Цитаты из книги «Чертово колесо»

Мамуд говорит: «Поедем в аэропорт, найдем фраера, на тебя похожего, отнимем ксиву и лети!» – Ну, дерзкий курд! – удивился Нугзар. – Вот придумал!

Видно, они и от начальника скрыли, суки продажные, их дружбу я …! – погрозил Сатана кулаком в потолок. – Мать родную за деньги в ломбард сдадут.

Лихо действуют, – покачал головой Нугзар. – Ты тут дело месяцами готовишь, а они – раз-два – и хватают все разом! Умно! Избавились от тебя, чтоб ты вдруг не сболтнул на суде, что это они добычу взяли… А в наших судах, известно, добычу вернул – на три года меньше, добычу спрятал – иди на полную катушку…

мужчина всегда в проигрыше: в юности, когда его волнуют зрелые женщины, они недоступны для него, а он окружен соплячками и целками. А потом, когда мужчину все больше и больше начинают волновать целки-соплячки, то вокруг него – одно толстое, морщинистое и перезрелое бабье, а целки и соплячки опять недоступны так же, как в юности недоступны зрелые дамы.

русский и грузин нашли на границе кусок золота, русский говорит: «Поделим по-братски!» – а грузин просит: «Дорогой, не надо по-братски, давай лучше по-честному!»

Ну и дураки вы! Уходите, когда самое интересное начинается! Скоро вся власть будет у нас! Гнилой Союз скапутился. Если мы все возьмем в свои руки, то и преступность исчезнет – с самими собой мы всегда сможем договориться! А на кого еще опираться, как не на нас, на милицию? Не будет мафий и прочей глупости, будет один тотальный контроль над всем. Сами и мафия, сами и полиция, как во всем мире! Это и будет настоящая перестройка! Мы берем власть в свои руки! Пусть политики болтают, а мы будем действовать! И тогда вы, ларечники-лоточники, держитесь! Всю кровь вашу высосем по капле!.. Где, кстати, Гита? Давно не звонила, – вдруг вспомнил майор.

Да, воров в Грузии называют «вор в рамке». Но эта не та почетная рамка, о которой думают люди, а границы того, что можно, а чего нельзя. Ему старые воры в свое время поставили на вид женитьбу, ибо вор не имел права работать, служить в армии, иметь жену и детей, сидеть на наркотиках. Потом, правда, рамки стали шире – допустили женитьбу и наркотики, потому что половина дел срывалась из-за алкоголя, а без жен воры дичали, начинали разгульничать, выбалтывать лишнее, связывались со шлюхами. За женами разрешили и детей. Но самые убежденные, как Шакро, Амберг, Цаул, Варлам, к кайфу не притрагивались и семей не заводили.

Это дело сразу дало ему имя, но стоило семи лет строгого режима. Что ж, звание вора тогда не давалось просто так, как сейчас оно покупается ничтожными людишками. Тот, кто не сидел в тюрьме, вором стать не мог (за редким исключением, вроде покойного Димы Лордкипанидзе). Не сидевший в тюрьме вор – оскорбление: как же ты можешь разбирать и судить, если не знаешь сам, что к чему?

Да, мацанки Ладо не перепадет – как пить дать. «Хотя бы за оплеуху и пинки отомстить!» – думал он, трогая раздутую губу и вспоминая, как позорно его вышвырнули на виду у всего двора. Нет, такое прощать нельзя. Черт с ней, с мацанкой! Он

мы мучаем и бьем? Все эти рублевки, бати, сатаны, кукусики?.. – Что же делать, это воры… – Это люди, Мака, а потом воры или бляди… И не тебе или мне их судить. Ты в Бога веруешь? – Пилия серьезно уставился на Маку.