Следующие два дня Иррат провел в страшных муках. Организм боролся с инородным веществом, но ткани очищались медленнее, чем этого хотелось. Несчастный ползал на карачках по тесным переходам, извивающимся между обшивками снаряда, пытался вычислить связи, соединяющие механизм замка с источником решающего сигнала. То и дело натыкаясь на ложный, а скорее всего, просто недоступный его уровню знаний путь, он рефлекторно проклинал создателей ужасной машины смерти. Реакцией на это были неминуемые приступы нервных спазмов, надолго выводящие его из строя. В такие моменты, он мог только удивляться, как виденные им рабы могли осознанно действовать во время испытаний. Наконец, Иррат пришел к выводу, что сила чувства, за которое следует наказание, влияет на силу ответной реакции. Эта догадка наполнила его гордостью. Это только подтверждало глубину его решимости. К исходу второго дня он стал замечать, что воздействие потихоньку слабеет.

Иррат был на верном пути. Осталось потерпеть еще немного, и «разрушитель воли» покинет тело, вернет моральные силы, так необходимые для сосредоточения на решении задачи. Вот только хватит ли физических сил после нескольких дней голодовки?

Все чаще давала о себе знать усталость. Иррат отдыхал в кресле пилота, возвращаясь из очередного безрезультатного похода по внутренностям технических отсеков. Жажда становилась нестерпимой. Он подумал, что обильное питье должно помочь телу справиться с очисткой. Что ж, глоток воды должен освежить и хоть немного продлить время активной деятельности.

Иррат поплелся к ящику с краном. Руки невольно потянулись к брикету сушеной арры, словно действовали помимо рассудка.

«Вот еще одно доказательство их коварства! Мы сами будем желать этой отравы, лишь бы не подохнуть с голоду. Многие ли смогут сделать решающий выбор? Многим ли покажется допустимой цена, которую потребуется заплатить за жизнь? Я никогда не позволю себе потерпеть поражение. Лучше голодная смерть».

Иррат знал ответы на эти вопросы. Только несколько человек были предоставлены сами себе наедине с «разрушителем воли». Он проникся бесконечной жалостью к летящим впереди него пилотам других снарядов.

«Смогут ли они поступить так же?»

Он отдернул руку от брикета и схватил трубку. Прохладная вода под ощутимым давлением хлынула в пересохший рот, даря немыслимое наслаждение.

«Да, пожалуй, можно протянуть еще несколько дней. Но сначала надо немного отдохнуть».

Откинувшись на спинку кресла, он медленно переключал камеры, выводя на главную панель картинки окружающего мира. Зрелище было однообразное. Неровно перемигивающиеся звезды медленно плыли по стеклу панели, напоминая о колоссальной скорости, с которой приближался Теплый Мир. Иррат смирился с мыслью, что ему никогда увидеть далекую планету, но уверенность в том, что он успеет открыть крышку и покарать хотя бы несколько чудовищ, была все еще сильна. Даже такая, пусть и несравнимо менее значительная цель, была для него теперь самой желанной.

Родной, умиротворяюще красноватый мир, превратился в маленькое пятнышко, висящее в центре картинки с камеры на днище. Теплый Мир и вовсе не отличался от нескольких самых крупных звезд. Его выделяло только наличие маркера цели, неотрывно следящего за отклонением от курса. Впрочем, коррекции траектории пока не требовалось.

Иррат решил проверить, насколько удалось избавиться от отравы, и переключился на вид из грузового отсека. Он мог усилием воли избегать мыслей об отмщении, но стоило испытать, возникнет ли непроизвольная реакция при виде ненавистных существ. Включенная камера, однако, дала изображение из другой части отсека. Иррат увидел ровные ряды коконов, содержащих усыпленных рабов. Контуры закрепленных на спинах устройств выделялись среди складок расслабленной ткани.

Глядя на несчастных, он испытал неукротимый приступ жалости, подкрепленный собственным недавним опытом. Но в этом чувстве было что-то еще. Подсознание провело свою работу, незаметно подготовив какие-то выводы, еще не готовые всплыть на поверхность. Иррат подождал, глядя на белесые вытянутые мешки, в надежде подтолкнуть вертящиеся на краю сознания догадки.

«Они не обречены! Я своим примером доказал, что их можно освободить от «разрушителя воли», если только суметь избавить от прибора, снабжающего отравой. Но кто сделает это?»

От досады на глаза навернулись слезы. Открытие неминуемо пропадет, когда он в последний раз потеряет сознание в голодном обмороке. Этого не избежать.

«Проклятое Время! Ты больше не на моей стороне!»

Иррат в сердцах ударил кулаком по панели с кнопками.

«Мерзкие твари! Это будет их последняя победа, но они одержат ее, будучи мертвыми, замороженными кусками мяса, когда я выброшу их в пространство!»

В следующий миг его настиг новый импульс парализующей боли.

Очнувшись в холодном липком поту, Иррат долго не мог вспомнить, где находится. Невидящими глазами обшарил приборы перед собой. На большой стеклянной поверхности все еще тускнела картинка с ровными рядами коконов. Память вернулась. Ошарашенный, Иррат изо всех сил пытался оттолкнуть новое понимание. Это было еще более чудовищно, но совершенно предсказуемо, теперь это ясно. Тяжесть ошибки придавила его к сиденью сильнее, чем сила вращения снаряда. Он зажмурился и попытался взять себя в руки.

«Это не пища! – подумал он. – Отрава подмешана в воду! Они перехитрили меня еще раз. Какой же я глупец! Они с самого начала знали, что без воды я не проживу. А за время, отведенное мне для голодных мук, я не смогу никак им помешать!»

Он понимал, что теперь снова обречен на долгие, тяжелые попытки перебороть влияние коварного вещества. Они снова ослабили его, но не сломили окончательно.

«Мне надо прожить как можно дольше. Даже при том, что я лишен не только пищи, но и воды. Нужно найти способ».

Он не верил, что все может быть кончено. Он слишком далеко зашел по пути мести, чтобы покориться. Выход есть, нужно набраться сил, чтобы найти его.

Вдруг он уловил оттенок восхищения в своих мыслях о чудовищах. Какой тонкий расчет – составить рацион из обезвоженных листьев, которые нельзя проглотить, не смочив водой, а воду отравить химикатом, подчиняющим волю. И если без пищи еще можно попытаться прожить какое-то время, то без воды не способен выжить никто. Это служило косвенным доказательством, что «разрушитель воли» был растворен в воде, а не содержался в спрессованных высушенных брикетах. Иррат понял, что все пилоты, стартовавшие до него, не могли избежать своей судьбы.

Они могли расценивать полет, как шанс убежать с проклятой Временем планеты, в надежде обрести каким-то чудом свободу в Теплом Мире. Но порабощенное население к этому моменту уже утратило значительную часть воодушевления, которым заразила их мессия Амелия перед тем, как покинуть обнадеженный народ в одном из снарядов. Воля к жизни перенесла тяжкие испытания годами лишений, последовавшими за подавлением восстания. Их сил было недостаточно, чтобы сопротивляться, находясь запертыми в одиночку на снаряде, летящем к неизвестности. Иррат знал – они выберут несколько лишних мгновений жизни.

Иррат был в исключительном положении все эти годы. Сейчас ему открылась истина о том великом подвиге, что совершила мать, заставив себя помнить о надежде, тайно обучая Иррата странному языку и всему, что мессия и Бледный Карлик рассказали рабам. Теперь Иррат знал, что только усилия матери поддерживают его сейчас в борьбе против «разрушителя воли». И он знал, что должен сделать невозможное – превзойти чудовищ в расчетливости и коварстве. Только тогда он сможет уверенно сказать, что выполнил свой долг.

Прошло два томительных дня. Тренированным сознанием Иррат тщательно блокировал все мысли, которые могли вызвать боль. Ему уже было нетрудно контролировать себя, заставляя думать о другом, в то время как глаза и руки делали свое дело, собирая сведения о структуре системы, отвечающей за замки крышки. Во время бодрствования он мог не опасаться внезапных приступов. Иначе обстояло дело с короткими промежутками времени, когда он позволял себе забыться сном. В последний раз разум, уставший от постоянного самоконтроля, сорвался в поток воспоминаний сразу же, как только Иррат сомкнул веки. Сон заставил его заново пережить кошмарные моменты прежней жизни, эпизод из детства, когда на его глазах чудовище в припадке безудержного гнева выместило злость на отряде рабочих, возвращавшихся с плантации. Иррат проснулся от крика. Кричал он сам, на пределе возможностей связок, оттого, что остатки отравы в мозгу наказали его за это невольное видение. Сила вспыхнувшего во сне чувства была такова, что концентрации вещества все равно оказалось достаточно, чтобы довести до беспамятства.

Мучимый голодом и усталостью от постоянно ползания среди железных кожухов, трубопроводов и переплетений кабелей, Иррат продвигался к носу снаряда по ту сторону внутренней обшивки рубки управления. Носовые отсеки были единственными, до которых он еще не добрался. Все предыдущие исследования говорили, что ответ он найдет где-то здесь.

Слабеющей с каждым часом рукой он ухватился за поручень, чтобы перейти на другую сторону коридора, следуя за жгутом проводов. Ладонь ощутила сырость, он машинально отер руку о черную тунику, покрытую грязными пятнами и порванную неаккуратным движением среди механизмов. Простой жест заставил его замереть.

«Сырость! – пронеслось в голове. – Влага!»

Он нашарил рукой то место на поручне и поднес ладонь к глазам. В слабом свете фонаря блеснула мокрая красная кожа. Он коснулся пересохшими от волнения губами и тут же лизнул, отбросив все сомнения.

«Вода!»

В стремительном порыве, он бросился к закрепленному на потолке фонарю и рывком сорвал его с креплений. Обеими руками потянул за провод, выдернул его из нескольких держателей. Подтащил освобожденный светильник к поручню, напряженно вгляделся в пятно света. Луч прорезала искорка, он услышал легкий шлепок, с которым капля разбилась о скобу поручня. Несколько холодных брызг коснулись щек. Иррат положил фонарь и подставил ладонь. Спустя несколько минут сладостного неподвижного ожидания он обладал бесценным глотком чистой воды.

«Конденсат! Здесь установлен теплообменник системы охлаждения воздуха рубки, влага конденсируется на радиаторе и капает на пол!»

Иррат задохнулся от мысли, что все это время у него под носом на пол текла чистая вода. Он проклинал себя за то, что так долго добирался до этого коридора, выискивая нужный сигнальный кабель совсем в других местах.

«Воду нужно во что-то собрать!»

Он внезапно увидел раскрывшуюся перед ним перспективу. Нужно только суметь собрать это богатство и не допустить, чтобы пропала хоть одна капля. Надежда вспыхнула с новой силой.

Снова подобрав фонарь, принялся шарить лучом по стене, стремясь найти точное место, откуда срываются набухающие капли конденсата. Он без труда обнаружил место, но новое открытие опять поставило все с ног на голову. Широко раскрытыми, и без того огромными глазами смотрел он, как медленно, капля за каплей, вода вытекает из соединения трубки с ребристым резервуаром, подвешенным под потолком.

«Протечка!»

Иррат торопливо стал вспоминать, действительно ли эти трубки принадлежат охлаждающей воздух машине. Он бросился по коридору туда, откуда шла трубка, и обнаружил решетку с мощным вентилятором, направленным в рубку. Сомнений не осталось. Охлажденный трубками воздух направлялся в рубку, чтобы скомпенсировать нагрев от корпуса во время маневров двигателями.

«Система заполнена водой! – ошеломленно думал он. – В этих трубках течет обыкновенная вода, и она не отравлена. Чудовищам и в голову не пришло, что рабы смогут проявить такой интерес. Конечно, ведь они будут подавлены «разрушителем воли»! Вот еще одна победа на моем пути!»

Иррат испытал редкий эмоциональный подъем. Его мозг заработал в единственно необходимом сейчас направлении. Эту воду нужно как-то извлечь из системы. В его распоряжении не было никаких достаточно сложных инструментов, но все же следовало поискать. Простые приспособления для обслуживания важнейших элементов оборудования были сложены в шкафу в рубке, но Иррат знал, что уверенность в собственной технике заставляла монстров игнорировать возможность сложных поломок. Пилотов почти не обучали навыкам ремонта. Все, что требовалось от них, уметь заменить панель, если она перестанет показывать картинку с камеры наведения. Обязанность пилота – навести снаряд на цель и совершить посадку.

Иррат должен был испытать судьбу. Он отправился назад в рубку и начал перетряхивать содержимое шкафа. Словно в лихорадке, подстегиваемый стремлением поскорее добраться до вожделенной безопасной воды, прокручивал перед мысленным взором множество способов добиться результата. Найдя несколько ключей, пригодных для работы с крепежом, побежал к пищевому ящику и схватил шланг с краном. Трясущимися руками стал прилаживать один ключ за другим, примеряя и пытаясь найти решение. Оставив ящик, снова спустился в коридор и обследовал каждый клочок поверхности труб, радиаторов и непонятных блоков с регулировочными клапанами.

Постепенно план приобрел четкую форму. Последний штрих добавили обнаруженные на тыльной стороне одного из плоских корпусов вентили, отмеченные графическими символами. Система допускала временную остановку циркуляции. Теперь настал черед Иррата менять уготованную ему участь.

Он давно не испытывал такой радости, даже наслаждения, от простого акта приема пищи. Невозможно представить, что ощущение набухающих во рту листьев арры может быть настолько всеобъемлюще прекрасным. Пилот сидел на полу коридора, под блоком управления охлаждающей системы, прижимаясь спиной к приятно холодившему разгоряченное тело металлу стены. Над ним свисал шланг с краном, прилаженный к резервному контрольному клапану.

Всего несколько минут назад Иррат принес сюда охапку легких пакетов с пищевыми брикетами. Теперь все оболочки валялись скомканные вокруг вытянутых ног. Блаженная сытость охватила каждую частичку тела, не давая пошевелить расслабленными конечностями. Никаких мыслей, только железистый привкус на языке, ставший синонимом свободы и победы.

«Теперь им меня не остановить!»

В изнеможении победитель заснул, уже в беспамятстве повалившись на шуршащие пустые оболочки.