Проект «Роснано» производит впечатление изначально ориентированного на масштабный «распил» средств. Ряд ученых, включая основоположников нанотехнологий в СССР, с иронией отмечали равнодушие этой структуры к перспективным разработкам. В то же время на многих конференциях приходится встречать юных менеджеров из связанных с «Роснано» структур, на прекрасном английском излагающих банальности из учебников по маркетингу.
Похоже, реальной задачей деятельности «Роснано» изначально являлось не финансирование новых технологий, которые получат рыночный успех, а нечто иное – более традиционное для либеральных реформаторов.
Убыток государственной «Роснано» по МСФО в 2011 году составил почти 3 млрд, руб., в 2012 – 22, а в 2013 – 38 млрд. руб. Все, что можно было сказать критикующим за это Чубайса (включая пришедшим в ужас аудиторам Счетной палаты), – «не завидуйте». Путин зафиксировал его фактическую неприкосновенность.
В декабре 2013 года Чубайс возглавил одноименную с «Роснано» управляющую компанию (1 % принадлежит лично ему): в отличие от госкомпании, та может передавать часть своего капитала «стратегическим инвесторам». Таким образом, управление госкомпанией «Роснано» даже формально стало подчинено частным (и не обязательно российским) интересам.
Чистая прибыль «Роснано» по МСФО в последующие годы (8,2 млрд. руб. в 2014, 7,3 в 2015 и 4,5 в 2016 году) в решающей степенью определялась переоценкой валютных активов из-за обесценения рубля; не случайно валютная стабильность 2017 года принесла чистый убыток свыше 5,3 млрд, руб., а ослабление рубля в первой половине 2018 – чистую прибыль в 2,2 млрд. Весомый вклад в доходы вносило и размещение средств на депозитах; собственно инновационная деятельность (значительная часть которой составляли инвестиции за рубеж и технологическое развитие не России, а ее конкурентов) производила впечатление несопоставимо малой по сравнению с финансированием компании (включая госгарантии) и во многом являющейся прикрытием основного бизнеса по «освоению» бюджетных средств. Осенью 2017 года «Роснано» объявило об очередном «технологическом прорыве» – выпуске складного электромопеда за 600 тыс. руб. за штуку; слава богу, что рекламой все и ограничилось.
Тем не менее Чубайс заявил о переходе к развитию наноиндустрии за счет зарабатываемых ею средств – и уже весной 2018 года ФСБ остановила приватизацию управляющей компании «Роснано», что могло привести к «утрате госконтроля над активами ОАО «Роснано» стоимостью 147 млрд. руб.». Это сопровождалось восхвалением эффективного руководства Чубайса, в результате которого госфинансирование «Роснано» в размере, по его данным, 382,7 млрд. руб. (130,7 млрд, бюджетного финансирования и 252 – госгарантии) привело к созданию активов, в 2,6 раза меньших, – то есть к сокращению стоимости в 2,6 раза! И, если прямое финансирование завершено в 2011 году, предоставление госгарантий, как следует из материалов «Роснано», продолжено и в 2018.
Журналисты подметили, что единственный простой способ психологически «развалить» Чубайса – это удивиться, почему он, с его способностями и волей, до сих пор не стал президентом России. Похоже, это его сокровенная мечта.
Что ж – этим он ничем не отличается от множества россиян, которые, глядя на руководителей страны, задаются естественным вопросом «А чем я хуже?» Как известно, российские мужчины страдают тремя основными болезнями: алкоголизмом, простатитом и мечтой стать президентом, – причем отличаются они прежде всего тем, что первые две поддаются излечению.
Что же касается Чубайса, при проведении в России социологического опроса о том, кого граждане нашей страны считают наиболее ужасным выродком рода человеческого, он, на мой взгляд, вполне может занять почетное второе место после Гитлера. Правда, его карьера, в отличие от прошлого объединителя Европы, еще не окончена, – и может принести нам немало страшных неожиданностей.
Но все, что можно пожелать ему сегодня, – это крепкого здоровья, которое позволило бы ему дожить не только до правовой оценки своих «подвигов», но и до заслуженного наказания за них.
Какое время было, блин!
Какие люди были, что ты!
О них не сложено былин,
Зато остались анекдоты.
(Игорь Иртеньев)
Черный человек ко мне пришел.
(Сергей Есенин)
Борис Березовский, без преувеличения, стал «черным человеком» постсоветского времени. Долгие годы сам факт общения с этим могущественным и авторитетным деятелем подрывал репутацию, какой бы замечательной она бы ни была и каким бы вынужденным или безобидным ни было это общение.
Лучшее, что написано о Березовском (и в целом о старте российской олигархии), – книга его друга и компаньона Юлия Дубова «Большая пайка» с внятным эпиграфом из Варлама Шаламова (не бывшим, в отличие от иных перестроечных икон[3], ни агентом КГБ, ни «лакировщиком действительности», даже лагерной): «В лагере убивает большая пайка, а не маленькая». Однако по понятным причинам она является апологией российского олигархата. Честно и во многом документально раскрывая внутренние трагедии научных сотрудников, окунувшихся в хаотический бизнес конца 80-х – начала 90-х, и жестокость этого бизнеса, книга существенно и, похоже, сознательно приукрашивает мотивацию и характер их действий, причем не только на первом, но и на всех этапах «накопления капитала».
Попытаемся исправить этот недостаток.
Березовский родился в январе 1946 года в Москве. Отец, Абрам Маркович, инженер-строитель из Томска, работал на заводах по производству стройматериалов (во время юности Березовского – главным инженером Бутовского газосиликатного кирпичного завода) и, по словам Березовского, «так и умер на работе»; по некоторым данным, был еще и раввином. Мать, Анна Александровна Гельман, работала старшим лаборантом в Институте педиатрии Академии медицинских наук СССР. Среди ее предков были поляки, евреи, украинцы и даже итальянцы. Они поженились в августе 1943 года, в дни завершения жестоких боев на Курской дуге; Березовского, скорее всего, назвали в честь его прадеда (его дед, Марк Борисович, умер в 1950 году).
Березовского отправили в школу в 6 лет; в шестом классе перешел в английскую спецшколу, по окончании которой в 1962 году неудачно поступал на физический факультет МГУ. Он утверждал, что его не взяли из-за национальности (хотя в паспорте был записан русским), но в то время антисемитизм не был значимым фактором, тем более на физфаке (в отличие от мехмата МГУ, где он также проявлялся лишь в последующие годы; не случайно в ряде биографий говорится о попытке поступить на мехмат, хотя даже характеристики давались ему для физфака). Скорее всего, причиной была слабая подготовка Березовского: в школьном аттестате у него были пятерки лишь по алгебре и геометрии. По остальным предметам (включая профильный для школы английский язык и физику, которой он увлекался и даже занимался в физическом кружке при МФТИ) – «четверки», а по литературе – и вовсе «тройка».
В школе вместо фольклорной скрипки он шесть лет учился играть на баяне, – без видимых последствий (хотя о впечатлении от вида его тонких «музыкальных пальцев» вспоминали потом, в дни его славы, самые разные женщины). В старших классах нарабатывал хорошую характеристику: был членом школьной народной дружины, дежурил в агитпункте, но даже в характеристике указывалось: хотя, «вступив в комсомол, активно взялся за работу», «мог бы принять более деятельное участие в жизни школы». Классный руководитель отметил, что, будучи добрым, отзывчивым и «гибким», юноша «не всегда мог проявить волю», – удивительная характеристика для тех, кто знал его в зрелости!
Потерпев неудачу, поступил в Лесотехнический институт в подмосковных Мытищах (в СССР экзамены сдавались в июле – в немногие лучшие вузы и в августе – в остальные).
Во вступительном сочинении Березовский выбрал «свободную тему», не связанную со школьной программой, но позволяющую раскрыть способности к общественно-политической риторике. Сочинение на тему «Мир! Нам нужен мир!» он начал словами «Октябрь 1917 года (415-летие которого как раз отмечалось – М.Д.) – самая знаменательная дата тысячелетней истории существования человечества».
Лесотехнический институт служил прикрытием подготовки специалистов в области электроники и кибернетики, в первую очередь для космической отрасли. Березовский поступил именно на секретный факультет «электроники и счетно-решающей техники», которого не было ни в одном справочнике.
О нем вспоминали как о невысоком «сутулом мальчике» с не всегда причесанными черными волосами, обычно ходившем в «запачканном» светлом клетчатом пиджаке. За суетливость и многословие сокурсники прозвали его Паниковским.
Березовский проявил разносторонность, жизнерадостность, энергию и решительность. Приказами ректора ему дважды объявлялись выговоры: на втором курсе – за грубость к сотрудникам библиотеки, на третьем – за «систематические пропуски занятий».
Тем не менее в 1967 году закончил институт успешно, получив по 14 предметам «отлично» и по 16 «хорошо». В рецензии на диплом не кто-нибудь, а научный руководитель указал, что работа не раскрыла содержание темы («Прибор для автоматического определения скоростного процесса»), но на защите Березовский получил «хорошо». Однокурсники были убеждены, что «вопрос решил» отец: газосиликатный кирпич был исключительным дефицитом.
По распределению Березовский отработал два года инженером в НИИ испытательных машин, приборов и средств измерения масс Минприборостроения СССР, в 1969 году ушел оттуда инженером в Гидрометеорологический научно-исследовательский центр, а в 1970 году устроился в Институт проблем управления АН СССР. Там и работал до 1987 года, пройдя путь от инженера до заведующего лабораторией и сектором, успешно вступив в КПСС. («Я… в отличие от некоторых, билет свой не рвал, не сжигал. Так и лежит у меня в сейфе в институте», – вспоминал предусмотрительный Березовский уже в зените славы.)
В начале 70-х женился на учившейся двумя курсами младше (и тогда также окончившей институт) девушке из обычной поселковой семьи. Их буквально погнал в ЗАГС отец, узнавший, что та находится на шестом месяце, но мать еще долго переживала женитьбу сына на простоватой русской.
Окончив в 1973 году без отрыва от работы лучший в мире механико-математический факультет МГУ, Березовский поступил в аспирантуру родного Института проблем управления, где защитил кандидатскую диссертацию «Многокритериальная оптимизация». Она опиралась на огромный фактический материал: с 1973 года Березовский сотрудничал с «АвтоВАЗом» (выпустившем первые автомобили весной 1970 года), где руководил внедрением тогдашних прорывных управленческих технологий – систем автоматизированного проектирования и программного обеспечения. В 1978 году стал лауреатом премии Ленинского комсомола, а в 1983 защитил докторскую диссертацию «Разработка теоретических основ алгоритмизации принятия предпроектных решений и их применения».
С 1968 по 1989 годы Березовский опубликовал в соавторстве более 100 научных работ, в том числе и ряд книг. Часть была опубликована в США, Великобритании, Японии, Германии и Франции.
Но его научные успехи представляются ныне не более чем фасадом, прикрывавшим коммерцию.
О проекте
О подписке