– Ну, тогда поехали!

Герасимов их встретил по-деловому. Поинтересовался здоровьем Воронцова, услышав: « Не дождетесь» заулыбался.

– Какие будут пожелания, господин Воронцов? – продолжая улыбаться, спросил Герасимов.

– Эта… – Воронцов заулыбался улыбочкой деревенского дурачка, -Ботиночки бы мне мои заполучить обратно, Николай Алексеевич…

«А Паша то все такой же… Всегда любил под простачка закосить…» – подумал Аркадий Иванович.

– Не вопрос, – Герасимов нажал кнопку селектора

– Дежурный, – прозвучало из динамика.

– Доставьте мне, пожалуйста, содержимое сейфа десять дробь двести пятьдесят шесть из нашего Хранилища, – повернувшись к Воронцову, – Еще что?

– Да. … Насколько я понял, нам придется участвовать в инопланетной миссии.

– Совершенно верно.

– Мне очень хотелось бы понять, в общих чертах, как производится доставка грузов на эту планету. В плане физики, – неожиданно, с очень серьезным видом проговорил Воронцов.

Герасимов улыбнулся:

– Мы удовлетворим Ваше любопытство, – он повернул ручку тумблера, расположенного у него на столе, и в кабинете тихо погас свет. Жалюзи на стене перед ними раздвинулись, и появился большой экран видеофона. На экране появилось лицо с бородкой и в очках, похожее на лица профессоров из фильмов сталинской эпохи.

– Профессор, извините, что отвлекаю, но у наших служащих возник вопрос.

– Да-да, – профессор демонстрировал максимальную доброжелательность.

– Они хотели бы понять, как физически осуществляется транспортировка на Химеру.

– Ну, что ж.… Попытаюсь удовлетворить их любопытство. Особо не вдаваясь в нюансы, я попытаюсь вам объяснить, как мы смогли осуществлять такие пространственные перемещения. Еще в период с тысяча девятьсот седьмого по тысяча девятьсот восьмого годов Миньковский показал глубокий смысл постулатов теории относительности Эйнштейна. Фактически, он обнаружил, что эти постулаты отражают новую геометрическую структуру, реализующуюся во вселенной, где время добавлено к пространству так, что образуется расширенное многообразие четырех измерений, так называемый пространственно-временной континуум. Еще более серьезным фактором, сыгравшим очень значительную роль в нашем понимании, была мысль самого Эйнштейна о том, что при наличии гравитации не может соблюдаться принцип постоянства скорости света. Тщательные измерения Адамса в обсерватории на горе Вильсон блестяще подтвердили теоретическое предсказание этого эффекта, – генерал с удивлением смотрел на Воронцова, на то, с каким вниманием тот слушал профессора. «Неужели он все это понимает?» пытаясь разглядеть хотя бы слабый след непонимания на лице своего товарища, подумал Зимин.

– Оно было получено из спектрального наблюдения за «черным» спутником звезды Сириус, – повествование профессора было несколько монотонным, «без огонька». «Интересно, в который раз он рассказывает все это?» – подумал генерал.

– Массы обоих звезд известны из орбитальных измерений. Из светимости черного спутника определяется его радиус, а, следовательно, и гравитационный потенциал на его поверхности. Эта звезда относится к категории «белых» карликов. Она имеет размеры Земли и массу Солнца. Этим определяется ее фантастическая плотность, в пятьдесят тысяч раз большая плотности земли. Гравитационное красное смещение оказалось в сорок раз большим, поэтому его легко измерить, его значение составило двадцать три километра в секунду. Вследствие этого геометрическая структура Вселенной, как бы это парадоксально не звучало, не могла быть структурой типа пространства Миньковского. То есть, эта структура была пространством Миньковского лишь в малом, а при конечных размерах пространство приобретает кривизну. Это означало, что геометрия мира, оставаясь метрической, приобрела вместо четырехмерной евклидовой четырехмерную риманову структуру. Новая теория дала полное описание всех гравитационных эффектов, а вместе с тем и новую интерпретацию физической материи при помощи чисто геометрических понятий. В то время как специальная тория относительности объединила в одном понятии пространство и время, общая теория относительности объединила и пространство, и время, и материю в один геометрический образ – метрическую геометрию риманова типа в четырехмерном мире….

– И много еще у вас таких вот штучек? Геометрий Миньковского, красных гравитационных смещений, а? – неожиданно прервал профессора Воронцов.

– Извините, профессор не представил вам нового сотрудника триста тридцать третьего отдела капитана Воронцова, – вмешался в их беседу Герасимов.

Профессор кивнул и продолжил:

– Молодой человек, вы даже представить себе не можете, сколько у нас таких, как вы выразились штучек.

– Профессор, скажите, правильно ли я понял, что перемещение может быть значительно более быстрым по времени, если оно происходит не по прямой, а по некоторой траектории, которая проходит через области, в которых более высокая гравитация и, соответственно, более высокая скорость света? – Зимин решил перевести беседу в более деловое русло и не давать инициативу в руки Воронцова.

– В очень упрощенной форме при соблюдении сонаправленности векторов движения и силы гравитации. Я не буду вас утруждать такими теоретическими аспектами как модулирование проявлений латентных временных состояний пространственного континуума и более современными теориями. Я думаю, что ответил на Ваш вопрос? – Я думаю, что да, – Проговорил Герасимов и вопросительно посмотрел на Воронцова и Зимина.

Экран погас, в кабинете загорелся свет. Тихо открылась дверь, и в кабинет зашел дежурный и положил сверток на стол.

– Будут ли еще приказания? – поинтересовался дежурный.

– Пока что нет. Можете быть свободны.

Дежурный вышел, а Герасимов продолжил:

– Это ваши сапоги, Воронцов.

Воронцов взял сверток и раскрыл его, там оказались сапожки черного цвета, судя по всему изготовленные на заказ.

– Спасибо, вот спасибо, – Воронцов взял один сапог наклонил его и провел гранью подошвы. Раздался щелчок и, из носовой части, показалось лезвие коричневого цвета.

– Работает, – было видно, что Воронцов удовлетворен. Он потрогал лезвие и проговорил:

– Керамика! Вещь!

– Ни один детектор не обнаружит, – проговорил Герасимов, – Может быть, господин капитан скажет, где он взял эти ботинки?

– Не смогу, господин генерал, в казематах мне отбили память, – Воронцов смотрел на Герасимов.

– Как-то странно вам ее отбили, если вы помните казематы, – Герасимов улыбался как голодный крокодил, – мой Вам совет, Воронцов, забыть казематы. Так будет лучше для всех. Понятно?

Воронцов вздохнул и согласно кивнул головой.

– Будут ли ко мне еще вопросы?

– Да, – Воронцов развернулся в сторону Герасимова, – у меня есть вопросы.

– Какие?

– Мне хотелось бы обеспечить и себя и свою семью.

– Что вы хотите?

– Тройной оклад по моей должности, один оклад пусть поступает на мой счет, остальные два прошу направлять на счет моей семьи. Надеюсь, что я не прошу чего-то невозможного?

– Нет, что вы, я даже сказал бы, что это очень скромное желание.

– Тогда все, наверное.

– А у вас Аркадий Иванович?

– Насколько я понял, огнестрельного оружия там нет.

– По крайней мере, нами оно не обнаружено.

– Ну, тогда в случае если кончатся боеприпасы, мы превратимся в легкую добычу. Поэтому мне хотелось бы, что бы вместе с нами были отправлены два десятка арбалетов производства компании « Белояр». Они должны быть двухзарядными, с дальностью боя двести восемьдесят метров утяжеленными болтами. Оптика цейсовская, двойной комплект болтов.

– Два десятка? Это очень большой вес. Это исключено, – тоном, не терпящим возражений, произнес Герасимов.

– Тогда два. Мне и ему.

–М-да. И прицелы тогда, пожалуйста, коллиматорные. Зет пойнт. Марочка, – вставил Воронцов.

– Ну, хорошо. Теперь то все? – Герасимов обвел их взглядом.

– Все, нестройно ответили Воронцов и Зимин.

Герасимов внимательно посмотрел на Воронцова и Зимина.

– А у меня есть еще кое-что для Вас. За последнее время во всех миссиях произошло несколько загадочных смертей. Очень загадочных смертей, причем среди высших должностных лиц… – Герасимов сделал многозначительную паузу.

– У вас есть какие-либо версии произошедших смертей? – поинтересовался Воронцов

Герасимов снял трубку и проговорил:

– Иннокентий Васильевич, зайдите ко мне.

Герасимов посмотрел на Зимина и проговорил:

– Поговорите со специалистом. Я думаю, так будет проще и лучше.

Через несколько минут в кабинет зашел уже знакомый им «профессор» в классическом костюме.

– Иннокентий Васильевич, это начальник Триста тридцать третьего отдела Зимин Аркадий Иванович. Прошу любить и жаловать. Расскажите ему о результатах изучения тела руководителя миссии.

– Очень приятно, Аркадий Иванович!

– Взаимно, Иннокентий Васильевич!

– Аркадий Иванович! Ситуация неясная. Дословно цитирую заключение наших медицинских экспертов: «На теле большое количество рваных и колющих ран. Ни одна из них не является смертельной. Несколько измененный состав крови, но без серьезных аномалий. В позвоночнике обнаружено присутствие совершенно непонятной органики и кремниевых соединений.

– То есть?

– Мы пока что не знаем, что это такое, но в прочих миссиях результаты такие же. Может быть, это какая-то непонятная эпидемия. Честно говоря, мы не понимаем, что произошло, – Иннокентий Васильевич поморщился.

– Хм.… Очень интересно… Вы не могли бы мне дать более развернутые данные по обнаруженной вами органики и кремниевой соединений? – Зимин с интересом рассматривал Иннокентия Васильевича.

– Хорошо. Насколько я понимаю, я могу быть свободным? – Профессор поинтересовался у Герасимова.

– Да-да, конечно, – кивнул головой Николай Алексеевич.

– Иннокентий Васильевич встал и вышел из кабинета.

– Еще вопросы будут? – Герасимов обернулся к Воронцову и Зимину. Те, молча, отрицательно покрутили головой.

– Тогда давайте прощаться, – он пожал им руки и нажал кнопку селектора:

– Дежурный!

В кабинет вошел офицер

– Проводите их в сектор триста тридцать три.

– Слушаюсь.

Следуя за дежурным, они спустилась на первый этаж. Далее они перешли по переходу, а затем спустились на лифте на четыре этажа вниз

Выйдя из него, они оказались в подземке, где сели в поезд. Поезд тронулся и через двадцать минут они вышли на небольшую платформу, освещенную тусклыми старыми светильниками. Беспорядочно свисающие кабели и антикварного вида электротехнические шкафы дополняли и усиливали ощущение заброшенности, которое, наверное, возникло бы у любого, кто оказался бы в этом месте. Офицер сделал им знак следовать за ним. Подойдя к краю платформы, он открыл старую дверь, и они по очереди прошли вовнутрь. Они двинулись по коридору, довольно узкому и плохо освещенному. Через минут десять- пятнадцать они повернули и, пройдя метров двадцать, попали под лучи, совершенно неожиданно вспыхнувших прожекторов. Когда глаза привыкли к свету, Зимин разглядел, что они попали на замаскированный КПП. После проверки документов, которые были предоставлены сопровождавшим их офицером, их пропустили дальше. Зимин отметил, что КПП был оборудован по последнему слову техники, вплоть до стационарных тепловизоров. Через метров триста, они повернули опять и, пройдя уже более хорошо освещаемым туннелем, они оказались в здании без окон, с белыми стенами. Офицер довел их до двери, на которой был номер «Триста тридцать три». Он приложил магнитную карту, дверь открылась и они прошли внутрь. Запах пихтового масла и нагретого пластика ударил им в ноздри. Времени оглядеться не было. Их уже ждали два человека в белом, со странной, абсолютно незапоминающейся внешностью. Дежурный передал их документы встречавшим и отправился обратно. Двое, оценивающе осмотрев Зимина и Воронцова, переглянулись между собой, после чего, обернувшись к Зимину и Воронцову, проговорили почти хором:

– Ну что ж, господа в душ, – кивнул один на лестницу, ведущую на верхний этаж, – А затем вон к тем цилиндрам – второй показал на два огромных стеклянных цилиндра.

– Вроде бы переброска намечена на завтра? – поинтересовался Зимин.

– Да, конечно, завтра. Но ведь какая-то подготовка нужна? – первый крайне доброжелательно улыбнулся.

– Понятно, – кратко ответил Зимин.

Они отправились в душевые кабины. Выйдя из душа, они обнаружили по комплекту белой облегающей одежды лежавших на месте их старых облачений. Переодевшись, они отправились на площадку, там их ждали все те же двое, которые их встречали.» Люди в белом», как их прозвал про себя Воронцов, провели капитана и генерала в ранее указанные стеклянные цилиндры, подключили их к большому количеству проводов и трубок, после чего сделали несколько уколов. Сознание начало отключаться в тот момент, когда в цилиндры начала поступать вода. Последнее, что видел Зимин, это то, как начали плясать синие разряды на опускающейся вниз медной сетке.