Глава 2
Смертельная угроза

«Газель» с рёвом нёслась по старому разбитому шоссе, подпрыгивая на кочках. За спиной Максима торчали три головы детдомовцев, пристально наблюдавших за дорогой. Мешать им Ивернев не стал: кто знал, какие фантастические картины сейчас проносились в голове ребятни. Он сам в детстве, когда ездил с отцом на его «Жигулях», представлял что машина – вовсе и не машина, а звездолёт, отец – пилот, а маленький Максимка – командир футуристического корабля с необычной формой, чудом повторяющей угловатые линии нестареющей классики.

Ещё один мальчишка, которому не хватило места за водителем, дремал около окна в середине салона, закинув ноги на соседнее кресло и прильнув к стеклу. Естественный отбор детства в чистом виде – кто успел, тот и сел смотреть в лобовуху на дорогу.

Мимо проносились другие машины, спеша по своим делам. Пару раз Иверневу помигали, предупреждая о постах дорожно-патрульной службы. В таких случаях он заставлял детей садиться нормально и не отсвечивать перед окнами. Насчёт скорости можно было не беспокоиться – чтобы серьёзно разогнать старый рыдван, нужно было основательно постараться.

А вот дорога была всё ещё затянута зелёной дымкой. Запах какой-то кислоты был ощутим даже на ходу. Ивернев удивлённо крутил головой по сторонам: такого тумана он в родном городе и его окрестностях ещё не наблюдал ни разу. Нет, когда работал раньше по командировкам и мотался по стране – разного насмотрелся, в том числе и естественной дымки на гнилых озёрцах в предгорьях Алтая. Но здесь такое было нонсенсом.

Максим решил включить радио и прокрутить станцию, на которой всегда оперативно вели сводку метеоусловий и пробок в городе. К его удивлению, радиоприёмник выдал лишь фон помех. Странно, вроде дядя Боря любит слушать всякие хиты своей молодости. Настройки, что ли, сбились?

– Андрей! – позвал Ивернев, сбавляя ход.

– Чего? – безразлично выдал старший.

– Разбираешься? – Максим постучал пальцем по магнитоле.

– Могу, если надо… – неопределённо ответил прыщавый.

– Давай лезь сюда, настрой. А то мне неудобно, – проговорил Ивернев и тут же добавил, видя оживление мальца: – Только потом обратно ползи. Усёк?

– Усёк, – расстроенно протянул Андрей.

Впрочем, медленнее его движения от этого не стали.

Мальчишка перелез на сидение рядом с водителем и закрутил тумблеры на старенькой магнитоле. Спустя минуту он нахмурился и закусил язык от напряжения. Сзади его подначивали Бублик с Вадиком, комментируя действия своего предводителя, что-то подсказывая и попутно посмеиваясь над ним.

– Что там? – нетерпеливо спросил Максим, осматриваясь по сторонам.

«Газель» ехала в большой низине, и поэтому зелёная завеса уже стала настолько сильной, что Иверневу пришлось включить дальний свет. Движение он благоразумно замедлил. Нет, определённо что-то здесь было не так.

– Да ничего, дядь Максим… – пробубнил старший.

О как. Видно услышал разговор вожатой и Ивернева и запомнил, как зовут.

– О-о-о! Дай я, ты ваще-е-е ноль… Тоже мне… – загомонили мальцы за спиной, начиная распускать перья.

– Ша! – прикрикнул на них негромко, но авторитетно Ивернев и, дождавшись общего затишья, обратился к старшему:

– Жаль, конечно. Ладно, Андрей. Лезь назад, – кивнул в сторону салона Максим.

– Не, ну я, что мог… Она реально ничего не ловит. Старьё такое, – с досадой затянул прыщавый.

– Лезь-лезь. Зубы мне не заговаривай.

– Да понял я… Вадик, скройся, нарисовался тут – не сотрёшь… – Это уже прозвучало в адрес товарища, который занял место Андрея, пока тот пытался разобраться с магнитолой.

Ивернев покрутил для верности тумблеры туда-сюда ещё несколько раз. Никакой реакции, радиотишина. А если быть точным – одни помехи.

В этот момент идущий впереди и справа грузовик резко ускорился и вломился на полном ходу в легковушку, которая двигалась прямо перед ним. Иномарку просто выплюнуло из-под колёс пятитонки куда-то вбок, и она загрохотала в кювет, переворачиваясь на ходу и нещадно оглашая окрестности скрежетом металла и звоном разбитых стёкол. Ивернев мысленно похвалил себя за то, что поехал медленнее, и начал оттормаживать. Впрочем, как и почти все вокруг. Он остановился и вылез из «Газели», поставив её на аварийку.

– Всем сидеть и не высовываться. Ясно?

– Ясно, – вразнобой ответили мальчишки. Танюшка молчала.

– Андрей, ты за старшего.

– Понял, – приосанился прыщавый.

Оно и так понятно, что он у них авторитет в силу возраста и силы. Но подчёркивая этот факт, Ивернев делал ставку на то, что теперь малец будет работать дополнительно на свой статус перед ним; ну, и всячески охранять данное взрослым право быть главным и руководить всеми.

Обойдя «Газель», Максим увидел, что легковушка пострадала не одна. Грузовику, конечно, хоть бы что, бампер только подрало основательно. А вот сзади в него, не успев затормозить, хорошо воткнулся джип. Капот пошёл гармошкой, из-под него валил дым. До салона смертельная ударная волна не дошла – вон и водитель вылез. Лоб разбил, но держался молодцом, отмахивался от предлагающих помощь и что-то кричал, показывая вниз в поле, где валялась на крыше легковая. Видно, звал помочь.

Максим побежал в сторону иномарки. Уже издали он увидел, что с неё текло всё что можно. На машине до сих пор крутились колёса, двигатель ревел, как загнанный, периодически громко фыркая. Со стороны пассажира всё было плохо – там виднелась какая-то бесформенная окровавленная кукла, отдалённо напоминавшая человека, которым когда-то и была.

Легковушка от удара ушла боком под колесо грузовика, и пассажира протащило больше всего. Водитель же висел на ремне безопасности. С его запрокинутой головы капала кровь, руки вцепились в рулевое колесо. В иномарке не осталось ни единого стекла: вылетело всё, включая фары. Правая сторона вообще превратилась в месиво.

Вместе с Максимом ещё несколько мужиков принялись отдирать дверь со стороны водителя; замок где-то погнуло, и её смогли оторвать только чудом. Ивернев уже думал вытаскивать пострадавшего через окно, но справились и так. Мужчину отсоединили от ремней и принялись разжимать сведённые на руле пальцы рук, затем смогли вытащить наружу. Внутри у Максима шевельнулась надежда: был бы труп – с высокой вероятностью мышцы бы так заклинило, что от рулевого колеса отдирали бы намного дольше. Один из помогающих быстро пощупал пульс бедолаги и коротко крикнул куда-то в сторону дороги:

– Люда, мои инструменты!

– Вы врач? – ввернул кто-то отчаянный вопрос.

– Да, хирург, – глухо буркнул мужик, бросая взгляд в сторону пассажира, – Проверьте его, хоть и… В общем, давайте.

Судя по его голосу, для себя он уже оценил состояние второго пострадавшего, и было оно, естественно, неудовлетворительным.

Максим дёрнулся к машине. Колёса уже не крутились: когда достали водителя, убрали и ногу с педали газа, которую он зажал перед тем, как отключиться. Пробовать открыть дверь со стороны пассажира не было смысла – там металл вообще превратился в одну сплошную сюрреалистическую конструкцию.

Ивернев нырнул в салон и осмотрел труп – сомнений в этом не было, настолько было изломано тело несчастного. Максим всё же проверил пульс: нету. Море крови вокруг, но невозможно установить откуда. Максим вылез из салона и чертыхнулся, увидев, что край куртки обильно макнулся в густую тёмную кровь. Затем Ивернев обернулся к хирургу, который неотрывно возился с водителем, взяв в помощники небольшого коренастого мужичка.

– Здесь всё… Пульса нет.

– Точно? – прогудел врач.

– Без шансов, – глухо подтвердил Ивернев.

Его взгляд упал на стоящего рядом с перевёрнутой машиной худощавого болезненного парня. Тот смотрел в салон неотрывным взглядом и лишь слегка покачивался, как ковыль на ветру. Краска буквально отлила у него от щёк – того и гляди, хлопнется в обморок. Может, реагирует так на кровь?

Максим протянул руку и осторожно прихватил паренька за плечо:

– С вами всё в порядке? Может, лучше отойдём отсюда? – участливо поинтересовался Ивернев.

Парень несколько секунд ещё покачивался. Затем его взгляд стал более осмысленным, и он обратил внимание на Максима, уставившись на свежее кровавое пятно на его куртке. Ивернев поспешил убрать руку, чтобы не смущать худого. При этом от его внимания не ускользнули странные глаза шокированного парня: с чернявостью такой, как бусины. Линзы, что ли, носит? Большие тёмные зрачки, заполняющие чуть ли не всё пространство радужки, мелькнули из-под бровей, когда паренёк набычился, стараясь взять себя под контроль.

– Нет… Всё хорошо. Всё нормально. Как-то на кровь странно реагирую. Не было раньше такого, – отрывисто и сбивчиво выдал бледный.

– Так и не каждый день такое увидишь, – кивнул в сторону раскуроченной машины Максим.

– Это да. А вы привыкший, наверное? – вдруг невпопад поинтересовался паренёк.

– Да было дело, – уклончиво усмехнулся Ивернев, не желая вспоминать подробности службы.

– Я пойду, пожалуй, присяду, мутит жутко, – повернулся в сторону дороги собеседник и, не дожидаясь ответа Максима, поплёлся к шоссе.

Ивернев проводил его глазами и подошёл к хирургу, который колдовал над пострадавшим. Рядом кто-то настойчиво пытался дозвониться до скорой. Судя по тихому мату – это не получалось. На бортике остановки сидел водитель внедорожника, который ударился в зад грузовику. Незнакомая полноватая девушка бинтовала ему голову. Судя по всему, он заработал себе рассечение на лбу при ударе об руль.

– Люда, опусти задние сидения, повезём этого в больницу, – крикнул хирург куда-то в сторону шоссе, указывая на лежащего перед ним водителя перевёрнутой легковушки.

Максим посмотрел на часы. Он явно выбивался из графика, и здесь он точно ничем помочь уже не мог. Да и детей следовало везти. Вон Андрей вылез из «Газели» и стоял рядом, наблюдая за происходящим. Не следовало бы ему смотреть на такое. В жизни ещё будет столько неприятных видов – успеется. Ивернев затрусил наверх по небольшом склону в сторону своего авто. Он перешагнул через отбойник безопасности, подошёл к микроавтобусу и полез внутрь, скомандовав по пути Андрею:

– По коням.

Малец кивнул и нырнул в салон, устраиваясь на своё законно захваченное место за водителем. Чудна́я дымка была по-прежнему густой, и видимость на дороге напоминала ту, при которой Максим катался в снежную бурю на севере год назад в поисках двух вредителей, которые отрубили подстанцию буровой вышки. Конкуренты, мать их… Короче говоря, не видно было не зги, если быстро двигаться. И если так пойдёт дальше, прикинул Максим, придётся через пару километров останавливаться и пережидать. Заканчивать жизненный путь так же, как пассажир легковушки, оставшейся позади в кювете, не хотелось, тем более с четырьмя детьми в салоне. Надо позвонить Карине, предупредить, что немного задержится.

Максим снизил скорость и перестроился в правый ряд. Двадцать пять на спидометре. Он достал телефон и, облокотившись на руль, открыл последние принятые звонки. Так быстрее – самый последний вызов он получал в лагере как раз от своей «филологини».

– Дядь Максим, а чё за туман такой странный? – поинтересовался Бублик, встретившись глазами с Иверневым в зеркале заднего вида.

– Не знаю, Бублик… Не знаю… – задумчиво протянул Максим, посматривая на дорогу. Поток машин тёк совсем медленно. Уже второй раз Ивернев набирал контакт с изображением кареглазой брюнетки. Не было ответа. Сигнал связи оказался утерян. Как же так?

– Молодёжь, телефоны есть?

– Есть, – осторожно и нехотя ответил Андрей.

– А сеть есть? – поинтересовался Ивернев.

Прыщавый полез в бездонный карман и достал оттуда героических размеров аппарат.

– Не-а, ни одной палочки, – помотал головой мальчишка.

– Да что ж такое? – Максим бросил телефон на сидение рядом и оставил одну руку на руле, облокотившись на дверцу.

Кислый запах в салоне слабо ощущался даже при закрытых окнах. Где-то в старом тарантасе явно подтравливали щели. Ивернев начал беспокоиться. Если полчаса назад внутри угнездилась непонятная тревога, то сейчас интуиция просто кричала, что происходит нечто из ряда вон выходящее. За последние десять минут они проехали ещё четыре аварии. Слишком много даже для сильного тумана. В двух столкновениях была виновата вовсе не плохая видимость. Судя по всему, некоторые водители начинали резко ускоряться и сносить идущие впереди автомобили или, наоборот, били по тормозам и ловили багажником тех, кто ехал сзади и не успевал среагировать.

Около одного раздолбанного минивэна мужики вязали ремнями особо буйного нарушителя, который рычал, как загнанный зверь. Словом, шоссе представляло собой отнюдь не безопасное место. Только Максим подумал об этом, как ему пришлось резко вильнуть в сторону, обходя по обочине резко затормозившую «девятку».

«Газель» угрожающе качнулась из стороны в сторону и накренилась, вздымая тучи пыли из насыпи по краям дороги. «Вовремя успел среагировать», – подумал Максим: дети сзади и не пикнули. Только глаза у всех были обалдевшие и круглые – по пять рублей. Ага, проняло.

А вот «девятка» потеряла бампер в идущем перед ней «Паджеро», из-за этого и остановилась. Внедорожник в свою очередь поцеловал идущий впереди прицеп какого-то дачника. Ещё одна авария, пусть и мелкая, без пострадавших. Но «Газели» пришлось уходить на обочину – слева был плотный поток машин.

Максим чертыхнулся и решительно надавил на газ, наплевав на правила дорожного движения и устремляя своё авто в сторону поворота на сельцо Иваново. Он знал, что в полукилометре по относительно пустой дороге стоит небольшая заправка. Там можно припарковаться, пока туман не спадёт. Плевать, что до города осталось совсем немного. Интуиция, как птичка-мозгоклюйка, просто заходилась требованиями остановиться где-нибудь и не торопиться домой.

«Газель» прокатилась вдоль четырёх заправочных автоматов и встала за фурой на краю парковки. Помимо неё, рядом с магазинчиком стояли две старенькие легковушки – по-видимому, автомобили здешних работников. Ивернев с удивлением крутил головой – заправка как-то изменилась. Автоматы казались другого цвета, баки были перестановлены, и прочие мелкие отличия бросались в глаза. Хотя он мог и путать – бывал тут всего раз или два.

Заправщик сидел на бордюре, опустив голову в скрещённые ладони. Максим заглушил двигатель и обернулся к детям:

– Ждите тут. По туману такому не поедем – врежемся в кого-нибудь.

Четыре пары круглых глаз нервно и согласно моргнули, причём почти синхронно. Ивернев при виде этого не удержался от улыбки, и полез из «Газели», потягиваясь и разминая затёкшие мышцы. Он захлопнул дверь и пошёл вдоль фуры в сторону заправочного павильончика. В кабине грузовика были опущены занавески. Видно, дальнобойщик остановился отдохнуть. По дороге на Иваново проехала пара машин и скрылась за поворотом. Ивернев достал телефон, но, как и ожидалось, сигнал исчез напрочь. Странная дымка тумана была буквально осязаема. Кисловатый запах бил в нос, заставляя морщиться.

Максим дошёл до сидящего на краю парковки заправщика и вежливо обратился к нему:

– Прошу прощения. Скажите, пожалуйста, есть ли в магазине связь? Можно как-то связаться с городом? У меня там дети в машине – надо до детдома довезти.

Ответом ему было молчание. Ивернев наклонился и толкнул мужичка в плечо. Заправщик неожиданно накренился и расцепил руки, показав застывшее лицо. Он завалился на бок, потеряв кепку и стукнувшись головой об асфальт. Максим было дёрнулся подхватить его, но не успел. Мужчина приоткрыл рот и запрокинул голову. Веки его судорожно дрожали.

Ивернев быстро уложил мужчину поудобнее, чтобы тот не завалился на спину и ему не запал в горло язык; приложил к сонной артерии два пальца. Пульс был, но какой-то чересчур уж слабый и отрывистый. Максим осмотрел беднягу. Нигде не виднелось и намёка на кровотечение, и униформа выглядела относительно чистой. Ивернев расстегнул робу и потянул футболку, заглядывая за неё с разных сторон. Ни одного следа от возможных побоев. Похоже, мужик просто отключился, и всё, только почти не дышал. Удар, что ли, его хватил?

Ивернев потянул веко и от неожиданности отшатнулся. Блестящая чернота медленно заполняла глаза несчастного, растекаясь по всей радужке. Плавно и равномерно чёрное стекло наполняло жилки некогда серых глаз. Жилки медленно соединялись в единую сеть и меняли свою форму. Что за чертовщина?

Первая мысль Ивернева была проста и очевидна – химия действовала на организм человека угнетающе и быстро его отравляла. Инстинктивно Максим тут же схватил воротник куртки и отвернул голову правее, зарываясь носом в ткань. Но что-то подсказывало ему, что от такой заразы эта хлипкая преграда не спасёт, это во-первых. А во-вторых, некоторые яды и химическое оружие работают и не через дыхательные пути. Плюс, он сам до сих пор чувствовал себя вполне неплохо.

– Мужик! Мужик! – позвал он заправщика – скорее на автомате, чем надеясь услышать от того ответ.

Надо было что-то делать, вдруг бедолагу можно ещё спасти. Проблема состояла в том, что Максим не мог опознать ни одного знакомого ему признака отравления или заражения. Да и не факт, что медикаменты нашлись бы где-то поблизости. У Борь Саныча обычная автомобильная аптечка находилась где-то в «Газели». В голове промелькнула мысль, что надо сделать хоть какие-то повязки детям. Максим резко вскочил и побежал к магазинчику, толкнул на ходу прозрачную дверь и очутился между привычных рядов со всякими мелкими вкусняшками и фастфудом. За прилавком никого не было.

– Есть кто? Ау! – позвал Максим.

Ответом ему было молчание. Ивернев быстро поднял откидную часть столешницы и зашёл за прилавок, направившись в подсобные помещения заправки. Тишина. Он заглянул в каптёрку, в которой стоял старый диванчик и телевизор. Чайник, тарелки с остатками какой-то еды. Женский передник. Никого.

Максим прошёл по коридору и постучал в дверь туалета. Тишина. Он толкнул дверь, и та со скрипом начала медленно открываться. По голове Ивернева словно обухом ударили. По спине побежали крупные мурашки, виски зашлись холодом, мороз начал покалывать мелкими иголками, пробегая по позвоночнику вниз. Он попытался взять себя в руки, отгоняя наваждение. Такие ощущения он испытывал только несколько раз в жизни, и почти все они были связаны с его службой.

Помнится, один раз подобное состояние у Максима возникло перед тем, как он толкнул дверь, за которой была установлена растяжка. Повезло. Цепляли гранату впопыхах и даже не озаботились подвязать по-над ручкой хотя бы на полотенце, потому и взорвалась она не сразу. Ивернев тогда успел для подстраховки спрятаться за стену, а затем рвануло. Ну и позже случались моменты похожие.

Максим отрывисто заглянул за дверь туалета – никого. Старый замызганный унитаз, какие-то швабры и щётки с большими флаконами моющих средств. Ивернев выдохнул тяжко и немного расслабился. Чуть не струхнул – пустой комнаты испугался, как в детстве. Что-то он сегодня на нервах. Оно, вроде бы, и не удивительно после той кровавой аварии, но всё же не настолько, чтобы так реагировать.