Цитаты из книги «Собачье сердце»

– Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина?

– Я тебя выдеру! Не бойтесь, он не кусается. «Я не кусаюсь?..» – удивился пес. Из кармана брюк вошедший выронил на ковер маленький конвертик, на котором была изображена красавица с распущенными волосами. Субъект подпрыгнул, наклонился, подобрал ее и густо покраснел. – Вы, однако, смотрите, – предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, – вы все-таки смотрите не злоупотребляйте!

– Почему же вы отказываетесь? – Не хочу. – Вы не сочувствуете детям Франции? – Нет, сочувствую. – Жалеете по полтиннику? – Нет. – Так почему же? – Не хочу.

сидит изумительная дрянь в доме, как нарыв. Мало того, что он пишет всякие бессмысленные пасквили в газетах…

Затем его с гвалтом волокли за

Неизвестный господин, притащивший пса к дверям своей роскошной квартиры, помещающейся в бельэтаже, позвонил, а пес тотчас поднял глаза на большую, черную с золотыми буквами карточку, висящую сбоку широкой, застекленной волнистым и розоватым стеклом двери. Три первых буквы он сложил сразу: пэ-ер-о – «Про…». Но дальше шла пузатая двубокая дрянь, неизвестно что обозначающая.

Зубы Филиппа Филипповича сжались

В кабинете перед столом стоял председатель домкома Швондер в кожаной тужурке. Доктор Борменталь сидел в кресле. При этом на румяных от мороза щеках доктора (он только что вернулся) было столь же растерянное выражение, как и у Филиппа Филипповича. – Как же писать? – нетерпеливо спросил он. – Что же, – заговорил Швондер, – дело несложное. Пишите удостоверение, гражданин профессор. Что так, мол, и так, предъявитель сего действительно гражданин Шариков Полиграф Полиграфович, гм… зародившийся в вашей, мол, квартире… Борменталь недоуменно шевельнулся в кресле, Филипп Филиппович дернул усом. – Гм… вот черт… Глупее ничего себе и представить нельзя. Ничего он не зародился, а просто… ну, одним словом… – Это ваше дело, – со спокойным злорадством молвил Швондер, – зародился или нет… В общем и целом, ведь вы делали опыт, профессор! Вы и создали гражданина Шарикова!

– Ах ты, Господи, – уныло воскликнул Филипп Филиппович, – «встречаются, спрашивают»… Воображаю, что вы им говорите! Ведь я же вам запрещал шляться по лестницам!

Я теперь вою, вою, вою, да разве воем поможешь?