нелти – так же разрисовывали двери и стены своих домов. Приговаривали что-то… Что?.. Теперь уж и не упомнишь…

«…Черный круг – ты нам друг,

Защити всех вокруг!

Черный глаз – скрой всех нас,

Отведи зло от нас…»

И ведь по-настоящему верили, что так можно защититься от зла.

Дети!..

Детей за дверью не было. Там были мрак и запах разложения. Поэтому Гиз вытащил меч. И снова почувствовал чужой взгляд – словно муха села на переносицу.