Глава 2

Вход в город для нас и впрямь не доставил особых проблем. Даже не пригодились торопливые наставления Гунира. Людей на площади оказалось мало. Отстояв в короткой очереди, мы удостоились лишь внимательного взгляда стражи и всё. Больше проблем доставил поиск дороги в нужный квартал. Вот здесь объяснения товарища нас подвели. Или же мы где-то просто ошиблись. К счастью, простой вопрос у встречного мужчины решил нашу беду. А затем, при виде знакомой границы, мы и сами сообразили, куда идти дальше. Не так уж и велик квартал Чужих имён.

Ещё в арке прохода мы услышали голоса и смех, а выйдя во двор дома, увидели празднующих людей. Под небо были вынесены столы, заставлены всевозможными мисками и плошками. В глазах пестрело от десятков позабытых лиц всех тех, кто выехал вместе с чемпионами из Нулевого. Но главное, я видел здесь и знакомые лица. Ещё вчера мы считались соучениками. Сейчас лишь, как сказал бы Дарит, собратья по Пути. Красиво звучит. Гордо, достойно. Вот только и ватажники с наёмниками собратья. И даже разбойники Воины тоже могут считаться собратьями идущим по их следу стражам дорог. Бывает. К Небу ведёт много путей. Наши с земляками разошлись.

– Дарсова отрыжка! – прошипел Зимион. – А вон и Тогрим.

– А где же ему ещё быть? – я спокойно пожал плечами. – Я пошёл искать своих. Здесь их не вижу.

– Мои вон, – кивком указал товарищ.

Я снова оглядел празднующих. Именно тот, дальний край столов. Свободные места нашёл. Но вот своих женщин – нет. Что же, мама всегда была горда. Зря, конечно. Уж в этом празднике нет никакого унижения. Едва я об этом подумал, как слева раздался радостный писк, и я развернулся в ту сторону, раскрывая объятия для мчащейся Лейлы.

– Чего так долго, братик?! – заявила сестра. – Я уже заждалась.

Я же сделал то, по чему скучал эти две недели – поцеловал светлую макушку и обнял свободной рукой маму.

– Спасибо, – шепнула она мне на ухо.

Я лишь улыбнулся. Ведь тоже могу поблагодарить её. Две недели раздумий не прошли даром. Возможно, это заблуждение, но мне всё больше кажется, что решение жить ради своей семьи – самый правильный мой поступок с момента пересечения границы. К чему мне карьера в Ордене, о которой так много говорил Тортус? Как верно сказал Зимион Плаву – простому охотнику много не нужно. Мне тоже. Заработать на еду и кров своей семье для начала. А затем можно будет подумать и о путешествии по поясу. Чем я хуже родителей? Не уверен, что маме эта затея придётся по душе. Но что поделать? У меня будет время её убедить. С каждым месяцем детские воспоминания о красотах Пустошей блекнут. И я даже не всегда уверен – это настоящее воспоминание или образ, оставшийся после рассказов мамы? Самое время увидеть красоту новых земель и показать их своей семье. Надеюсь, год или два в ватаге дадут мне возможность заработать достаточно денег для этого. И про силу не стоит забывать. Она тоже пригодится в дороге.

– Пойдём к столу? – поглядел на маму и уточнил. – Угощают ведь всех?

– Да, всем миром собирали на стол, – подтвердила мама. – Мы без тебя не хотели.

Я с удовольствием подсел к простому, даже чуть кривому, столу. Этот день и так разжёг аппетит, да и еда на столе выделялась в лучшую сторону, по сравнению со школьной. С удовольствием слушал болтовню соседей, их поздравления послушникам Ордена. Все они счастливы. Я тоже. Они гордились детьми. Я же просто рад за них. Почти за всех.

– Не жалеешь? – спросил Зимиона, склонившись к самому уху.

– Ты снова? – парень поморщился, ответил в полный голос. – Не! Всё давно решено. Мне не по нраву было слушать глупые приказы ещё там, в песках. Здесь тем боле.

– А вот Крим, помнится, не любил подчиняться старикам ещё сильней, чем ты. Но гляди-ка, радуется своей обновке.

Я кивком указал на правую руку Тогрима, что сейчас стоял, держа в одной руке гербовую накидку, а другой поднял над головой чашу с вином. И с горящими глазами говорил о новой жизни, начавшейся теперь, о том, что они глаза и руки Ордена на всех землях Морозной гряды. Восторженная чушь, которой позавидовал бы и Дигар. По мне, он уже был изрядно пьян. Впрочем, не он один. Помнится, тому помощнику алхимика, что первым знакомил меня с тонкостями зелий, я не поверил, будто-то кто-то из нас может начать пить вино. Даже Виргл не позволял себе ничего кроме легкой браги, стоявшей чуть дольше трёх дней.

Зато теперь я видел своими глазами, что недавние подростки, ставшие Воинами и послушниками Ордена, окончательно почувствовали себя главами семей. И редкие увещевания родных почти ни на кого не действовали. Впрочем, их право. Теперь всё и впрямь ляжет на их плечи. Как завтрашнее наказание в стенах Ордена за свой внешний вид. А вот я сам лишь пригубил вино и не собирался делать больше одного глотка. Не думаю, что мне хочется уподобляться Ориколу. Жалкое зрелище. Особенно по утрам после вечерних возлияний. Кстати, и Зимион, всё ещё разглядывающий Крима, лишь начал вторую чашу.

– Скажу так, – товарищ обернулся ко мне, широко улыбнулся, так заразительно, что я, ещё даже не слыша шутки, сам ощутил, как дрогнули мои губы. – Орден был обречён меня лишиться ещё в тот день, как нам принесли эти дарсовы жилы вместо мяса.

– Интересно, кто у них заведовал едой. Пиклит? – я подмигнул. – Знал бы он, из-за какой малости потеряет лучшего следопыта выпуска.

– Эх! Красиво сказал. Все пьют за свои успехи с гербом. А я предлагаю выпить за наши успехи с рейлами!

Я едва сдержал смех:

– Друг, надеюсь, никто из соседей тебя не услышал. Иначе восторженные послушники Ордена обидятся, и начнётся драка за то, что ты поставил это на одни весы.

Я чуть стукнул своей чашу Зимиона и снова коснулся губами вина. Но должен признаться – необычный вкус. Заметил взгляд мамы и успокаивающе улыбнулся ей.

– Рейлы? – мама погладила меня по плечу. – Их мясо продают в дорогих лавках.

– Да. Мы теперь полгода будем охранять ферму, где их выращивают.

– Ладно, – серые глаза внимательно вглядывались в меня. – Это разговор не для этого стола и чужих ушей.

Я был с ней полностью согласен и уже через сотню вдохов решил, что нечего больше делать на этом празднике послушников. За столами уже кто-то разговаривал так, что честнее назвать это криком. Кивнул на прощание Зимиону, и мы, тихо и незаметно для большей части празднующих начало новой жизни, ушли. Но оказалось, что за мной внимательно наблюдали, и внутри дома меня уже поджидал Тогрим. Даже не заметил, когда он исчез из-за столов. И сейчас стоял в пяти шагах от дверей в наше крыло, прислонившись спиной к стене широкого прохода. Шагнул навстречу, едва меня увидев.

– Идите, – я махнул рукой своим и кивнул парню. – Поздравляю.

Тот скривился, ноздри его раздулись в гневе, а прищуренные, немигающие глаза уставились на меня. Я спокойно встретил взгляд. Зря он ищет в моих словах издёвку или укор. Нет их там. Мне кажется, у Неба вышла отличная шутка надо мной. Не знаю, почему Виликор так рвала и метала в тот день. Если то, что с ней случилось и впрямь так похоже на происходящее сейчас, то я её не понимаю. Ведь она сама считает, что и испытания, и награды даются Небом. И у нас с ней вышло отличное завершение. Почему она была так недовольна случившимся? Неужели ей так тяжело оказалось принять эту расплату за поступки? Что говорят служители Неба о таком? Может ли Небо шутить? Или это лишь моя выдумка?

– Я не мог принять другого решения, – Тогрим говорил громко, жарко, не опуская глаз. – Никто из нас не мог! Мы прикинули цены в городе, заработки. Почти никто из наших за полгода здесь не нашёл работу, ты же знаешь! В городе и без нас полно людей, готовых работать чуть ли не за одну еду! Выросших тут, в поясе, понимающих, как устроены дела.

Я кивнул.

– А тут такой шанс! Это предложение решает все наши проблемы! Все! Все приняли такое решение. Во всех классах! Даже не сказав ни слова друг другу! Только вы, два придурка, решили испытать удачу.

– Нет, – я возразил. – Не все. Не только мы с Зимионом. Есть ещё Ярит.

– Этот мелкий дарс, сколько его ни учи, всё одно не мыслит свою жизнь без банд, – скривился Тогрим. – А вот что с вами? Наслушались Пиклита в лагере?

Я не понял, о чём он. Не говорил он с нами ни о чём таком. Здесь уж скорее можно подозревать Гунира. Но откуда бы Тогриму знать о его разговорах? Я отрицательно покачал головой, спокойно ответил:

– Решили пожить только для себя. Без командиров.

– А сейчас у тебя вообще хозяин! – голос парня сорвался на шипение.

– Ты понял меня. Хватит кричать и злиться.

Тогрим сжал кулаки:

– Как же мне не беситься, когда я уже дважды тебя обманываю и пользуюсь тобой? На меня уже мои парни косятся! Я же вижу!

– Как будто они сделали по-другому.

– Но старший я, – парень помолчал, решительно произнёс. – И я всё равно отдам тебе долг. Возможно, это и к лучшему. Долг орденца вольному гораздо весомей, чем вольного орденцу.

Я, наконец, позволил себе улыбнуться. Широко, радостно, довольно. Вот оно! Нет, всё же Небо смотрит за нами и умеет шутить.

– С этого момента ты мне ничего не должен.

– Что? – Тогрим растерялся, весь его запал улетучился.

– Это же можешь передать и другим. Между нами нет долгов.

Я хлопнул всё ещё ничего не понимающего Тогрима по плечу и, обогнув его, пошёл за своими. Отличное завершение этой истории. Позади осталась Школа, а впереди вольная жизнь. Я чист перед Небом. И должен сейчас только себе. Обязан отдать оставшийся долг Виликор. Нужно накопить денег на визит в её семью и оплатить уроки Форм. Заодно узнать, сколько стоит остальное.

Лестница едва слышно скрипела под ногами, открывая мне длинные коридоры нового этажа с множеством дверей. Этот дом как термитник – весь изрыт комнатами и полон обитателей. Вот только сейчас почти пуст. Нас, приехавших из Нулевого, и так было для него маловато, а ведь отсюда выгнали тех, кто ушёл из Школы раньше. Выселят семьи и нас троих, когда между нами и Орденом не останется долгов. Или двоих? Кажется, у Ярита нет семьи. И я его не заметил за столами внизу. Неважно. Нужно подняться выше. Мои живут на третьем этаже. Дверь по правой стороне в середине правого же с лестницы коридора. Место, где меня ждут.

Небольшая комната, лишь немного больше той, что была у нас в деревне. Чистые, свежевыбеленные стены; много деревянных полок на стенах, сейчас занавешенных занавесками; две широкие кровати с толстыми серыми одеялами, огороженный тканью угол. Пустое место, где стоял стол, что сейчас на улице. Скрипучий пол, чьи доски чуть прогибаются под моей ногой. Мама и Лейла, обнявшись, сидели на дальнем от входа лежаке.