Цитаты из книг автора «Михаил Гаспаров»

сын бога Асклепия, Махаон, был, так сказать, главным врачом греческого войска под Троей. (Знаете большую яркую бабочку-махаона? Так вот, она названа в честь этого самого врача-полубога, а почему – я не знаю.)

А старейшины, поразмыслив, постановили: после Кодра никто в Афинах не достоин носить имя «царь» – отныне глава государства будет выборным и будет называться просто правителем, по-гречески – архонтом.

место, где кончается мифология и начинается история, то, скорее всего, это будет загадочная строчка: «Год 1128. Переселение дорян во главе с царями Гераклидами в Пелопоннес». Загадочная – потому что если кто из вас и помнит, кто такие Гераклиды, то вряд ли представляет, что это было за переселение.

древнегреческую культуру – это значит лучше понять и Шекспира, и Рафаэля, и Пушкина. И в конечном счете – самих себя. Потому что нельзя ответить на вопрос: «кто мы такие?», не ответив на вопрос: «откуда мы такие взялись?»

Главный город лесистой Аркадии назывался Тегея. Спартанцы пошли войной на Тегею. Перед походом, как обычно, спросили совета в Дельфах. Оракул сказал:   Слышу, железные цепи звенят на лодыжках у пленных, Вижу, спартанские люди поля тегейские мерят.   Решили, что предсказание доброе, и двинулись в поход, захватив даже цепи, чтобы заковывать пленных. Но был бой, и спартанцы потерпели поражение. Оказалось, что мерить тегейские поля суждено было спартанцам не как победителям, а как пленникам с цепями на ногах. А цепи, предназначенные для тегейцев, тегейцы захватили с добычей и повесили в храме Афины; их показывали там еще много веков спустя.

Спартанец пришел послом к македонскому царю. «Ты – один?» – удивился царь, привыкший к пышным и многолюдным посольствам. «К одному», – ответил спартанец.

Гестия, Гера, Гермес, Деметра, Арес, Артемида, Зевс, Афродита, Гефест, Аполлон, Посейдон и Афина».

Год 1128. Переселение дорян во главе с царями Гераклидами в Пелопоннес.

Год 1300. Геракл, очистив Авгиевы конюшни и победив царя Авгия, учредил Олимпийские игры.

Если переходить на сексологические термины, то литература (и наука) есть не что иное, как вуайерство при людях и природе. Мы, читатели, – не собеседники, мы подслушиватели чужих диалогов.