Мощение улиц камнем было начато в 1716 году под руководством немецких каменщиков; в этом году вышло предписание, чтобы всякий домовладелец перед своим домом мостил улицу шириною в сажень; через год ширина улиц была увеличена на два аршина. Вскоре, впрочем, мощение улиц было приостановлено вследствие ходивших тогда слухов по городу, что через улицы предполагается, в подражание Венеции и Амстердаму, прорыть каналы. Мощение главных петербургских улиц было окончено только в 1787 году. Тротуары же из каменных плит начали настилать, как и обставлять их чугунными тумбами, только в 1817 году (вся длина тротуаров в шестидесятых годах составляла линию в 222 версты); до этого времени на главных улицах лежали узкие деревянные мостки.

Первое строение в Петербурге была крепость. «Для оного строения, – как говорит в своем журнале Гизен, – для поспешения в работе по больверкам надсматривали знатные особы: на первом, для примера других, сам Петр своею высокою особою, на втором – генерал-губернатор А. Д. Меншиков, на третьем – обер-камергер Головин, на четвертом – Никита Зотов, на пятом – князь Трубецкой, на шестом – Кир. Ал. Нарышкин». Укрепление составляло продолговатый неправильный шестиугольник; с 1710 года землю с прежних бастионов стали раскидывать и возводить массивные стены из камня; над бастионами трудились шведские военнопленные; во флангах были сделаны крепкие казематы со сводами. Некоторые из этих казематов первоначально нанимали купцы, которые хранили там вино и другие товары, но с февраля 1718 года крепостные казематы стали наполняться политическими преступниками, замешанными в деле царевича Алексея. 25 мая привезена в крепость царевна Марья Алексеевна, тетка царевича, а 14 июня и он сам переведен в Трубецкой раскат. 26 июня, вечером, в Трубецком раскате царевич скончался.

Внутри крепости стояло несколько небольших домиков, в которых помещался комендант с офицерами и солдатами гарнизона, при гауптвахте была площадь, которая называлась плясовою: здесь стояла деревянная лошадь с острою спиною и был вкопан столб с цепью, около которого втыкались острые спицы. Провинившихся солдат или садили на лошадь, или, замкнув руки в цепь, заставляли стоять на спицах^{11}. Первым комендантом крепости был Рен, обер-комендантом – Брюс. В крепости находилась главная аптека и помещался в мазанковом здании переведенный из Москвы Сенат (на месте, где теперь казначейство) и стояла довольно красивая церковь во имя Петра и Павла, сперва деревянная, потом, уже в 1714 году, начата постройка существующего и посейчас каменного Петропавловского собора, деревянная же церковь перенесена была на Петербургскую, в Солдатские слободы, и освящена там во имя апостола Матфия. На Березовом острове, на берегу Невы (нынешняя Петербургская), Петр построил небольшой домик для себя. По преданию, при первом обозрении места под столицу Петр, идя пешком вверх по берегу Невы, топором ссек ракитовый куст, затем, немного прошедши, еще ссек другой куст; затем, сев на шлюпку, отъехал рекою в Канцы; на том месте, где ссечен второй куст, построен вскоре первоначальный дворец Петра, а на месте первого ракитового куста, впервые срубленного, государь 1 октября 1703 года, в день Покрова Богородицы, положил основание нынешнему собору Св. Троицы. Вскоре после постройки домика для царя возле него стали строить свои палаты и его приближенные. Так, недалеко от домика Петра стоял дом Меншикова, а отсюда, по левому берегу Большой Невки, располагались шалаши и хижины рабочих; недалеко отсюда был и первый Гостиный двор^{12}. Направления и названия многих улиц этой части Петербургской стороны и посейчас могут определить расположение и заселение города на первых порах его существования. Улицы^{13} Дворянская, Посадская, Пушкарская, Ружейная, Зелейная, Монетная^{14} и т. п. своими названиями указывают на состав их населения, на роды занятий жителей и проч.

К важнейшим из произведенных в это время построек в Петербурге нельзя не причислить построенного на Выборгской стороне (повыше госпиталя) первого сахарного завода.

С 1711 года начинается усиленное заселение Петербурга. Первые жилища столицы строили в один этаж, или жилье, как тогда говорили. Образчиком для домов петербургских послужил мазанковый дом, собственноручно построенный Петром I на Петербургской стороне для типографии; дом этот был назван «образцовым на прусский манер». По этому образцу было построено в 1714 году семь домов для чиновников Министерства иностранных дел.

Великий основатель Петербурга полагал расположить главную часть столицы за крепостью, на правом берегу Невы, из Васильевского острова сделать торговую часть города, прорезанную каналом, вроде Амстердама^{15}. Кстати, здесь надо сказать, что название Васильевского острова произошло не от имени командира батареи острова Василия Корчмина, как полагали многие, но еще гораздо ранее, а именно в 1640 году, в писцовых новгородских книгах этот остров носил название Васильевского^{16}. На левом же берегу Петр предполагал поместить разные учреждения для флота и полковые светлицы.

Император в своих занятиях был скор и неутомим. Вот как описывает его рабочий день иностранец, бывший в Петербурге в 1713 году: «Государь встает очень рано, так что в три и четыре часа утра присутствует в Тайном совете. Потом идет на верфь, где смотрит за постройкой кораблей и даже сам работает, зная это мастерство превосходно. В девять или десять часов занимается токарной работой, в которой так искусен, что решительно ни одному художнику не уступит. В одиннадцать часов кушает, но не любит прохлаждаться за столом, а после обеда, отдохнув немного по русскому обычаю, идет опять смотреть какую-либо постройку или другую работу. Ввечеру отправляется куда-нибудь в гости или на ужин, откуда, однако, спешит возвратиться, чтобы ранее лечь в постель. Петр любил ходить к своему мундкоху-шведу^[4], куда собираются знатнейшие господа и офицеры, русские и немцы, за угощение каждый платит по червонцу. Царь не любит никаких игр и охоты или других увеселений. Лучшее его удовольствие – быть на воде. Вода составляет его настоящую стихию, он целый день иногда проводит на яхте, буере или шлюпке, в этом он никому не уступает, разве только одному адмиралу Крюйсу. Однажды, когда Нева уже почти замерзла и незамерзшей воды осталось только перед дворцом на сто шагов, он не переставал, однако, плавать взад и вперед в каком-то кораблике до тех пор, пока было возможно. Когда Нева совсем замерзла, то он приказал вдоль берега прочистить дорогу шагов на сто в длину и на тридцать в ширину и здесь каждый день катался на гладком льде на буере. Лица, все служащие во флоте, если имеют до него просьбу, то должны говорить ему не ваше царское величество, а Mon Heer Schout by Nacht, после чего он выслушивает и просителя отсылает к адмиралу».

Позднее при Петре Великом в Петербурге бывала особая церемония при замерзании и вскрытии реки Невы. Замерзание возвещалось жителям через одного из придворных шутов барабанным боем. Он же был обязан прежде всех перейти по льду в каком-нибудь странном наряде, в сопровождении нескольких членов, из которых один нес холщовое знамя, а другие следовали с лопатами, веревками и крючками. О вскрытии Невы возвещалось тремя пушечными выстрелами из крепости, и первый переезжал Неву сам царь или, в его отсутствие, генерал-адмирал или комендант города.

Один из членов польского посольства, посетивший Петербург спустя 17 лет по постройке города^{17}, говорит следующее: «Здесь всякий сенатор, министр и боярин должен иметь дворец; иному пришлось выстроить и три, когда приказали. Счастлив был тот, кому отведено сухое место, но кому попалось болото и топь, тот порядком нагрел себе лоб, пока установил фундамент; еще и теперь хотя дома и отстроены, но они трясутся, когда около них проезжает экипаж. Здесь есть церкви, коллегии, дворцы и лавки, где можно получить все. Лавки – это четырехугольное строение, в котором как по одну, так и по другую сторону живут купцы. Дворцы громадные, каменные, с флигелями, кухнями и удобствами, но только они наскоро построены, так что при малейшем ветре валятся черепицы. Сады очень красивые. Я слыхал от самого царя, который сказал нам: “Если проживу три года, буду иметь сад лучше, чем в Версале у французского короля”. И в самом деле, сюда привезена для сада морем из Венеции даже целая беседка из алебастра и мрамора, расположенная у самой реки между каналами. За дворцом Меншикова находится Французская улица, где живут одни ремесленники, как то: скульпторы, плотники, мастера, делающие фонтаны, а также и те, которые выделывают разные вещи из олова и других металлов, но все это для царя. На берегу Невы есть длинный двухэтажный каменный дом, в котором шесть комнат внизу и столько же наверху. С одного берега до самого дома проложен мост, на котором находится избушка и балкон столярной работы. В каждой из комнат этого дома стоят станки для выделывания полотна. На противоположной стороне реки есть другое здание, где выделывают крахмал. Есть два стрельбища, где учат стрелять из пушек» и т. д.

В числе зданий, построенных в эпоху возникновения Петербурга, одно из первых было Адмиралтейство.

Адмиралтейство Петр I заложил в 1705 году. Первоначально оно было большое четвероугольное место, застроенное с трех сторон десятью эллингами^[5], деревянными магазинами^[6] и деревянною посреди башнею с железным шпицом; все строения были обведены земляным валом. С 1711 по 1718 год Адмиралтейство окружено было рвами, одетыми камнем и плитами, позади их возвышался вал и парапет с шестью бастионами; застроено оно было с трех сторон и открыто на Неву; против открытой стороны находился большой въезд, или главные ворота; над последними были устроены палаты для заседания адмиралтейств-коллегии; вокруг здания лежали строительные материалы и шли разные мастерские, большие кузницы, в одном из флигелей была рисовальная зала, где чертили планы кораблей. Вот как описывает Адмиралтейство тот же поляк-очевидец^{18}: «Нас пригласили в Адмиралтейство, где ожидал царь. Пройдя мост на канаве и ворота, мы вошли через сени в громадное помещение, где строятся корабли; здесь мы осматривали нововыстроенный большой, красивый корабль, затем отправились в кузницу, где было 15 горнов и при каждом 15 кузнецов с мастером. Оттуда мы прошли через другой канал к большому трехэтажному дому, выстроенному в виде треугольника на прусский манер. Царь ходил с нами по разным магазинам, находящимся в этом здании; мы осматривали все корабельные принадлежности: были там канаты, навощенные, насмоленные, намазанные разным жиром; некоторые были толщиною в половину человека, гвозди для прибивки досок лежали большими кучами и т. д. Несколько палат завалены были большим количеством тяжелого, как олово, дерева, привезенного из Ост-Индии; царь говорил, что если бы у бояр его было столько дерева, то ему хватило бы его на два года. Это дерево употреблялось для выделки колес, вращающих канаты; далее царь им показывал несколько других вещей; затем в двух комнатах они увидали множество меди, взятой у шведов, и царь при этом сказал послу, что это шведы ему пожаловали. Гости после отправились в галерею, находящуюся в среднем этаже, где адмирал Апраксин угощал их одними корабельными блюдами, т. е. копченой говядиной, языком, морскими рыбами и т. д.; давали и полпиво, очень холодное. В это время на башне играла музыка. Посидев немного, мы отправились в коллегии, где было много молодежи. Так столы накрыты были зеленым сукном, на стенах развешаны зеркала, чертежи, гравюры. Преподаватель здесь объяснял военное искусство. Отсюда мы сошли к каналу, в котором стояло несколько судов с насосами. Потом пошли в комнату, где была библиотека, в которой были большие запасы разного рода бумаги, белой, серой, черной. Несколько комнат было занято готовым платьем разного цвета на 24 000 человек. Затем пошли мы через канал, где живут разного рода ремесленники, видели, где цирюльники приготовляют мази и пластыри для ран, было здесь около восьмисот портных, работающих над парусами. Было там тоже здание большое и широкое на сваях, в два этажа; здесь приготовляли модели кораблей. Вечером, когда стал идти дождь, мы отправились в комнаты, где было много вина и пива и где начальник кораблей Головин нас угощал. Он носит постоянно золотой циркуль, украшенный драгоценными камнями, в знак своего достоинства. Царь его на каждом пиру сажает с собой рядом, пьет за его здоровье и делает с него гравюры. Во время пира царь привстал и, кланяясь, налил вино, ходил и раздавал нам всем рюмки, исполняя свою обязанность так, как если бы не сделал этого, то должен был бы уплатить штраф».

Первый корабль военный, 50-пушечный, был заложен Петром в Адмиралтействе в 1709 году в ноябре и спущен 15 июня 1712 года; назван он им был «Полтава». В 1718 году был спущен самим государем 90-пушечный корабль под именем «Старый Дуб».

Тогда все суда строились из казанского дуба. По словам английского посла Витворта, в 1710 году флот царя состоял из 12 фрегатов, 8 галер, 6 сосновых кораблей, 2 бомбардир-галиотов и нескольких мелких судов. По словам Вебера, в 1718 году у царя было 40 военных кораблей и 300 галер. В конце царствования Петра число всех его морских судов было на ¹/₅ больше, всех же матросов на флоте было 14 960 человек и 2106 пушек. Спуск корабля в прежние времена отличался большою торжественностью. Мастер в день спуска построенного им корабля одевался весь в черную одежду и получал из рук царя или морского министра на серебряном блюде по три серебряных рубля за каждую пушку или борт.

На другой год по кончине Петра Великого на месте мазанкового здания Адмиралтейства было сооружено вновь каменное с сохранением прежнего расположения. Старинную же деревянную башню заменили каменною башнею в 1734 году, и в конце 1735 года шпиц над ней обит весь и с куполом медными, в огне позолоченными листами. На позолоту шпица употреблено было 5081 червонец весом 43 ¹/₂ фунта, что, по тогдашнему курсу, составляло 11 076 рублей 38 копеек. Все же издержки на позолоту шпица стоили 12 907 рублей 84 ¹/₂ копейки. Императрица Елисавета Петровна соорудила в середине башни, под шпицом, церковь во имя Воскресения Христова. При императрице Екатерине II, после наводнения 1777 года, было приказано выставлять в углах средней башни днем флаги, а ночью зажженные фонари. В царствование императора Павла I здание Адмиралтейства было исправлено. Работы были поручены инженер-генералу Герарду, и поправка всего здания была сделана в один год; земляные окружные валы были срыты, и вместо них сделаны новые, гораздо выше; все место окружили палисадом, который ограничивался гласисом^[7] с одним балюстрадой; первый был одет дерном, второй окрашен тогдашнею военною краскою, а на двух угловых к площадям бастионах поставили новые срубы с флагштоками для подъема флагов. Внутренняя площадь Адмиралтейства также много изменилась; ей придали лучший вид постройкой новых мастерских, которые были оштукатурены и потом окрашены по-голландски, т. е. под цвет и форму кирпича. В царствование Павла адмиралтейская площадь сделалась местом учения войск. В царствование императора Александра I Адмиралтейство было перестроено, на место бывшего гласиса и покрытого пути сделан широкий и тенистый бульвар в три аллеи, который вскоре и стал самым модным гуляньем петербуржцев, и фельетонист того времени, начиная свои весенние еженедельные обозрения, писал: «В нашей столице севера и наводнений дни становятся все лучше, светлее, суше, пыльнее. Шпиц Адмиралтейства постоянно от восхода до заката солнца горит, как золотая игла, а ночью перерезывает воздух серебристою полосою. В канцеляриях и департаментах чиновный мир ежедневно торопится исполнить свои экстренности, чтобы поскорее поспеть на гульбище на бульвар, повидаться со знакомыми, покалякать» и т. д.

Наружный вид Адмиралтейства при Александре был перестроен архитектором Анд. Дмит. Захаровым: вся длина адмиралтейского фасада в 200 сажен с тремя выступами была отделана заново. В середине первого выступа находится арка, служащая главными воротами, по сторонам на гранитных пьедесталах – две огромные группы, изображающие морских нимф, поддерживающих небесную сферу. Над аркою барельеф работы Теребенева, представляющий основание в России флота; тут вы видите Нептуна, вручающего трезубец Петру Великому в знак владычества его над морями; над барельефом, по краям выступа, находятся четыре сидящие фигуры: Ахиллеса, Аякса, Пирра и Александра Македонского. Отдельно от них возвышается башня, первая часть которой состоит из 28 колонн ионического ордена – они образуют галерею, на которую в старину в 12 часов дня выходили музыканты и трубили в трубы; поверх этих колонн, над карнизом, стоят 28 круглых фигур из пудожского камня. От карниза башня идет круглым столбом и оканчивается куполом, в котором вставлены часы на три стороны; выше его фонарь, окруженный небольшою галереею с легкими железными перилами. От фонаря начинается шпиц, на самом верху его изображен корабль (высота его 1 ¹/₂ сажени), ниже его корона и яблоко, имеющее в диаметре 3 ¹/₂ фута, пространство от корабля до яблока полсажени, вся высота шпица от земли 33 сажени. По правую и левую стороны среднего выступа здание идет на 37 саженей, здесь, вместо барельефа, оно украшено военною арматурою^[8], потом снова следуют небольшие выступы и т. д. Адмиралтейство при Александре I имело пять доков, в нем с 1710 по 1825 год было построено 253 корабля, кроме значительного числа фрегатов и мелких судов.