В то время как на одной части земли господствует день, другая поглощена объятиями ночи. В своих палатках подданные де Лара предались сну. Предварительно они потушили костер, дабы не привлечь непрошеных гостей. В хорошо укрепленном шатре бодрствует Манрике. С момента прибытия он без устали изучает материалы из культурного графства Малиониса. Ему необходимо получить огромное количество знаний за кратчайшее время, для того чтобы раздобыть артефакты, способствующие противостоянию силам дариомернцев. Насколько было возможно он познавал свойства невообразимых животных и уникальных природных ресурсов расы инерзитов. И приступил к раздобытым записям о нежитях.
Основу самого слабого войска составляли «антартоны». Они описаны как павшие воины или убитые в результате кровавой дани люди, гномы или орки. Силой некромантии верховный некромант поднял их бездушные тела в качестве ресурсов для военных действий. Граф был напряжен: во время чтения ему являлись удручающие картины. В каждом наброске сражений ему представлялось только поражение. Черная завеса укрыла небосвод, трупы людей восстают под нашествием ужаса. В развалинах королевства он вместе с войском становится жертвой антартонов – принимает смерть в кровавой гуще. А в самых благополучных версиях он успевает отрубить руку одному из врагов. Но другой в тот же миг оставляет топор в черепе героя. Затем безрукая нежить приставляет утраченную конечность обратно, и она восстанавливается.
Манрике вздрогнул, отгоняя жуткие мысли прочь, уставился на свечи. Зажмурив карие глаза, погрузился в полусон. В нем он вместе с отрядом загнал одного антартона в тупик. Они разрубают нежить до тех пор, пока магическая составляющая полностью не иссякнет. В том же полусне бородатый граф поднимает лик на развалины стен, рассматривает разрушенные башни и бранные поля, где бесчисленные мириады, топчущие трупы солдат, маршируют к горстке живых. Мрачная туча скелетов без кожи и глаз движется по охровой площади бликующего пожара. Они наступают – кто без рук, кто без головы, а кто и вовсе ползком. И их не остановить…
Резкий вздох от сжавшегося сердца возвращает Манрике в реальность. То ли от волнения, то ли от жары его бросает в пот. От ощущения беспомощности пересыхает в горле. Но не перед смертью он так трепещет, а перед тем, что может потерять семью. Растерянный граф уже чуть было не сдался, но понимает, что это лишь от недостатка информации. Де Лар слишком упрям, чтобы так легко опустить руки.
Его веки отяжелели, лесная тишь склоняла ко сну. Но непомерная ответственность командира отторгала желанный покой. Долгожданный глоток воды словно заново восполнил силы неудержимо стремящегося к знаниям господина.
Шум гостей, предвкушающих первый поединок, раздавался по всему Норюэлю. Они наполнили северное мейлонство праздничной атмосферой, заряжая еще большей динамичностью. Жители разных уголков мира отдали целое состояние, чтобы прибыть сюда на эльфийском корабле и насладиться зрелищем игр. Одно только волшебное путешествие на летающей Эйфавелле бесценно, не говоря уже о предстоящих состязаниях. Арену переполняют невероятные эмоции людей, гномов и эльфов. Аплодисментами они сопровождают первых участников «шепота волшебников». Победители среди своих классов проходят к судейской коллегии. Ведущий рефери и судьи-сторонники матча приветствуют спортсменов рукопожатием.
За совещанием арбитров молча наблюдает черноволосая волшебница, по воле случая не попавшая на Илани-авриату. Ее серые глаза и густые ресницы свидетельствуют о роковом характере. Взмах ее роскошных ресниц вводит эльфов в ступор.
Острые брови, яркие скулы и пышные губы придают лицу особую выразительность. В ее красоте и изящности кроется внутренняя сила.
Наконец ведущий приглашает по одному волшебнику за судейский стол. Над длинным столом с эльфийскими узорами приготовлены прозрачные сосуды с именами спортсменов, для того чтобы каждый поместил магическую силу в виде манного порошка.
Первым приступает Джельм, отобранный среди первородных волшебников, класс которого впервые допустили к состязаниям. Переконцентрировав духовную силу в манный порошок, он заполняет сосуд до горла, превышая рекорд предыдущих игр в два раза. У остальных с трудом доходит до трети.
Манна небесная служила ресурсом для материального урона, а физический порошок не причинял никакого вреда. На использование каждого заклинания расходуется определенный процент манны. И чем сложнее уровень магии, тем выше будут затраты.
Когда ведущий судья встает, арена замолкает. Плавным движением руки он освещает сцену фиолетовым светом и объявляет имя Джельма.
С безразличием на лице стройный фаворит медленным шагом проходит в свой угол. Он наряжен в сияюще-изумрудную рубашку с темно-коричневыми запонками формы дерева. Поверх нее на нем необычная темно-синяя жилетка. Шалевой лацкан с левой стороны стандартный, а с правой – чрезмерно заужен. Пуговицы такие же как запонки, только крупнее и располагаются по две в два ряда. Брюки тоже темно-синие с темно-коричневым поясом и серебряной пряжкой в форме дерева. Обувь под цвет пояса и пуговиц. Светло-коричневые короткие пряди причесаны вверх и чуть влево, каждая по-отдельности. Изумрудного цвета радужки, как и у всех эльфов, заполняют почти всю поверхность глаза – практически скрывая белок. Черты лица очень аккуратны, аккуратные даже уши, несмотря на то что он эльф.
Перепуганные волшебники буквально молятся, чтобы не оказаться его соперниками. Из зрительских залов за действом пристально следят холодные кристально-голубые глаза длиннобородого черноволосого мужчины. На нем накинут темно-коричневый жаккардовый плащ с черными пряжками крепящийся к драгоценным камням в золотых оправах. Под его плащом скрыта красная туника. В нетерпеливом ожидании чего-то грандиозного он наблюдает за невезучим оппонентом фаворита. Коренастый рыжий гном направился в противоположенную часть арены, дожидаясь своей участи.
Ведущий судья требует от каждого создать магическую ауру, по которой будет наноситься урон. У кого она исчезнет раньше, тот и вылетает с соревнований. Джельм поглощается красным вихрем, плавно переходящим в коричневый. Багрово-коричневое вращение взрывается зеленой звездой, обволакивая силуэт.
Гном протягивает к земле руку, в которую буквально впитывается огонь. Пламя вырывается из глаз и струится по голове, обволакивая все тело.
Сверкает молния, раздается гром – начинается бой. Джельм надавливает носком в сторону гнома, и земля слегка сотрясается, немного качнув маленького волшебника. Первородный ехидно улыбнулся, саботируя противника. Зеленые линии и цветения вплавь вращаются вокруг эльфа, подобно змеям. Джельм дает фору гному, который первым начинает атаку, метая огненную сферу. Сосуд, находящийся у судьи – сторонника гнома – возгорается красным цветом. Белая манна покрывается синей пленкой, и ее существенная доля мгновенно испаряется. Джельм создает песочную воронку, которая поглощает эту атаку, превращая в прах. Аура первородного все так же не тронута. В одно мгновение он заклинает «месть земли»: взрывной удар шипами из-под противника скалой возносится к небу и исчезает. Красный свет вращается вокруг сосуда сторонника эльфа, синий слой забирает еле заметные песчинки. Горящая аура еще не потухла, хотя заметно утратила яркость. Не успев оправиться, получает повторное заклинание и проигрывает.
Бородатый наблюдатель улыбается своими кристальными глазами. Зрители ликуют, пребывая в неудержимом восторге.
Среди золотистых пшеничных лугов под ясным жарким небом у деревянной беседки сын де Лара играет в рыцарей с детьми других знатных семей. Бегая вокруг стола, они пытаются догнать друг друга. Сражаясь на деревянных мечах, один из них бранится словами:
– Алейн, ты слабак, тебе никогда не стать таким, как твой отец! – сбивает худенького оппонента с ног. – Вставай.
С обидой на лице упертый Алейн приподнимается. Пол размахивается деревяшкой, чтоб покалечить. Но сын графа, отскочив от удара, обороняясь, швыряет в обидчика чашкой со стола. В один миг агрессор падает без сознания. Алейн с остальными ребятами испуганно замирают. Через несколько секунд Пол подает признаки жизни. Отталкивая де Лара, мальчишки подбегают к покалеченному и усаживают на скамью. И самый активный вступается за друга:
– Ты что, дикарь? Совсем что ли с ума сошел?
Невозмутимо Алейн наблюдает за «приятелями», уверенный в своей правоте. Без лишних слов он проводил взглядом уводящих Пола. Особенно ему запомнилось агрессивное лицо Райана.
Оставшись в гордом одиночестве, мальчик принялся собирать осколки разбитой чаши. Его глаза округлились от удивления, когда среди них он обнаружил испарения, возносящиеся от таящего в жару льда. Оцепенев, мальчик не смог дать разумного объяснения. Он точно знал, что посуда содержала воду, а льда в ней быть не могло.
В огромном княжестве орков раскинулся город Драменгар. Среди руин и развалин, каменистых обломков, следов сотен ожесточенных сражений располагались деревянные шатры, где проживали местные. У самого прославленного убийцы собрались его товарищи. Хозяин в своей разъяренной манере прицепился к безынициативным гостям.
– Где ваши дети? Вы знаете? – Равхал уставился на трепещущих пред ним отцов и добавил: – Я публично унижу вас и убью, если с моим Кулматом что-нибудь случится.
Не удержавшись, Бóркат ляпнул:
– Ты ведь тоже не знаешь, где твой подопечный!
– Да как ты смеешь! – Озлобленный Равхал схватил наглеца за шею.
Не свойственный оркам страх разлился по их жилам. Ведь на службе у князя Кулмата третьего Равхал был известен своими бесцеремонными выходками и жестокостью. Каждое свое дело он всегда доводил до конца и ни один заказ не оставался в живых после встречи с ним.
Сердитый голос резал слух, словно пила по древесине:
– Именно ваши дети всегда вовлекали моего сына в постоянные неприятности!
– Равхал, вспомни себя в его возрасте.
– Да! – поддакивают Гулкас и Моху.
– Себя? Я в юности тоже оступался, но то было ясным днем. А их нет вот уже пятые сутки! – объяснился хозяин.
– Равхал, времена изменились. Ничего не поделаешь, они скоро вернутся, вот увидишь, – пытается успокоить чернорукого орка Бóркат.
– С чего это ты так уверен?
– Потому что они орки! – с глупым, но уверенным лицом фыркнул Гулкас.
– Вы все ничтожные. Бесславными и умрете. Вопрос только, когда, – Равхал зарядил гостей своею беспощадностью. Держа всех в напряжении, он провел ножом по ехидно скрипнувшей доске.
Даже огонь из печи был готов наброситься на трусов. По шатру разнесся выкрик, словно ударная волна. Пошатнулись орки, прежде чем могли покинуть обитель дикаря.
– Пошли вон! – продолжал свой грозный рык хозяин дома, разламывая доски и разбрасывая мебель следом за убегающими гостями.
В полумраке доносятся непонятные возгласы и невнятные крики. Звуки разбитой посуды и звон металла нагнетают обстановку.
– К оружию! – наконец-то получилось расслышать командный голос сквозь сон. Затем снова:
– К оружию!
Амадей открывает глаза и наблюдает за носящихся в суматохе темными силуэтами. С факелом к нему в палатку залетает Лами, протягивает руку и убеждает подняться:
– Вставай!
Большой кузнец подает руку в ответ, и актер тащит его к себе. Незнакомцы отступают, Берто с Гермэком бросаются в погоню. Манрике обратил свой ровный холодный взгляд на Амадея из-за его неуместного вопроса:
– Что произошло?
В ответ Манрике проводил взглядом исчезающие во мраке фигуры и вернул меч в ножны. Секундой позже Лами решается ответить приятелю:
– Нас обокрали.
Спустя некоторое время оставшаяся часть команды приводит лагерь в порядок. В спешке возвращается Берто, за которым с трудом поспевает Гермэк.
– Докладывайте, – строгим голосом приказал обычно молчаливый граф.
О проекте
О подписке