Цитаты из книги «Земля»

Я понимал, что вижу москвичей в первый и последний раз, и какая разница, каким они меня запомнят. Точнее, позабудут.

Как говаривал Модест Мусоргский, талант не пропьёшь, зато клавесин – как нехуй делать!..

Мне показалось, что вместо воздуха я втянул в лёгкие вакуум, остановивший само бытие

Надо же, братья Кощеи! Смерть в часах, часы в футляре, футляр в барсетке

– Маша красивая! Только совсем не как Алина – у той была броская, бьющая наотмашь красота, а у Маши тихая, незаметная, словно бы сотканная из другой материи.

Может, потому, что она почти не играла словечками, а электрический свет, хлещущий из жестяного конуса, подчёркивал морщинки вокруг глаз. И я снова почувствовал тревожную, сладковатую гнильцу, словно бы рядом сочился ароматом хищный экзотический цветок – пожиратель мух.

Они находились от нас по меньшей мере метрах в десяти, но я почему-то отчётливо слышал каждое слово, хотя Чернаков именно что бормотал. Меня это не удивило – с таким акустическим эффектом я сталкивался раньше на водохранилище, когда вроде еле шепчешь, а звук разносится далеко…

испанском языке существует два глагола со значением “быть”, “являться” – это ser и estar. Первый характеризуется продолжительностью длиной в жизнь или просто большой промежуток времени. Например, soy Natasha. Я есть Наташа, ею родилась и умру. А второй описывает переходные, временные состояния…

В табачном мареве шныряли вёрткие официанты с загруженными подносами, похожими на кукольные палаццо из фарфора и стекла.

конкретно Алинино “смертование” представляло из себя непроходящее праздное уныние, осложнённое навязчивой потребностью трахаться и мучить. И, разумеется, учить смерти – так же истово, как иные учат жизни. И не её вина, что она была инструктором плавания, который кое-где нахватался техник брасса, кроля, но сам до дрожи боится воды.