– За нас не беспокойся. Адо знает слабое место своего противника, мне пообещали подобрать что-нибудь простенькое. А вот что достанется тебе – неизвестно. Наверняка, что-то довольно неприятное.

– Я приму меры, – пообещал Тэлмер. И действительно принял.

Сразу после завтрака пришла стража и куда-то повела всех гладиаторов. Всех, кроме Адо, Шико и Тэлмера. На вопрос Шико один из стражников коротко ответил, что гладиаторов ведут, как всегда, на разминку, а новичкам перед первым боем разминка не положена. Ну, раз так, то подготовку можно провести и в камере. Чем Тэлмер и занялся. Он не стал делать разминочных упражнений, не стал проводить боев с «невидимкой», просто сел на пол, скрестив ноги. Немного так посидев и настроив дыхание, он сцепил пальцы особым образом, держа руки перед грудью – родился тягучий звук. Сцепка пальцев изменилась – звук изменился тоже. Сначала медленно, потом убыстряя темп, по-разному сцеплялись пальцы. Звуки, соответствовавшие им, все быстрее сменяли друг друга, рождались цепочки сложных непонятных жутких слов. Руки вдруг расцепились и с последним словом-вздохом, жестко и четко произнесенном в тишине камеры, Тэлмер, развернувшись как пружина, встал и выпрямился. Ладонь прошла по лицу сверху-вниз, и Тэлмер открыл глаза. Они, обычно такие спокойно-серые, теперь сверкали стальной безжалостностью. Тэлмер двинулся в обход камеры, совершая по всему свободному пространству сложные движения. Но это не было комбинацией ударов, блоков, захватов и других боевых действий. Тэлмер просто перемещался с места на место, но делал это, с каждой секундой все менее походя на человека. Шико и Адо во все глаза смотрели на манипуляции Тэлмера. Его шаги, движения корпуса, рук, головы были жесткими и порывистыми, но в то же время удивительно пластичными и плавными; их темпоритмичность обладала какой-то гипнотической способностью. Свет от факелов вдруг слегка померк. Тэлмер… нет, Тэлпмораук! застыл посреди камеры… Он провел ладонью по лицу снизу-вверх… и вот перед друзьями снова стоит все тот же Тэлмер, а факелы горят достаточно ярко. Мимо прошли два охранника, безразлично заглянув внутрь.

– Что это было? – прошептал Шико.

– Я подготовил себя к переходу в демоническое состояние, – Тэлмер устало прикрыл глаза и сел на нары.

– Это как? Так, как мы преображались в демоническом мире? – спросил Адо.

– Не совсем… То есть, совсем не так. Там мы приобретали демонические формы, внутри оставаясь все теми же. Сейчас – наоборот. Я внешне почти не меняюсь, но некоторые чувства и эмоции притупляются, а некоторые усиливаются. Так в демоническом состоянии я почти не чувствую боли, жалости, страха, но зато лучше вижу, слышу, чувствую опасность. Кроме того, убыстряется обмен веществ, увеличивается скорость движений, повышается способность концентрировать силу и энергию. Но в то же время силу и энергию я могу лишь расходовать. Если я в демоническом состоянии начну выкачивать энергию из окружающей среды или даже из окружающих меня людей, то такое состояние станет опасным для меня самого, а именно – для моего духа, в том смысле, что дух мой тоже может стать демоническим, и тогда – все! Я стану демоноидом высшего уровня. Думаю, именно таким меня хотели видеть мои прежние учителя…

– А если не выкачивать энергию из окружающих? – осторожно спросил Адо.

– Тогда, когда я выкачаю ее из себя, я просто выйду в обычное, человеческое состояние, только очень усталым. Я поэтому редко применяю эту свою способность – чаще всего в качестве коротких, не требующих подготовки импульсов. А для длительного перевоплощения или в запас мне требуется и длительное время, чтобы привести себя в нужное состояние.

В коридоре лязгнула дверь. Несколько ног протопало по полу, и четыре человека остановились у дверей в камеру Тэлмера, Адо и Шико. Два арбалетчика взяли оружие на изготовку, мечник обнажил меч, а Иликаш достал ключ:

– Пора, ребятки. На выход!

Вели их долго: коридорами, переходами, через зарешеченные и цельностальные двери. Под конец их втолкнули в большую комнату с двумя решетчатыми стенами. За одной стражники с арбалетами следили за гладиаторами, за другой, у которой толпились уже знакомые друзьям воины поневоле, открывался вид на арену. Арена была овальной и приличной в размерах. Точно такой же, как поле для хартьянской игры хвостами в мяч или для корриды, отметил про себя Тэлмер. Арену по всему периметру окружала трехметровая каменно-решетчатая стена, разделяемая на сектора широкими и узкими проходами. Над стеной начинались ряды амфитеатра – для зрителей. Их уже собралось порядочное количество, и они все прибывали и прибывали, заполняя ряды бурлящей, жужжащей многоцветной толпой. Между рядами сновали молодые люди в одинаковой оранжево-черной одежде и, судя по всему, торговали сувенирами, закусками и прохладительными напитками. Немного наискосок от места, где помещались люди-гладиаторы среднего уровня, зрительские ряды разрывались небольшой площадкой, занавешенной малиновым пологом, нависающей над самой стеной. Чуть выше располагались отдельные балконы для высших слоев общества. Там уже сидело несколько хорошо одетых людей – мужчин в строгих костюмах и женщин в шикарных платьях, увешанных драгоценностями (Шико опять вспомнил про новогоднюю елку). Среди них Адо Ализьен узнал и вчерашнюю посетительницу. Она сидела рядом с пожилым бородатым господином, а лицо ее закрывала от глаз до подбородка плотная вуаль.

Еще выше, над рядами кресел и скамеек, находилась галерея для тех, кто не хотел тратиться на сидячие места, а весь амфитеатр закрывался от непогоды прозрачным титаническим куполом. Солнечного света пока хватало, чтобы освещать арену, и огромные лампы, висящие под самым куполом на ажурных конструкциях, зажжены не были.

Друзьям никто не мешал осматриваться – их соседи по заключению не обращали на них никакого внимания. А когда Шико попытался завязать разговор с высоким длинноволосым парнем в лиловой тунике, то парень совершенно проигнорировал все старания Шико пойти на контакт. Видимо, это было обычаем гладиаторов, не завязывать никаких отношений с «желторотыми» новичками.

Неожиданно ударил колокол, и запели трубы. Зрители все, как один, вскочили и взвыли. Из-за малинового занавеса вынырнул юркий человек, разодетый как шут гороховый. На нем был вишневый пиджак с искрой и с широченными блестящими отворотами; из-под него белела накрахмаленная рубашка, а на шее болталась пестрая тряпка. Синие штаны с желтыми лампасами были заправлены в высокие красные сапоги со шпорами, за спиной развевался черный плащ, а на голове сидела шляпа с загнутыми полями. Человек картинно вскинул вверх руки. Шум поутих. Зрители снова уселись на места.

– Здравствуйте, здравствуйте, наши дорогие, почтенные, горячо любимые зрители, – пронеслось по Арене. Конферансье особо не напрягался, но его звучный голос в любом отдаленном уголке звучал так, будто его обладатель находился рядом со слушателем.

– Вот вы снова посетили нас, и, уверяю, вы сделали достойный и единственно правильный выбор, – продолжал свою работу человек в ярких одеждах, – И мы как всегда не обманем ваши надежды. И как всегда у нас будет для вас много интересного. Но… – тут конферансье сделал интригующую паузу, – Вас ждет сюрприз. Готовьтесь, – и он бросил непроизвольный взгляд на балконы для знати, где немножко в стороне сидел Иликаш, который сегодня хотел лично полюбоваться на новоприобретенных гладиаторов, и для этой цели даже нацепил розовую рубашку с кружевными манжетами и зеленый с золотом полосатый жилет. Остроглазому Шико показалось, что Иликаш с конферансье обменялись легкими кивками. А последний продолжал:

– А пока начнем с малого. Для затравки, так сказать, для разогреву – классическая пара – секутор и ретиарий. Сеть против щита и доспехов. Трезубец против меча. Прошу!

Железные двери, заскрипев, отворились. Из них, из разных концов Арены навстречу друг другу двинулись два воина. Один – коренастый в бронзовых доспехах, с квадратным щитом и с коротким мечом; другой – высокий в одной набедренной повязке, на плече висит свернутая сеть, в правой руке трезубец.

– Секутор – это хорошо вам известный Кельт. Помните, как он здорово разрубил болотного медведя? – публика взревела, а Кельт взметнул в приветствии меч над головой.

– А бесстрашный Ретиарий – это никто иной, как Черныш, – публика опять взревела, но уже не так сильно. Черныш поклонился и сделал «мулинэ» (досл. «мельница», вращение оружием) своим трезубцем. Под его черной блестящей кожей буграми перекатывались мускулы.

В стене камеры открылось окошечко букмекера. Туда сразу же бросились гладиаторы, имеющие деньги. Остальные, в том числе и Тэлмер с друзьями, продолжали наблюдать за происходящим на Арене.

Снова ударил колокол. Кельт и Черныш пошли на сближение. Оба были опытными воинами, на их счету немало было побед. Ни тот, ни другой нападать не спешил. Но публика, желавшая развлечений, взбунтовалась. На обоих гладиаторов посыпался град насмешек и обвинений. Первым не выдержал ретиарий и метнул свою сеть. Но бросок был не точен. Кельт легко увернулся и, отбив мечом трезубец, ударил противника щитом. Черныш отлетел и, не удержавшись на ногах, упал на желтый песок, покрывающий поверхность арены. Секутор набросился на лежащего, но тот, извернувшись, «по-ящеричьи» убежал от воина в тяжелых доспехах. Минут пять Кельт гонялся за своим более подвижным и легко вооруженным противником, пока тот не бросил в него поднятой на ходу сетью. Сеть обмотала секутору ноги, и он, споткнувшись, рухнул, но при этом выронил щит, который, пролетев по инерции, ударил Черныша по колену. Черныш сразу захромал. Кельт наконец выпутался из сетки и отбил удар трезубца. Он хоть и лишился щита, но был еще достаточно защищен доспехами. Черныш же с потерей сетки потерял большую часть своих шансов. Зрители больше не насмехались над гладиаторами и, разделившись на два лагеря, подбадривали Кельта и Черныша. Последний внезапно нанес удар по незащищенным ногам секутора. Кельт отскочил. А Черныш подцепил одним из зубцов своего оружия сеть, по которой только что топтался секутор. Увернувшись от выпада Кельта, еще не сообразившего, какая опасность ему угрожает, Черныш с ближнего расстояния накинул на него сеть, умело зацепил обе руки, и как следует дернул, подкрепив свои действия подсечкой. После этого он стал наносить один за другим удары трезубцем. Скорчившись на песке, Кельт вынес три удара, четвертый отбил налокотником и ударил ретиария освободившейся рукой с мечом. Вовремя отскочить Черныш не успел – он отпрыгнул на два шага, прижимая ладонь к левому боку; под ней расплывалось красное пятно, набедренная повязка сразу промокла. Но секутор не собирался добивать противника – из под помятого нагрудника текла тонкая струйка крови. Конферансье объявил ничью. Публика не возражала. На Арену вышли служители в серой униформе и под охраной арбалетчиков, отобрав оружие у раненых, увели их прочь.

– Ничего, Кельт выпутается запросто, – информировал высокий длинноволосый гладиатор в лиловой тунике своего приятеля, такого же высокого и длинноволосого, но в обыкновенной рубахе и штанах, – А вот Чернышу не повезло – он только недавно в фавориты перешел, как бы ему за лечение не пришлось от всего отказаться.

Следующей парой конферансье объявил хотриса и Маанга – Железную Руку. Хотя железной у него была не только рука – всю левую сторону торса, пах, бедра, левые руку и ногу, лицо – все это закрывала клепаная железная броня. Все остальное было обнажено. Вооружен он был небольшой шипастой палицей. Хотрис представлял собой типичного представителя своей расы – расы Хотрисов – безволосая голова с продольным гребнем от верхней губы к основанию черепа, острые уши, раскосые глаза, длинные руки и очень волосатое тело. Он был одет в шерстяные штаны с начесом, а на ногах – тапки с загнутыми носками. В руках хотрис держал палицу-тесак – на длинной рукоятке громадное тяжелое лезвие, изогнутое и расширяющееся к концу. Если бы не сложная форма лезвия, изобилующая острыми углами в неожиданных местах, то палица-тесак смахивала на широкий кривой меч.

Ударил колокол, поединок начался. Но Тэлмер, Адо и Шико уделяли ему уже меньше внимания. Они уселись у стены и стали вполголоса делиться впечатлениями и первыми соображениями, изредка поглядывая через решетку на Арену, где гонялись друг за другом хотрис и Маанг. Но то, что произошло в конце поединка, их заинтересовало. Победил Маанг. Потеряв свою палицу, он выбил оружие из рук хотриса и своими железными конечностями отделал его до потери сознания. Но когда ведущий уже прославлял победителя, когда публика приветствовала восторженными воплями своего героя, не получившего в бою ни единой царапины (немного помятая броня не в счет), когда Маанг, воздев руки, принимал аплодисменты как должное, хотрис вдруг очнулся. Никто не обратил внимания, как он ворочается в луже собственной крови. Но когда Маанг повернулся к нему спиной, хотрис вскочил и вонзил маленький нож, спрятанный до этого под штаниной, в затылок победителю. Публика ахнула, а хотрис, подхватив палицу-тесак, стал кромсать тело Маанга. На трибунах поднялся ропот. Конферансье нахмурился и махнул рукой. В воздухе свистнули три стрелы, и пронзенный ими хотрис повалился на убитого им воина.

Тела сраженных унесли, лужи крови засыпали песком. Ведущий тем временем, словно перед этим приказал прихлопнуть не более чем муху, спокойно рассказывал, что ждет почтеннейшую публику в следующем номере программы.

– Ну а теперь выступят постоянные гости нашей Арены. Те, кто никогда не оставлял нас разочарованными. Конечно же, это – Боевые Клоны Драконы! Сегодня у нас встреча двух команд: Длиннорогих и Хищников. Итак, кто победит? Извечный вопрос! Делайте ваши ставки, господа!

На поле по одному из каждых дверей стали выпускать драконов. Тут уже заинтересовался Шико. Он разных видел драконов, но таких еще не приходилось. Данные особи были двуногими и почти прямоходящими, а передние лапы двигались совершенно как руки. Ростом они не превышали двух с половиной метров. Длиннорогие в своем активе имели длинный рог во лбу и в центре груди, гребенку острых выступов вдоль позвоночника, шпоры на руках и ногах, а также короткие пики и кинжалы. Хищники были пониже и полегче Длиннорогих и были не вооружены, и не удивительно – их «трехпалые» клешни не смогли бы ничего удержать. На груди у каждого костяные пластины образовывали панцирь. Всего и тех, и других было по десятку.

На Арене все драконы столпились в беспорядке, но когда раздался сигнал «к бою», Длиннорогие тут же бросились объединяться. Хищники попытались развязать беспорядочную свалку, но успеха не имели. Длиннорогие сумели сплотиться, заколов при этом одного Хищника и нескольких ранили. Однако и сами потеряли одного, оказавшегося слишком далеко от общей свалки.

Сплотившись в каре, Длиннорогие выставили перед собой пики и рога, ощетинившись как еж. Хищники пару раз пытались разорвать их ряды, но Длиннорогие, отразив все атаки, сами двинулись в нападение, не меняя согласованности движений, в плотном строю. Хищники метались от стены к стене, пытаясь уйти от надвигающейся стены рогов и пик. Один их них пролез все же между пиками, но был заколот кинжалами, а когда по его останкам прошлось все каре, от храброго Хищника мало что осталось. Длиннорогие продолжали методично гонять противника по Арене. Зрители ревели, предвкушая славную бойню, когда Хищники устанут метаться. И они устали. Но самоубийством кончать жизнь не собирались. Разбившись на две группы, Хищники повели странную тактику: двое сцепили руки, третий на них влез, и эти двое могучим усилием закинули собрата в самый центр каре Длиннорогих. За первой двойкой последовала вторая. Длиннорогие сообразили и вскинули пики. Один из Хищников был ими таки пойман. Но трое пропущенных накинулись на Длиннорогих со спины. Это было что-то ужасное. Своими страшными клешнями они одним рывком выдирали с корнем рога из голов Длиннорогих, и те приходили в неистовство, обливаясь кровью, и теряли строй. Хищники все-таки смогли организовать беспорядочную свалку, и здесь они показали себя мастерами. Длиннорогие же, лишившись сплоченности, погибали один за другим, из-за своих рогов не имея возможности как следует развернуться в общей куче. Через пять минут после начала свалки конферансье объявил счет: «„10—4“… то есть, простите: „10—5“, так как одного тяжело раненого Хищника пришлось пристрелить.» Зрители остались довольны, даже те, кто ставил на Длиннорогих – бойню они все-таки получили.

Конец драконовской битвы видели не все – перед самым началом из секции воинов среднего уровня увели четырех гладиаторов, а где-то в середине схватки увели и Тэлмера. Адо и Шико стали с тревогой ждать его появления на Арене.

Но следующим на Арене появился не Тэлмер; впрочем, в прямом смысле этого слова, на Арене не появился никто. Ее поверхность вдруг рассекли радиальные трещины, а затем плиты, ее составляющие, быстро раздались в стороны, открывая огромную яму. В этой яме был воссоздан кусочек неких джунглей, в зарослях которых встречались какие-то развалины. В самом центре возвышалось ступенчатое сооружение желтого камня, на вершине что-то поблескивало.

А конферансье уже рассказывал зрителям захватывающую историю о том, как шесть отважных воинов – Звездочет (излюбленным оружием которого были метательные звезды), Машина Смерти (невысокий, невероятно широкий в плечах гладиатор, полностью облаченный в тяжелые доспехи, усеянные шипами, вооруженный широким длинным мечом), Васгоут (что означало «Душитель врагов»), Хребторуб, Забойщик и Везунчик отправились на поиски сокровищ затерянного Храма Слепящих Молний.

– Однако на пути к сокровищам есть немало препятствий, – говорил конферансье, – Кошмарные хищники, крадущиеся в джунглях, ядовитые змеи, скрывающиеся в развалинах, кровожадные рептилии, ждущие в болотах. А сам Храм охраняют жуткие каннибалы из племени Собирателей Черепов, усеявшие все подходы смертоносными ловушками.

Но храбрые гладиаторы не ведали страха. Появившись в разных местах джунглей, они с места в карьер начали опасный путь к центру. Ведущий яростно комментировал их действия: