Первое «дело» сошло ему с рук. Когда девушка сболтнула, что один из клиентов открыл счет для продажи элитной квартиры, Марат выспросил у неё все мельчайшие подробности. Пожилой мужчина, давно живший в другой стране, приехал в Москву, чтобы продать квартиру в одном из самых престижных районов города – на Таганке. Лет десять в ней жили постояльцы, приносившие ему неплохую прибыль, однако ситуация изменилась и он решил продать недвижимость, на свою беду разоткровенничавшись с симпатичной банковской служащей.
И всё бы ничего, не пожелай он перевести деньги в наличную валюту. В век интернет-технологий и виртуального банкинга это выглядело нонсенсом, однако мужчина был немолод и хотел подержать в руках чемоданчик с баксами. Это странное желание его и подвело.
Когда покупатели перевели деньги за квартиру, он пришел в банк, чтобы заказать наличные. Такие суммы в кассу привозили только под заказ. Лена, естественно, проболталась Марату, и в этот день он с самого утра сидел в машине напротив банка, высматривая «объект».
Когда элегантный мужчина с чемоданчиком вышел на улицу и сел в машину, Марат поехал за ним, лихорадочно соображая, как ему лучше поступить, и умоляя воровского бога подкинуть ему удобный случай.
В тот день удача была на его стороне. У «клиента» кончились сигареты. Отправляться за деньгами в одиночку и с пустой пачкой было непростительным легкомыслием. То ли голова у человека была занята другим, то ли лишила бдительности расслабленная жизнь в Европе – но в районе Рогожской заставы мужчина свернул на тротуар, вышел из машины и побежал к табачному ларьку за сигаретами, не закрыв машины – ведь на минутку же.
Тех секунд, пока он разговаривал с продавщицей, Марату хватило, чтобы подбежать к его машине, открыть переднюю дверь и вытащить кейс с деньгами с пассажирского сиденья. Когда мужчина повернулся, чтобы взглянуть на машину, Марат уже захлопывал дверь своего неприметного «Вольво» с заляпанными грязью номерами и выжимал педаль газа, чтобы сдать назад.
Проезжая мимо только что ограбленной машины Марат бросил секундный взгляд на жертву – седой мужчина с донкихотской бородкой открывал дверь своего «Фольксвагена» с сигаретой во рту. На его лице читалось умиротворение. «Курить вредно, дядя», – ехидно подумал Марат, всё ещё не веря своему счастью.
После этой головокружительной операции они с Ленкой целый год жили как жуиры. Смачное словечко где-то откопала Ленка; Марату оно так понравилось, что он вставлял его в свою речь по любому поводу. Случалось, он сдергивал со спящей Ленки одеяло где-нибудь в отеле на Мальте и весело кричал: «Эй, жуириха, подъем! Пора прожигать жизнь!»
– И всё-таки у красивой жизни грязная изнанка», – думал Марат, мысленно обращаясь к березке. – Но хоть вспомнить есть что».
Для Ленки история с ограблением не прошла бесследно. Когда Марат принес домой чемоданчик с деньгами, с ней случилась истерика. – Ты сошел с ума! – кричала она. – Это же преступление, нас посадят!
Но никто никого не посадил, обошлось. Правда, в банк приходил следователь, но Лена, наученная Маратом, на все вопросы отвечала спокойно и отстраненно. В криминальных сводках мелькнула пара сообщений, но так как грабителей не нашли, история быстро забылась, так и оставшись трагедией одного человека.
Пару месяцев спустя Ленка уволилась из банка, и они с Маратом на полгода укатили в путешествие по Европам и Америкам.
А через полгода жуирской жизни Марат заскучал. – Ленка, а давай ресторан в Москве откроем? – предложил он своей «Бонни» в один из вечеров где-то на тропическом побережье.
Ленка только вздохнула. Ей хотелось спокойной жизни, семьи, ребёнка. И чтобы всё это с Маратом, но без криминала.
– А у нас есть на что? – поинтересовалась она в ответ.
Денежки, в начале казавшиеся неиссякаемыми, почему-то подходили к концу…
Вернулись в Москву, в привычный ритм. Старый приятель взял Марата в клуб управляющим, и он возобновил дружбу с «пятеркой», из которой в деле фактически осталась лишь «тройка». Лена, с месяц походив по собеседованиям, устроилась в солидный коммерческий банк.
Жизнь казалась стабильной, но пресной. Лена работала, радуясь тому, что «всё налаживается», а Марат высматривал новую жертву. Он всерьез подумывал открыть в Москве свой ресторан – а удовольствие это было не из дешёвых.
Полгода прошли впустую. И вдруг однажды за ужином Лена обмолвилась, что в банк приходила забавная старушка открывать счет. Мол, хочет продать квартиру в центре и переехать к сестре во Владимир – старая стала, тяжело одной.
– Такая интересная старушенция, – щебетала Ленка, накрывая на стол. – В кружевном воротничке, с брошью. Прическа пышная. На вид – не больше шестидесяти, а по паспорту знаешь сколько?
Марат внимательно слушал рассказ подруги, а когда она замолчала, задумчиво спросил: – А когда, ты говоришь, у неё сделка по квартире?
Лена взглянула ему в глаза и побледнела: – Марат, даже не думай! Я каждый день благодарю Бога за то, что в прошлый раз обошлось! Давай жить как нормальные люди, без приключений вот этих вот твоих…
Она говорила и говорила – и даже плакала, но разве устоять податливой влюбленной девушке перед обволакивающим взглядом чёрных глаз, за которые потом Марата в СИЗО прозвали цыганом?
Казалось, Марат продумал всё, но только фарта ему в этот раз не было. Воровской бог, похоже, отвернулся. Не зря бандиты и воры свечки в церкви ставят после удачного дела. Да и на благотворительность обычно не жалеют: украл – поделись с нищим и убогим, иначе фарта не будет. Примета такая.
Марат же, выскочка и кустарь в гоп-стопе, примет не знал и весь свой большой куш профукал, прокутил с бабой. Потому и не стало ему везения. Это ему потом знатоки воровской этики растолковали. Да только толку-то?..
В общем, старушенция оказалась с фронтовой закалкой и железной хваткой. Хоть и одна с деньгами в банк шла, да не растерялась – когда Марат попытался выхватить у неё ридикюль, вцепилась в него намертво и кричать начала. В конце концов, он выдернул добычу и побежал туда, где стояла его машина, но какой-то мальчишка, насмотревшийся, видать, сериалов про благородных ментов, бросился ему прямо под ноги, и Марат упал.
На старухины крики уже бежал патруль из молоденьких пацанов, гоняться с которыми на перегонки у Марата тупо не хватило дыхалки…
В общем, банально, глупо и пошло закончилась мечта о собственном ресторане. Вместо собственного шикарного заведения Марат получил от судьбы грязную столовку в ИК, где месяцами стояли запахи прокисшей капусты и тухлой рыбы. Единственное, за что он был этой судьбе благодарен, так это за то, что Ленке удалось выйти из нехорошей истории без уголовных последствий…
«Где-то она сейчас?» – думал Марат, глядя на берёзку, тёмным силуэтом нависающую над лагерным общепитом.
Ленка ездила к нему два года, словно верная жена, прожившая с ним в браке двадцать лет. Свиданки, передачи, посылки, поддержка, общие мечты и планы начать новую жизнь.
Когда он осознал, что она нужна ему больше, чем он ей, Ленка вдруг пропала. Через пару месяцев от неё пришло коротенькое письмо, в котором она просила «понять и простить».
С той поры Марат затосковал. Да так, что не помогало ничего. Ни круглосуточная работа, ни книги, к которым он в какой-то момент пристрастился, ни общение с «коллегами». Кое-кто из последних советовал «завести заоху для грева», но Марату претила эта мысль, и он оставался один.
Бочка и сам не заметил, как единственным собеседником, с которым он, случалось, откровенничал, стала березка за окном. Стоя ночью у окна, он, бывало, первым начинал разговор.
– Ну что, лохматая? Не спится, как и мне? Всё листики полощешь – думки думаешь? Не нужны мы с тобой никому…
Дни шли за днями, ночи за вечерами, за летом осень. Однажды в столовку нагрянула очередная комиссия. Недавно назначенный на большой ФСИНовский пост чиновник ходил по кухне и тыкал во все пальцами-дутиками.
– Что это у вас тут за грязь? Почему мясо не в холодильнике? Почему повар без колпака? Где противопожарный щит? А это что? А куда отходы сливаете? А кто за склад отвечает? Где храните посуду? А почему крупы не подписаны?
При каждом движении рта на румяных щеках чиновника пружинили складки. Кое-кто из столовских новичков вздрагивал от визгливых окриков очередной «шишки», но большинство лишь едва заметно морщилось, как от ноющей зубной боли. К проверкам и комиссиям народ тут был привычный и давно уже выработал иммунитет против начальственных истерик.
Марат наблюдал за дерганой фигурой издали, подойдя, когда подозвали. Чиновник побрызгал слюной, поругался, дал несколько указаний и вышел в сопровождении штабной свиты. – Тебе бы на телеканал «Пятница», дядя, сделал бы шикарную карьеру, – подумал с иронией Марат.
…На следующее утро Бочку разбудил звук работающей бензопилы. Потянувшись, он неспешно встал с самодельного лежака, устроенного прямо в складской каптерке, глотнул из кругаля вчерашнего холодного чая и подошел к окну. То, что он увидел, мгновенно согнало с него остатки сна. Несколько человек пилили березку – пила мелькала уже где-то в середине ствола.
Выскочив на улицу, Марат закричал:
– Стойте! Вандалы! Что вы творите?! Кому березка то помешала!?
Пила замолчала. Мужики молча повернулись к Марату, и один из них сказал без всякого выражения:
– Вчерашняя комиссия сказала спилить. Вроде как корни фундамент разрушают…
Подождав несколько секунд, мужики в робах снова взялись за работу.
Марат стоял в стороне и, закусив губу, наблюдал за тем, как пила деловито снует по белоствольной. Через пару минут раздался треск, и дерево медленно свалилось на землю.
– Ты где там, Марат? Пора обеденную продуктовку выдавать, – прокричал с крыльца дежурный повар.
– Ну, вот и всё, кудрявая, – подумал Марат, отворачиваясь. – Теперь у меня совсем никого не осталось.
– Только ты сам… – прошелестели в ответ поникшие березовые ветки, но Бочка не услышал – он уже отвешивал норму.
Конвейер зоновского питания не имел права останавливаться.
О проекте
О подписке