Открывая им груди, – любой предлог
570 Вел бы их к убийствам. Я сделал зло,
Говоришь ты, – да, но унял их нрав.
Я справедлив, убив свою мать,
Предавшую мужа, вождя страны,
За всю Элладу принявшего войну,
575 Ложе его запятнав грехом.
И зная за собою вину, она
Назначила казнь не себе, о нет,
А спасла себя и убила отца.
Ради богов (хоть богов и грех
580 Поминать при убийстве), – если бы я
Молча одобрил мать, то отец
В гневе не взвел бы на меня Эриний?
Или они стоят лишь за мать,
А не за того, кто хуже погиб?
585 Да не ты ли, старик, погубил меня,
Родив злодейку, чьей наглостью
Сиротой я стал и матереубийцею?
Сам посмотри: Одиссеева жена
Блюла свое ложе, не меняла мужей,
590 И ее не наказал Телемах.
Сам посмотри: над пупом земли
Воссев, Аполлон разверзает нам уста,
Мы покорны ясным его словам, —
И по слову его убил я мать.
595 Обвините его, казните его:
Это на нем вина, а не на мне.
Я слагаю вину на бога, и он
С меня снимет грех. У кого спастись,
Если не спасет отдавший приказ?
600 Не говори же, что я сделал дурно:
Говори, что дело вышло неладно.
Счастливы те, кому выпал на долю
Хороший брак, – а кому не выпал,
Тот несчастен и в доме и в граде.
605 X. – Да, женщина часто помеха счастью
И часто бывает на горе мужу.
Т. – Дерзок ты и неуступчив,
Говоришь и язвишь меня словами,
Чтоб упорней я желал твоей смерти.
610 Будь же твоя смерть славной добавкой
К украшению дочериной могилы!
А я пойду в аргосское вече
И невольное или вольное взожгу желанье
Казнить каменованьем тебя с сестрою.
615 Сестра еще достойнее смерти,
Потому что озлобила тебя на матерь,
Нашептывая злые слухи
И про Агамемнона в сновиденьи,
И про брак Эгисфа, который будет
620 Ненавистен на том и на этом свете,
Непламенным пламенем дом спаливши.
А тебе, Менелай, слово мое и дело:
Если мы – родня, если гнев мой – правый,
То не перечь богам, не защищай убийства,
625 Дай каменьям граждан достичь до цели, —
Или не увидишь Спартанского царства.
Вот тебе совет мой во всякой дружбе:
Цени благочестье, отвергай нечестье.
Прислужники! ведите меня отсюда.
(Уходит.)
Орест, Менелай
630 О. – Ступай! Постылы твои седины.
Я без помех поговорю с Менелаем.
О чем ты задумался, Менелай,
Мыслями и шагами надвое кружа?
М. – Не говори: и думаю, и не знаю,
635 Куда обратиться и где удача.
О. – Не торопись: сначала меня послушай,
А потом раздумывай о решеньи.
M. – Говори: ты прав. Бывает молчанье
Сильнее речи, а речь – молчанья.
640 О. – Говорю. Длинная речь сильнее
Краткой, а ясная доступней слуху.
Твоего добра, Менелай, мне не нужно, —
Но что взял у отца, отдай обратно.
Не деньги – жизнь всего мне дороже;
645 Спаси мне жизнь – это лучше денег.
Я неправ? отплати мне за зло неправдой.
Разве правдою собрал Агамемнон
Всю Элладу к походу на Трою?
Но он шел на неправое дело
650 Не за свою обиду, а за Елену.
Настало время мере за меру.
Как друг для друга, тебе он отдал
Ту, что воистину была твоею,
Трудясь под щитом, чтоб отбить тебе супругу.
655 Ты получил ее – отплати же
Однодневным трудом, а не десятилетним:
Встань за нас и будь нам спаситель.
В Авлиде пала моя сестра —
Да будет так. Не убивай Гермиону!
660 Ты видишь меня, каково мне жить:
Помоги же, добейся мне прощенья!
Подари злополучному отцу
Жизнь мою и жизнь сестры —
Долгодевственной сироты в родимом доме.
665 Ты скажешь: невозможно. И я отвечу:
Друзья друзьям помогают в несчастьях.
Когда бог благосклонен, зачем друзья?
Довольно помощи и от бога.
Всеведомо, как ты любишь Елену, —
670 Так вот, без вкрадчивости и лести,
Молю тебя во имя ее! (Несчастный,
До чего дошел я, о чем стараюсь!)
Заклинаю тебя отцовским домом:
Ты ведь отцу – брат единородный,
675 И хотя его тело – под землею,
Но душа – меж нас, и вещает мною.
Из бедствий, из стенаний, из слез
Вновь и вновь взываю к тебе: спаси! —
Как взывали бы все, а не только я.
680 X. – Я женщина, но и я умоляю:
Спаси несчастного, ты ведь в силах.
М. – Орест, голова твоя мне священна,
И я буду дольщиком твоих несчастий.
Если у человека сила от бога,
685 Долг его – помогать единокровным,
А врагов их казнить недоброй смертью.
Молю богов, чтобы дали силы,
Ибо под копьем моим нет копьеборцев:
Сотни сотен изведав бедствий,
690 Сохранил я лишь малый отряд подручных.
Нам не по силам Пеласгов Аргос —
Мы только и можем льстивыми речами
Добиться сбывчивости надежды.
Малыми трудами как успеть в великом?
695 Нельзя и думать.
Когда народ расцветает гневом,
Гасить его – как гасить пожар.
Если же к пылающему подойти спокойно,
Улучить время, дать ему роспуск, —
700 Тут-то он и выдохнется. А после
Без труда добьешься чего угодно.
Есть в нем жалость и есть в нем пылкость —
Для выжидателя это благо.
Вот так и я, подойдя, попытаюсь
705 С пользой унять Тиндара и весь город.
Ведь и корабль, натянув канаты,
Тонет, а расслабив, выплывает.
Ни бог не любит чрезмерного пыла,
Ни граждане. А значит, нужно
710 Спастись умом, а не силой лучших.
Мне тебя не спасти оружьем —
Легкое копье мое не стяжает
Вражеских трофеев, тебя достойных.
Никогда не входил я в Аргос смиренно,
715 А теперь войду – велит неизбежность,
Пред которой даже мудрец не волен.
(Уходит.)
О. – О ничтожнейший в роде мститель,
Годный только воевать за супругу,
720 Ты бежишь, отвернувшись, забыв о брате.
Ах, отец, ты в доле своей – без друга,
Мы преданы, более нет надежды.
Я ухожу от аргосской казни:
Это единое мне спасенье.
725 Но вот я вижу: лучший из смертных,
Пилад бежит со стороны Фокиды
С весельем в лице: единственный верный,
Отрадный больше, чем затишье мореходу.
Орест, Пилад
П. – Быстрее быстрого спешу я из города:
730 Слышал я собрание, видел его воочию:
Все замышляют погибель на тебя и твою сестру.
Что теперь делать, как быть, скажи мне,
Лучший мой сверстник, друг и брат?
О. – Если тотчас мне не скажешь, в чем беда, – я погиб.
735 П. – Ты погиб – и я с тобою: у нас общая судьба.
О. – Менелай явился гнусен предо мною и сестрой.
П. – Так уж водится: у худших женщин – худшие мужья.
О. – Лучше б он тотчас уехал или вовсе не приезжал!
П. – Но точно ли он приехал или это только слух?
740 О. – Долго плавал, но приехал, и вокруг него друзья.
П. – И привез с собою вместе худшую из всех супруг?
О. – Лучше уж сказать бы: не он ее, а она его.
П. – Где же та, что столько ахейцев погубила – одна?
О. – Она здесь, в моем доме, если только это мой дом.
745 П. – И какими же словами ты с Менелаем говорил?
О. – Я просил на растерзанье не отдавать меня с сестрой.
П. – Что же он тебе на это? Говори: хочу я знать!
О. – Осторожен и уклончив, как нехорошие друзья.
П. – И какими же предлогами прикрыл он свой обман?
750 О. – Тут как раз отец явился пресловутых дочерей.
П. – Узнаю Тиндара: гневен он на гибель дочери.
О. – И оказался Менелаю тесть дороже, чем брат.
П. – И твоим он злоключеньям не посмел положить конец?
О. – Он не воин, он отважен только между женщинами.
755 П. – Да, со всех сторон несчастья: остается умереть.
О. – Только граждане сначала проголосуют нашу смерть.
П. – Но о чем голосование? я пугаюсь: говори!
О. – Жизнь или смерть? – большое дело в двух коротких словах.
П. – Так беги же, так покинь же отчий дом и в нем сестру!
760 О. – Разве не видишь? встала стража вокруг нас со всех сторон…
П. – Да, я видел, что щиты перегородили улицы.
О. – …будто мы с тобой в осаде от незнаемых врагов.
П. – Обо мне спроси: я ведь тоже на пороге гибели.
О. – Отчего? твоею горестью умножаются мои!
765 П. – Гневный Строфий меня выгнал на все четыре стороны.
О. – Что причина? ваша ссора иль обида гражданам?
П. – Соубийство Клитемнестры – вот мое нечестие.
О. – Ах, несчастный! за мое дело, видно, и тебе страдать.
П. – Я снесу любое страданье: нравом я не Менелай.
770 О. – И не боишься, что аргосский суд казнит тебя со мной?
П. – Я не их суду подсуден, а фокидскому суду.
О. – Толпище всегда жестоко, ежели над ним злодей.
П. – А если над ним человек хороший, то и приговор хорош.
О. – Будь же так. Идем на вече!
П. – Я не вижу, для чего?
О – Я скажу, представ народу…
775 П. – Что дело твое правое?
О. – Да, что мстил я за родного.
П. – Тут тебя они и возьмут.
О. – Что же, лучше, дрожа, погибнуть?
П. – Это не дело, ты не трус.
О. – Как же быть?
П. – Останься здесь, и будет тебе спасение.
О. – Нет!
П. – А разве, выйдя в город, ты надеешься спастись?
О. – Может быть.
780 П. – Тогда уж лучше выйдем, чем останемся.
О. – Так отправимся!
П. – И будет наша смерть достойнее.
О. – Мое дело правое!
П. – Дай бог им так решить.
О. – Ты прав: я покажу, что я не трус.
П. – На это и идем.
О. – Может быть, кто-нибудь пожалеет…
П. – Пожалеет знатный род.
О. – Пожалеют отца убитого…
785 П. – …воистину сраженного.
О. – Так идем же, так умрем же, стыдно медлить!
П. – Теперь хвалю.
О. – А сестре мы об этом скажем?
П. – Ни за что!
О. – В самом деле, будут слезы.
П. – А это – дурное знаменье.
О. – Стало быть, молчанье лучше.
П. – И выигрыш времени.
О. – Есть еще одно одоленье.
790 П. – Что еще ты назовешь?
О. – Жало злых богинь.
П. – Но разве не помощник я тебе?
О. – Тяжело с больным возиться.
П. – Только не мне и не с тобой.
О. – Берегись и ты безумья.
П. – Идем, пора!
О. – Не колеблешься?
П. – Кто колеблется, тот не друг.
О. – Так вперед, моя опора!
795 П. – Сладкая забота мне.
О. – Направляй к отцовской могиле.
П. – Зачем?
О. – Помолить его о подмоге.
П. – Ты прав.
О. – А могиле матери – ни взгляда.
П. – Да, она врагиня тебе.
Поспешим же, упреждая их аргосский приговор.
800 Прислонись к моему боку боком обессиленным,
И пройдем мы через город, невзирая на толпу,
Ибо нам стыдиться нечего. Такой ли я друг,
Чтобы в тяжком покинуть тебя несчастьи?
О. – Поистине так. Нам мало родных – цените друзей.
805 Пусть муж нам чужой – но если душой он с нами един,
То этот друг дороже для нас, чем тысячи кровных родичей.
(Уходят.)
Хор
– Доблесть и богатство, с.
Славное по Элладе
До самых струй Симоента, —
810 Пали Атриды из блаженства,
Как древле от родового проклятья —
Когда встала в Танталидах вражда
Золотого ради овна,
И жесток был пир
815 И убийство царственных отпрысков.
С той поры смерть за смерть
Кровью воздают Атриды Атридам.
Честь не в честь а.
820 Железною рукою рассечь
Материнское тело и черный
Меч явить сиянию солнца.
Где злодейство, там нечестие, там
Людское зломышленное безумье.
825 В смертном страхе
Скорбная кричит Тиндарида:
«Нечестива дерзость
Сына-матереубийцы —
Отчую почитая благость,
830 Вековечное снискиваешь бесславье».
Какой недуг, какая слеза, какая э.
Жалость превыше в мире,
Чем рукопролитие материнской
Крови? Преступник чести,
835 Охмелен безумием,
Травлен Эриниями,
Дико вращает взглядом:
Это ли дитя Агамемнона?
О несчастный,
Из златотканых пелен
840 Материнскую увидевший грудь,
Но пронзивший мать
В отплату за муки отца!
Электра, вестник
Э. – Молвите, женщины: не в порыве ль
845 Безумья Орест ушел из дома?
X. – Нет: пошел он на аргосское вече,
Где спор о жизни:
Жить вам или умереть вам.
Э. – Ах, злополучный! С чьего совета?
850 X. – Пиладова. Но взгляни: поспешает
Вестник с вестью о твоем брате.
В. – Несчастное, достослезное чадо
Агамемнона, чтимая Электра,
Недобрые приношу я тебе вести.
855 Э. – Горе! Смерть мне! Молви
Дурные вести, с которыми пришел ты.
В. – Пеласги порешили, что Орест, брат твой,
И ты, красавица, умрете сегодня.
Э. – Горе! Исполнились ожиданья,
860 От которых я исходила плачем.
Но какой был спор, какие были речи
Нам в приговор на смертную участь?
Скажи, старик, что отнимет душу
У меня и у несчастного брата?
865 Камни в руках или острое железо?
В. – Шел я из села к городским воротам,
Хотел узнать о тебе и брате,
Потому что смолоду благодарен
Агамемнону, выросши в вашем доме,
870 И хоть беден, но дружбы не забываю.
Гляжу, народ стекается к всхолмью,
Где когда-то Данай правил суд с Египтом,
И все места занимает толпою.
Видя это, спрашиваю кого-то:
875 «Что нового в Аргосе? Не враги ли
Всполошили вызовом Данаев город?»
А он: «Не видишь разве Ореста?
Бороться ему не на жизнь, а на смерть».
И тут я вижу (а лучше бы не видеть!):
880 Орест и Пилад шагают рядом,
Один понурый, изможденный болезнью,
Другой по-братски сострадающий другу,
Добрым уходом помощный в хвори.
Когда собрание стало полным,
885 Встал глашатай: «Кто хочет слова,
Казнить или нет матереубийцу Ореста?»
Тут встал Талфибий,
С твоим отцом ходивший на Трою.
Он, привыкший водиться с вождями,
890 Надвое говорил: Агамемнона славил,
Но Ореста не хвалил, искусно вплетая
Дурные слова про новый обычай
Управы с отцами и матерями, —
А сам посматривал на друзей Эгисфа.
895 Таков уж род их: всякий глашатай
Льнет к сильнейшим: для них любезны
Лучшие люди в городе и державе.
За ним говорил Диомед владыка —
Ни тебе, ни сестре не желал он смерти,
900 А желал угодного богам изгнанья.
Иные всплескали хорошей речи,
Иные молчали.
Тогда встает
Лихой наглец с крутым языком,
То ли аргосец, то ли не аргосец,
905 Вольною речью крикливый и грубый,
Отменный убедитель на все дурное,
Сладкий речью, коварный мыслью,
Толпе приятный, а городу вредный.
Лишь те, кто добрые дают советы,
910 Хоть не сразу, а в пользу бывают людям:
Из таких и нужно искать вождей,
Потому что один и тот же почет —
Облеченному властью и гласящему речь.
А этот встал и призвал каменьем
915 Казнить тебя и твоего брата,
А Тиндар ему подсказывал речи.
Но тут словам его встает противник —
Муж, лицом неприглядный, но крепкий,
Редко заглядывающий в город и на площадь,
920 Сам себе труженик, опора града.
Непорочный, незапятнанный в жизни, —
Когда захочет, он искусен и в слове.
Он сказал: Агамемнонова Ореста
Должно венком увенчать за то, что
925 Он отмстил за отца и убил злодейку.
Если бы не он, то к чему походы,
Когда за спиною пустые домы,
А те, кто блюдет их, впадает в слабость
И вводит жен в прелюбодеянье?
930 Хорошим людям понравились его речи,
Но никто ни слова.
Тогда Орест
Начинает: «Владетели Инахийской
Земли, потомки Пеласга и Даная,
Ведь я за вас, а не только за отца
935 Казнил свою мать. Если мужеубийство
Станет дозволено для жен, то все вы
Будете жертвами жен или рабами:
Сделайте должное, поступите иначе!
Я убил изменницу отчего ложа —
940 Если теперь вы меня убьете,
То конец закону и каждый под угрозой,
Потому что наглость – не редкость в женах».
Хорошо он говорил, но с толпой не сладил:
Одолел другой, худой увещеватель,
945 Стоявший за казнь тебе и брату.
С трудом Орест избежал каменованья,
Обещав своею рукой зарезать
И себя и тебя до заката солнца.
Сейчас Пилад ведет его из собранья,
950 Сам в слезах, и спутники плачут
От великой жалости, потому что
Видеть это – горшего горько.
Готовь же меч или петлю на горло,
Чтобы больше не видеть света:
955 Ни знатный род тебе не подмога,
Ни Феб-губитель с треножника в Дельфах.
(Уходит.)
X. – Бедная девушка, ты накрыла
Голову, склонившись к земле, безмолвна,
Но сейчас изольешься в стоны и крики.
Электра, хор
960 Э.– Завожу плач с.
О тебе, земля пеласгийская,
Белыми ногтями впиваясь в щеки,
кровавую долю,
В голову бью руками
В угоду подземельной богине, —
965 Стенают и киклоповы стены,
Режет волосы острое железо —
горе в доме!
Жалости, жалости
По вам, упокоенным
970 Прежним вождям Эллады!
Минули, сгинули а.
Отпрыски рода Пелопова,
Счастьем завидного бессмертным.
Божья зависть
975 Рухнула на тебя кровавым жребьем!
Многослезные, однодневные,
Трудоносные, слушайте, народы,
Как нежданно ударяет судьба.
В долгом беге
980 Горе сменяет горе, —
И ничто для смертной стопы не прочно.
Взмыть бы мне в небо, э.
Где меж твердью и сушею
Золотыми цепями
Кружась, поникла
Олимпийская глыба
Над седым прародителем Танталом, —
985 Чтобы вкрикнуть ему стонущий крик
О горьком доме,
Познавшем ужас
С той поры, как с той четверни
В летучем беге
990 От Пелоповой длани
Гибель нашел Миртил
В вздутом море,
Белыми гребнями
Бьющемся о Герест,
Где бежал колесничный путь.
995 Тогда-то над нашим домом
Многослезное разверзлось проклятье —
В отаре Майина сына
Златорунного рождение агнца:
Грозное знамение, грозное
1000 Атрею, питателю коней!
Отсель крылатый Раздор
Сбил Солнце с его пути,
Западный небоскат
К одноконной склонил Заре,
1005 И тогда-то в людях
встала за смертью смерть,
И грянул Фиестов пир,
И критское ложе Аэропы
1010 С обманчивой узнало обман,
А последним валом
Рухнул рок на отца и на меня!
X. – Но вот бредет твой природный брат,
И смерть ему приговор,
1015 А с ним – Пилад, который верней
Родного брата, конем пристяжным
Направляет неверные ноги.
Электра, Орест, Пилад
Э. – Горе мне! Вижу тебя и плачу,
Брат мой, перед могилой, брат мой, перед костром!
1020 Горе мне дважды! В последний раз
Вижу тебя и схожу с ума!
О. – Женские удержи стоны,
Смирись с решеньем. Сколь ни плачевно,
Но мы должны сносить нашу участь.
1025 Э. – Как молчать, если божьего света
Больше нам не дано увидеть!
О. – Не добивай меня. Довольно бедствий:
Я уже погиб от рук аргосских.
Э. – Ах, горькая твоя юность, ранняя
1030 Твоя участь! Жить бы тебе, да некогда!
О. – Не лишай, сестра, меня мужества,
Выплакивая память о бедствиях.
Э. – Это смерть, а о смерти нельзя не плакать:
Всякому живому жалко жизни.
1035 О. – День назначен: свей себе петлю
Или нож отточи для казни.
Э. – Братец, убей меня сам! Не дай
Аргивянам глумиться над нашим родом.
О. – Мать я убил, а тебя не смею:
1040 От своей руки умирай как знаешь.
Э. – Да будет так. Твой меч мне послужит.
Только дай обнять тебя напоследок.
О. – Праздная отрада идущему на гибель
Обвивать шею белыми руками.
1045 Э. – Братец милый, братец желанный,
Я сестра твоя, и во мне душа твоя.
О. – Ты мне грудь растопила. Вот тебе
Братняя рука. Чего мне стыдиться?
О сестрино сердце, о милые объятья!
1050 Вместо детей и брачного ложа
Нам, несчастным, – лишь нежное слово.
Э.– О!
Если бы пронзил нас единый меч!
Если бы легли мы в один кедровый гроб!
О. – Да, сладкая мечта. Но друзья, ты видишь,
1055 Покинули нас для общей гробницы,
И не замолвил за тебя ни слова
Злодей Менелай, отца моего предатель.
Он взгляда не показал: о нас ли
Думать ему, в мечте о царском скиптре?
1060 Но в нас живет благородный Агамемнон.
Мы сделаем как он и умрем достойно.
Я докажу свое благородство,
Пронзив себе печень; а ты за мною
Сделаешь то же, что и я сделал.
1065 А ты, Пилад, распорядитель смерти,
Сложи достойно оба тела
И похорони у отчей гробницы.
Теперь прощай: пора и за дело.
П. – Остановись! впервые тебе пеняю:
1070 Ты умрешь, так ужели я жив останусь?
О. – Но зачем тебе умирать со мною?
П. – Спроси, а жить мне зачем без друга?
О. – Ты не я, не матереубийца.
П. – Но я твой друг и един судьбою.
1075 О. – Живи для отца, не умирай со мною:
У тебя есть родина, у меня нету.
Есть отчий дом, богатая пристань;
Я по дружбе помолвил тебя с сестрою
И обманул ее злополучьем, —
1080 Но ты возьмешь другую, и будут дети,
А нам, как видно, не породниться.
Прости! Ты был мне лучшим из сверстных.
Радуйся! Это тебе на долю;
А у мертвых радостей не бывает.
1085 П. – Как ты далек от моих желаний!
Пусть плодная земля и яркое небо
Не примут кровь мою, если только
Я тебя предам и останусь в жизни!
Я с тобою вершил убийство,
1090 Я – советник, а ты – казнящий,
Я достоин казни с тобой и с нею.
Ты помолвил нас, я в Электре
Чту супругу. Что я отвечу,
Воротясь к себе в фокидские Дельфы?
1095 Скажу ли, что был я вам другом в счастье,
А когда приспела невзгода – бросил?
Нет: у нас обоих одна забота.
Но если нам умирать обоим,
То зачем бы не погибнуть и Менелаю?
1100 О. – Ах, увидеть бы его мне мертвым!
П. – Тогда послушай, а меча не трогай.
О. – Не трону, лишь бы добиться мести.
П. – Тише: этим женщинам я не верю.
О. – Не тревожься: они заедино с нами.
1105 П. – Убьем Елену на горе Менелаю!
О. – Как? я готов, была бы возможность.
П. – Зарежем: она ведь у тебя в доме.
О. – Так; но она за семью замками.
П. – Ненадолго: ждет ее брак загробный.
1110 О. – Но как? при ней варвары на страже.
О проекте
О подписке