2. Иоланда Хармор. С тайной на плечах

Иоланда была полна решимости действовать.

Она готовилась не спеша: репетировала свои реплики, проверяла макияж в маленьком косметическом зеркале, подавляла страх. Она надела серое шелковое коктейльное платье, которое подчеркивало достоинства ее фигуры, а светлые волосы уложила в идеальный шиньон. Она была спокойна, уверена в себе и точно знала, что делать, хотя этого еще никто до нее не делал. Сидя за своим столиком, она с фальшивой улыбкой осматривала великолепную окружающую обстановку.

В тот зимний вечер 1945 года каирское высшее общество, как обычно, ужинало в элегантном ресторане отеля «Шепардс». Гостевой зал был великолепен: облицованные мрамором стены, сверкающие хрустальные люстры, величественные колонны, высокие арочные окна и огромный колоколообразный купол. За покрытыми тонкими белыми скатертями и сервированными блестящим серебром столами собрались мужчины в костюмах и женщины в дорогих платьях, доставленных из домов моды Парижа и Рима. В основном это были европейцы – британцы, французы, итальянцы. Меньшинство составляли богатые египтяне – коммерсанты, представители местной аристократии, высокопоставленные госслужащие и члены кабинета министров. Несколько гостей были в форме британской армии. Официанты-арабы в длинных традиционных туниках-галабеях, вышитых жилетах и красных фесках скользили между столами, разнося европейские блюда на серебряных подносах. Каир, думала Иоланда, был последним бастионом белого европейского колониализма, а «Шепардс» – одним из его святилищ. Оркестр, игравший венские вальсы и легкие попурри, закончил концерт, и теперь в огромном зале были слышны только позвякивание столового серебра по фарфоровой посуде и негромкие беседы за столами.

Внезапно все звуки прекратились, и в зале воцарилась гробовая тишина. Разговоры стихли, и все взоры обратились на группу вошедших мужчин, которые направлялись к длинному прямоугольному столу в дальнем конце зала. Во главе новоприбывших шел мужчина в гражданском костюме и феске, с тонкими усиками на круглом обрюзгшем лице. Это был король Египта Фарук. За ним следовали помощники, друзья и телохранители. Иоланда смотрела, как король и его приближенные занимают свои места за столом. Тем временем официанты снова стали разносить тарелки, подносы и напитки, а гости в зале возвращались к своей еде и разговорам.

Сейчас, решила Иоланда. Представилась уникальная возможность и подходящий момент. Она встала из-за стола и быстрым шагом направилась к королю Фаруку. По всему залу прокатилась волна возмущения: что она себе позволяет? Лавируя между столами, она чувствовала на себе разгневанные и изумленные взгляды. Эта дерзкая женщина намерена помешать ужину короля! Это немыслимо, это почти что святотатство! Но Иоланда не обращала внимания на суровые взгляды и восклицания: в этот момент ее совершенно не волновало, какие местные порядки она нарушает. Двое телохранителей короля ринулись к ней, но было слишком поздно. Остановившись перед королем, она поклонилась и блеснула своей лучшей улыбкой. «Простите, ваше величество, – проговорила она, – вы можете арестовать меня, если пожелаете, но ваши люди не дают мне иной возможности к вам обратиться. Я неоднократно просила администрацию дворца об интервью с вами, но не получила ответа. Я журналистка, что мне сказать своим редакторам в Америке?»

После недолгих размышлений король Фарук встал со своего места и вежливо пожал Иоланде руку. Он достал из кармана визитную карточку, протянул ей и посоветовал звонить напрямую в его личную канцелярию, чтобы без промедлений договориться об интервью.

Счастливая Иоланда Хармор вернулась за свой столик. У нее получилось! Король даст ей интервью! Но никто вокруг не догадывался об истинной причине ее смелого шага. Никто не знал ее тайну: Иоланда руководила сионистской шпионской сетью в Египте и только что установила тесную связь с королевским дворцом.

Она и представить себе не могла, что когда-нибудь станет шпионкой.

Родилась она в Александрии в богатой семье Габай. Веселую и озорную девочку, которую все в доме баловали, отправили учиться в дорогую женскую школу-интернат в Сен-Жермене. Франция ей понравилась, но Иоланда думала, что по возвращении в Египет ее ждет такое же будущее, как большинство еврейских девушек ее возраста и круга: беззаботная жизнь, свадьба с кружевами и розами, красивый дом, дети… Именно так у нее поначалу и было. В семнадцать лет она вернулась в Египет, и отец выдал ее замуж за успешного бизнесмена Жака де Боттона; потом появились уютный дом, прислуга и сын Жильбер. Но дальше заведенный порядок нарушился: яркая молодая женщина решила, что хочет другой жизни. Она знала языки, историю, литературу, хорошо разбиралась в общественно-политических вопросах и считала, что достойна большего. К тому же к 21 году она стала «удивительной красавицей», как ей сказал один мужчина. После четырех лет скучного брака Иоланда разводится с Жаком и уезжает в Каир, захватив трехлетнего Жильбера и семейную машину. И становится журналисткой.

В Каире она проложила себе путь благодаря своей красоте, уму и обаянию. Начала она с того, что стала писать о политической жизни Египта, и уже вскоре была вхожа в круги самых влиятельных людей страны. Сперва ее статьи публиковались в местных газетах, затем в иерусалимском Palestine Post, а затем и в американских журналах. Она привыкла к тому, что ее провожают взглядом, когда она заходит в фешенебельные рестораны в компании министров, политиков, высокопоставленных офицеров и иностранных дипломатов.

Иоланде нравились развлечения, которые мог предложить Каир – экзотический город с широкими улицами, зелеными парками и величественными зданиями. Это были прекрасные времена для богатой, процветающей европейской публики, чья жизнь казалась чередой декадентских удовольствий: утренние прогулки под парусами по Нилу, теннис в эксклюзивных клубах Гелиополя и Гезиры, дегустация деликатесов в кафе «У Гропи», послеобеденный чай с музыкой и танцами в отеле «Континенталь», коктейли в баре старинного отеля «Мина-хаус», катание на верблюдах и красные закаты с видом на пирамиды.

Родители Иоланды позаботились о том, чтобы она ни в чем себе не отказывала, – отличная квартира, шикарная яхта на берегу Нила, частые поездки в Европу, в основном в ее любимый Париж. Многие считали ее легкомысленной, беспечной гедонисткой, прожигательницей жизни, которая развлекалась журналистикой. Иоланда не возражала. Она постепенно втягивалась в светскую жизнь Каира; своей красотой и обаянием она очаровала местный бомонд. Одни называли ее «загадочной и соблазнительной»; другие – «роковой женщиной». Она часто слышала обрывки разговоров о себе. Одна из подруг, описывая ее, говорила, что она «единственная и неповторимая, невероятно умная женщина… Ни одна женщина в Египте не могла сравниться с Иоландой. Мужчины влюблялись в нее и падали к ее ногам». Другие отмечали, что секрет ее привлекательности в человеческой теплоте и жизнерадостности, которую она излучала. «Когда она улыбается, она улыбается не только лицом, но и всем телом», – говорил ее итальянский друг Дан Сегре. «Когда Иоланда танцует, это уникальное зрелище, – добавляла другая подруга с ноткой зависти. – Кажется, будто она всецело увлечена своим партнером и в целом мире для нее не существует ничего, кроме него».

Но вмешалась жизнь. Разразившаяся в 1939 году мировая война принесла две важнейшие перемены в жизни Иоланды. Первая – разбитое сердце; вторая – внезапное утешение. Когда немецкие войска, возглавляемые Эрвином Роммелем, подошли к Каиру, она вместе с Жильбером ненадолго переехала в Иерусалим. На вечеринке она встретила красивого и умного южноафриканского пилота Джона Хармера, перед которым она не смогла устоять. Их страстная любовь переросла в короткий брак с трагическим концом. Хармер погиб в бою, и его смерть для Иоланды стала настоящим ударом. Жильбер был с ней в самое тяжелое время. «Она так никогда и не смирилась с этим горем», – скажет он много лет спустя. Иоланда оставила фамилию мужа, переделав ее на ивритский манер – Хармор.

Вторым переломным моментом стала лекция, которую она посетила в Каире. Лектором был молодой еврей итальянского происхождения Энцо Серени, восходящая звезда еврейской общины Палестины. Ярый сионист и при этом пацифист, он верил в возможность мирного сосуществования евреев и арабов. С глубокой убежденностью он говорил о планах создания еврейского государства в Палестине после окончания войны. Вместе с группой влиятельных еврейских лидеров Иоланда с восторгом слушала речь Серени. Он предлагал благородную идею, трудное дело, которое могло стать утешением в ее утрате. Позже она вспоминала, что этот вечер стал определяющим в ее жизни. Она ушла с мероприятия другим человеком, всей душой приняв идеологию сионизма. В словах молодого человека она нашла новые цель и смысл своей жизни – помощь в создании еврейского государства в Палестине.

Только после поражения Германии она узнала, что Серени тоже постигла ужасная участь. Во время войны он собрал отряд еврейских палестинских десантников, которых сбросили на территорию оккупированной Европы под эгидой британского Управления специальных операций (УСО). Тридцать три мужчины и женщины, все добровольцы, отправились на невыполнимое задание – спасать обреченные еврейские общины. Кто-то добрался до Югославии, кто-то – до Венгрии, Румынии и Чехословакии. Сам Серени оказался в Северной Италии, где был арестован нацистами, и погиб в концентрационном лагере Дахау.

Серени умер, но его мечта продолжала жить в сердце Иоланды. Она интенсивно занималась сионистской деятельностью: писала, выступала, встречалась с влиятельными еврейскими палестинскими деятелями. Многие сионистские лидеры, в том числе будущий премьер-министр Израиля Моше Шарет и будущий мэр Иерусалима Тедди Коллек, часто посещали ее контору в Каире, которой руководила очень толковая женщина Ора Швейцер. После войны между Иоландой и Моше Шаретом начался роман, который продлился до создания Государства Израиль. В то время Шарет делился с ней своими сокровенными мыслями и планами, ведь Иоланда была не только любовницей, но также и его доверенным лицом.

Иоланда также несколько раз встречалась с легендарным Давидом Бен-Гурионом. Однажды она забирала его из каирского аэропорта, и на обратном пути у нее сломалась машина. Иоланда с радостью и гордостью слушала долгий разговор Бен-Гуриона с ее девятилетним сыном Жильбером, пока они, прислонившись к неподвижному автомобилю, ждали эвакуатор посреди пустыни.

Хагана – основная организация еврейского подполья против британцев в Палестине – часто отправляла своих командиров с секретными миссиями в Каир, где в то время находился мозговой центр Британской империи на Ближнем Востоке. Среди этих командиров был и 37-летний Леви Авраами, занимавшийся оружием. Он приехал в 1944 году по сверхсекретному заданию, но Иоланда быстро поняла истинную причину его приезда.

– Подойдите, сядьте рядом со мной, – сказала она с озорной улыбкой, когда он вошел в ее кабинет, – а я расскажу вам, зачем вы приехали в Египет.

Он в растерянности уставился на нее.

– Вы хотите собрать оружие, которое немцы в огромном количестве побросали после сражений в пустыне, и переправить его контрабандой в Палестину, так? Для этого вам нужен большой склад, но у вас его нет. Так давайте же найдем вам его.

Авраами был поражен. «А меня не так-то просто удивить», – признавался он позже своему другу. На следующее утро Иоланда повезла его на своей машине на окраину города, искать уединенное «гнездышко». В конце концов она нашла большую виллу, окруженную стеной и живой изгородью из кактусов, и тут же арендовала ее. «Это было идеальное место», – согласился Авраами и долгое время пользовался виллой. Позже он стал главой каирского подразделения Хаганы и надолго обосновался в египетской столице. Именно он в британской военной форме сопровождал Иоланду в ресторан «Шепардс» в 1945 году, где был свидетелем ее дерзкого обращения к королю Фаруку. Но к тому времени Иоланда уже была не простой сионистской активисткой, а главной шпионкой Хаганы в Египте.

В марте 1945 года Иоланда узнала, что лидеры Египта, Иордании, Сирии, Ирака, Йемена, Саудовской Аравии и палестинских арабов собираются встретиться в Каире. Кое-кто из египетских политиков намекнул ей, что встреча будет посвящена созданию Лиги арабских государств. Представительства этой Лиги будут располагаться в Каире, а главная ее цель – предотвратить создание еврейского государства, о котором последние три года столько говорил Бен-Гурион.

Иоланда передала подробную информацию Реувену Шилоаху, главному советнику Бен-Гуриона по делам разведки. Ей нравился этот учтивый и тихий худощавый джентльмен в очках, который всегда появлялся в Каире без предупреждения. Шилоах, будущий основатель Моссада, родился в Иерусалиме, свободно говорил по-арабски и уже тогда был легендой в сионистских кругах. Он успел побывать шпионом в Багдаде, Бейруте и Дамаске, а еще рассказывали, что у него тесные связи с американским Управлением стратегических служб – предшественником ЦРУ.

Когда Иоланда показала ему добытые документы о Лиге арабских государств, Шилоах был впечатлен.

– Вы могли бы нам помочь? – осторожно спросил он.

– Вы имеете в виду – создать шпионскую сеть в Египте? У меня все готово.

Действительно, она все подготовила, не дожидаясь распоряжений. В своем доме она оборудовала темную комнату для проявки фотографий, а контору превратила в разведывательный центр. Также у нее уже был список надежных людей, которые снабжали ее информацией, искренне веря, что помогают ей в журналистской работе. Никто из них понятия не имел, что работает на сионистов. Некоторым преданная Ора Швейцер даже платила зарплату. Список Иоланды возглавляли лидер «Братьев-мусульман»^[8], несколько высокопоставленных чиновников, редакторы главной ежедневной газеты «Аль-Ахрам», а также сын Великого муфтия^[9] – Махмуд Махлу. Частым гостем в конторе Иоланды был отчаянно влюбленный в нее будущий министр по делам беженцев в Лиге арабских государств – Так-аль-Дин аль-Сулх. Первый генеральный секретарь Лиги арабских государств Абдул Рахман Хассан Аззам и ливанский государственный деятель Риад ас-Сольх считались ее близкими друзьями. Двумя основными осведомителями были «полковники»: один – старший офицер политотдела полиции, а другой – военный врач с хорошими связями. Каждый из них ежемесячно получал по 50 египетских фунтов из ухоженных ручек Иоланды. А когда в нее влюбился шведский посол Видар Багге, она сделала из него преданного осведомителя, а позже – пламенного сиониста.