– Стоп! – рявкнул Хари, когда штанга дошла до верхней отметки.
Снаряд застыл.
– Знаешь, не стоит качаться без помощника, – улыбнулся я.
Майклсон неторопливо сел. Взгляд его жег меня, точно печной жар.
– Тебя, жопа, никто не спрашивал, – бесстрастно ответил он. – И помогать не просил.
– Если бы я ждал просьбы, – процедил я сквозь улыбку, – мне бы пришлось ждать до ближайшего ледникового периода.
– Очень смешно. – Он с прищуром уставился на мою маску. – А ты кто такой, Борис Карлофф?[1]
– Какой Борис? Меня зовут Крис…
– Хансен. Знаю. Все в Кобелятнике тебя знают. Только о тебе и слышно. Чего надо?
Кобелятник – презрительная кличка, которую студенты-боевики дали Колледжу боевой тауматургии.
– Пару минут твоего времени. – Я пожал плечами. – Хотел попросить тебя о помощи.
Майклсон отвернулся к пульту снаряда.
– Отвали.
– Эй, девочки! – Перед нами воздвигся один из боевиков-неандертальцев. – Помочь с машинкой? Что, мужская рука нужна?
Майклсон даже не обернулся.
– Боллинджер, пошел на хрен.
– Ага, ща. Извините, мэ-эм.
Он смахнул Майклсона со скамьи и лег под штангу сам. Хари так же неторопливо поднялся на ноги и встал рядом, спиной к снаряду, совершенно неподвижно. Только желваки на скулах ходили.
Неандерталец – Боллинджер – перехватил штангу.
– Вес пошел. Два-ноль-ноль. Начали. – Когда на дисплее высветилось «200», он без особого напряга начал качать вес. – Видал? В этом твоя ошибка – недогружаешь.
– Давай, Хари, пошли отсюда, – сказал я. – Мне правда надо с тобой поговорить.
– Тебе нечего сказать такого, что мне нужно услышать.
Я набрал полную грудь воздуха и – была не была!
– Типичный работяга, – презрительно бросил я, и на миг мне показалось, что вышло совсем по-отцовски.
Майклсон обернулся ко мне, точно поворотный кран:
– Что?
– Вы, низшие, все как один. «Отвали, кореш, это не мое дело». Это наследственное. Вот почему вам никогда не выбраться из трущоб.
Майклсон сделал ко мне шаг. Один. Глаза его горели.
– Ты просто напрашиваешься, чтобы я отвернул тебе голову.
– Ну, в общем, да, – признался я. – Именно так.
Он моргнул:
– Что-что?
– Какое слово тебе непонятно?
Он присмотрелся ко мне, потом скривил губы в хищном оскале: очень много зубов, и никакого веселья.
– Я – за.
– Ладно. Тогда пошли в додзё.
– Давай. Только погоди немного…
Он обернулся к снаряду. Плечи Боллинджера слегка подрагивали – он поднимал штангу уже в четырнадцатый раз. Когда груз оказался в наивысшей точке, Хари нагнулся и резко ударил здоровяка ребрами ладоней по локтевым сгибам. Руки Боллинджера дрогнули, и штанга рухнула ему на грудь. Выкатив зенки, он попытался было выдавить: «Стоп! Стоп!» – но ему не хватало воздуха.
– Знаешь, не стоит качаться без помощника. – Майклсон потрепал его по щеке и ухмыльнулся мне: – После вас, мадам.
Я ухмыльнулся в ответ:
– Спасибо, мисс!
Огрызнулся удачно. И все равно мурашки побежали по спине. Я начал понимать, как опасен может быть Хари Майклсон. И решил, что буду с ним чертовски осторожен.
Додзё находятся точно над гимнастическим залом, этажом выше. Они разного размера и конфигурации, но одно у них общее – пол и стены из трехсантиметрового слоя сорбатана: чтобы не расшибиться. И на одной стене прозрачный сорбатан всегда прикрывает зеркало – чтобы наблюдать за своим «боем с тенью» или вроде того.
Мы с Майклсоном встретились в зале. Я уже надел обязательную полуброню: сантиметр сорбатана прикрывает локти, колени, голову, шею и жизненно важные органы. Майклсон остался в пропотевшей футболке и мешковатых панталонах – и все.
– Ты не надел броню, – заметил я.
– Гениально, Бизнес-мальчик. – Он глумливо усмехнулся. – И как ты заметил?
Чтобы успокоиться, я представил себе ночное небо Надземного мира – силуэт дракона на фоне полной луны. Если не справлюсь, то так и не увижу этого в натуре.
– Ну, – начал я, – броня полагае… – И тут он врезал мне со всех сторон разом.
Ощущение было такое, словно в молотилку попал. Он коленями бил меня по неприкрытым бедрам, локтями и кулаками – по ребрам, лбом – под ложечку, и, прежде чем до меня дошло, что происходит, намордник мой уткнулся в пол, руки-ноги почему-то не двигались, и было дико больно.
– Будешь еще рассказывать про подлых работяг? – Голос над моим ухом звучал громко и отчетливо, и внезапно меня пронзила мысль: я могу здесь сдохнуть.
Если он захочет, то убьет меня. Легко.
И ничего ему не будет: несчастный случай на тренировке. Будет жить как прежде – а меня через миг не станет.
И похоже, что ему этого очень хочется.
Странное чувство: кишки превращаются в воду, руки-ноги обмякают, на глаза выступают слезы, – наверное, это неосознанный рефлекс: притвориться слабым и беззащитным в расчете на ответный родительский инстинкт. Но мне почему-то казалось, что у Майклсона с такими инстинктами туго.
Я ухмыльнулся в пол:
– А, тебе просто повезло.
Миг ошеломленного молчания. Потом Хари отпустил меня – не мог удержать от хохота. Я тоже выдавил смешок. Потом перевалился на спину, сел и стал ощупывать суставы – не вывихнуто ли чего.
– Гос-с-споди! Не думал, что это кому-то под силу. Во всяком случае, так легко. Ты знаешь, что по рукопашному бою я в группе один из первых?
Майклсон фыркнул:
– Ты по всем предметам в группе один из первых. Но это не значит, что ты во всем разбираешься.
– Знаю. Поэтому и обратился к тебе.
Хари присел, обхватив колени руками:
– Слушаю.
В глазах его светилась ничем не прикрытая подозрительность, вечноуклончивое нижнекастовое «чо надо?».
– Я слышал, ты едва вытягиваешь курс по рукопашному бою, – ответил я. – И не провалил его только потому, что – как это у вас, работяг, говорят? – можешь любого в группе раскатать в тонкий блин. Мне через четыре месяца отправляться в Надземный мир, и, кажется, ты можешь меня научить кое-чему такому, чего я не нахватаюсь от Толлмана.
– Толлман – дебил, – отозвался Майклсон. – Ему важнее заставить тебя делать по-своему, по-толлмановски, чем научить выживать.
– Это мне и нужно. Научиться выживать.
– А мне с того что?
Я пожал плечами:
– А ты сможешь вышибать дух из бизнесменского отродья каждый день четыре месяца кряду.
Он долго мерил меня холодным взглядом. Я чуть не заерзал. Наконец Хари одним плавным движением принял боевую стойку.
– Вставай.
– Броню надевать не станешь?
– А по-твоему, надо?
Я вздохнул:
– Бог с тобой.
Мы стояли друг напротив друга, отражаясь в зеркальных стояках. Я уверен был, что Хари не станет кричать: «Готов… Пошел!» – как в учебных спаррингах, так что был готов, когда его взгляд скользнул вниз к моему паху. Я опустил руки, чтобы блокировать удар, и он нанес мне такой хук в левое ухо, что у меня зазвенело в голове.
– Урок первый. Это называется «обман зрения», Хансен. Каждый раз, как встречу твой взгляд, получишь по шее.
Я потряс головой и поднял руки. Майклсон ткнул себя в грудь:
– Сюда смотри. Всегда смотри сюда. Так ты охватываешь взглядом все тело – глаза лживы, Хансен, но тело не обманет. А пинок по яйцам руками не блокируют, а принимают на бедро. Опустишь руки – опять же получишь по шее. Понял?
– Кажется… – И я захлебнулся, получив апперкот правой под ложечку.
– Урок второй. Бить надо тогда, когда противник этого не ждет. Лучше всего, когда он трындит что-нибудь. Пока треплешь языком, думаешь, что сказать дальше, а не…
Тут уже я ему отвесил прямой в челюсть. Больно рассадил костяшки. Майклсон отступил на пару шагов, утер губы – пальцы его покраснели – и ухмыльнулся.
– Знаешь, – пробурчал он, – есть хиленький такой шанс, что мы сойдемся.
«Сработало, – мелькнуло у меня в голове. – Я отправляюсь в Надземный мир».
Неделю спустя я опять сидел в кабинете у Чандры. Зеленые, желтые, лиловые синяки усеивали мою шкуру так густо, словно какая-то сволочь засунула мне в душевой рассекатель пачку краски для росписи по коже.
– Я прошу разрешения воспользоваться кабиной ВП.
Председатель воззрился на меня, словно на таракана редкой разновидности:
– Сегодня утром меня вызывал Вайло. Хотел знать, как продвигается его Майклсон. Я ему соврал. Сказал, будто все в порядке.
– Через десять дней, – хладнокровно промолвил я, – у Хари начинается второй курс по ВП. Вы же хотите, чтобы он сдал зачет? Я думал, что дождусь от вас помощи.
– Хансен, твое время на исходе. Я не думаю, что ты многому научишь этого студента, позволяя ему ежедневно избивать тебя до бесчувствия.
– Позволяя? Администратор, вы никогда не видели его в бою…
– Он зачислен в Колледж боевой тауматургии, как и ты. Вы хотя бы начали работать над его техниками визуализации? Над вхождением в транс? Ты не добился ничего.
– Администратор, я встречаюсь с ним ежедневно по часу или два.
– И не занимаетесь ничем полезным для вас обоих. Или ты думал, что я шучу, объясняя, что именно поставлено на карту?
– Так найдите другого наставника! – взорвался я. – Я не напрашивался на эту работу – вы мне ее подсунули! Я справляюсь как могу!
Щеки мои горели. Истинный Бизнесмен никогда не выходит из себя в присутствии члена низшей касты. Отец так не поступил бы. Должно быть, я так долго общаюсь с Хари, что нахватался от него.
– Нет-нет! – Чандра замотал головой. – Ты лучший студент на курсе. Если я заменю тебя кем-то другим, Вайло подумает, что я пытаюсь подставить Майклсона.
Он прищурился, и я вошел в него.
Я – Администратор Уилсон Чандра. Все свои шестьдесят с гаком лет я провел на службе, из них последние пятнадцать – директором студийной Консерватории: пост, не дающий никакой власти, зато требующий полной отдачи. Чтобы только войти в парадные двери, приходится целовать в задницу каждого праздножителя, инвестора и Бизнесмена на свете, нянчиться с их капризными ставленниками, дрочить Совет управляющих, поглаживать раздутое самомнение бывших Актеров из преподавательского состава и при всем этом каким-то образом еще выпускать Актеров, способных не просто выжить в Надземном мире, но еще и давать Студии доход, оправдывающий мое собственное существование.
Полтора десятка лет я совсем неплохо справлялся со всем этим – и что я имею теперь? Кровожадный гангстеришка указывает мне, кого я могу, а кого не могу выпустить из школы, учит, как мне работать, а сопливый Бизнесменчик ноет, что его изнеженную задницу заставили, понимаете ли, что-то делать!
Я откинулся на спинку кресла, моргая под защитной маской. Теперь я понял. Он действительно хотел, чтобы Хари провалил экзамен: потому что это уязвит Вайло. И он хотел, чтобы свою задачу провалил я, потому что я – Бизнесмен. Двойной удар по высшим кастам, и притом безнаказанный. Мелочная мстительность, тот нож в спину, который его каста всегда приберегала для своих хозяев. Угрозы Вайло по поводу его семьи он не принял всерьез, а Хари был для него всего лишь пешкой, фишкой в игре.
И я был не более чем пешкой. В его злобе не было ничего личного. Я вспомнил отсвет жуткого, безликого голода в его глазах – на самом деле Чандре на меня наплевать. Просто не повезло: я оказался под рукой, чтобы разыграть психодраму о мести угнетенных по его сценарию.
За пределами Консерватории все было бы по-другому. Там я – Бизнесмен, а он всего лишь Администратор. Стоило ему чихнуть в мою сторону, как я получил бы право сдать его Социальной полиции за нарушение кастовых прав. Только все это не имело никакого значения здесь. Он держал меня в руках, а я не мог ослабить хватку.
Вот тут я начал понимать, какие силы питали ярость Хари Майклсона.
На мгновение мне привиделся стоящий за моим плечом Хари – он шепотом объяснял, под каким именно углом следует ударить в горло, чтобы ребро ладони разбило гортань. Я мотнул головой, отгоняя наваждение, и глубоко вздохнул.
– Мне нужен пропуск в кабину ВП, – повторил я.
– Это уже слишком. Пользоваться кабинами ВП без присмотра опасно, а инструктор Хэммет…
– Знаете, – небрежно промолвил я, подавляя заворочавшуюся под ложечкой тошноту, – мой отец ведет дела с «Вайло интерконтинентал».
После таких вот фирменных бизнес-реплик с подтекстом у меня всегда во рту смердело, но мне отчаянно требовалась точка опоры – а тень Хари маячила за спиной, нашептывая угрозы.
Чандра понял, к чему я клоню, хотя не подал виду.
– Вы можете выдать пропуск. Под мою полную ответственность, – настойчиво гнул свое я.
Теперь я понял правила игры: Чандра обязан делать вид, что всеми силами помогает мне вытянуть Хари, чтобы потом, когда тот провалит экзамен, с полным основанием поджать губы и неодобрительно покачать головой.
– Ладно. – Администратор неохотно кивнул, вытягивая карточку из гнезда, и развернул ко мне настольный экран. – Это дубликат моего личного допуска. Оставь отпечаток пальца вот здесь, а ниже – отказ от претензий. Любые травмы будут на твоей ответственности.
Я качнул головой:
– Вы не пожалеете.
Чандра не ответил, но энтузиазма на его лице не было.
Хари глянул на меня поверх острия боккена – учебного деревянного меча, утяжеленного до трех четвертей веса обычного клинка из Надземного мира. Теперь он не погнушался обязательной броней, как и я; боккен – настоящее оружие, им и зашибить можно.
Хари ринулся на меня без предупреждения, отжимая мой меч вниз своим. Мы едва успели войти в тесный контакт, когда его локоть, которого я даже не заметил, врезался в мой намордник, сбив меня с ног. Я растянулся на полу, выронив боккен, и Хари приставил кончик деревянного меча к моей груди:
– Тебе хана.
Я оттолкнул деревяшку и поднялся на ноги.
– Черт, Хари! Зачем в лицо-то было бить? Ты мог швы порвать, сам знаешь. И мы собирались работать над фехтованием.
Он пожал плечами и отбросил боккен:
– Собирались-собирались. А ты вроде бы собирался показать, какой ты славный мечник – для кобеля, конечно. Так почему ты вечно продуваешь?
– Потому что ты вечно жульничаешь.
Для Бизнесмена это было бы смертельное оскорбление. Хари же только головой покачал:
– Слушай. Когда дерешься за свою шкуру, нет такого слова – «жульничать». Один умный парень сказал когда-то: «Победить – это не главное. Это – единственное». – Он шагнул ко мне, глядя до странности доброжелательно. – Крис, ты вообще-то неплохой боец, правда. Реакция хорошая, схватываешь на ходу, все такое. И фехтуешь ты лучше меня. Если я стану играть по правилам, ты меня побьешь. Но если в Надземном мире ты начнешь драться по правилам – тебя убьют.
«Нечего меня учить, ты, нищий безмозглый хрен!» – подумал я, но вслух сказал только:
– Ага. – Поднял боккен. – Начали по новой.
– Не сдаешься? – Смотреть на меня ему было то ли тошно, то ли неловко. – Удар ты держать умеешь, не спорю. Только это тебе не поможет. А мне лучше в свободное время поработать над чародейским трансом.
Это была почти хорошая новость – до Хари наконец дошло, что ему придется поработать над магическими дисциплинами, если он хочет окончить Консерваторию. Но одной практики недостаточно – нужна практика в условиях, близких к боевым. Я совершенно точно знал, в чем он нуждается. Оба мы попадем в Надземный мир только в одном случае – если я сумею убедить Хари позволить мне помочь ему.
– На попятную пошел? Стоило мне настропалиться?
– Крис, кореш… извини. У тебя просто характер не тот.
Он принялся снимать броню. Каждое «ж-ж-ж» расходящихся липучек вбивало мне гвоздь в сердце.
– Что значит – характер не тот? Кто тебя в судьи назначил? Мы учились по одной программе, – может, у меня хуже получается, но я о рукопашной знаю не меньше твоего.
Пронзительный взгляд его черных глаз сделался вдруг пустым, словно Хари пытался сквозь мою голову разглядеть стену позади. Губы скривились в полуулыбке – как от зубной боли.
– Ничего ты не знаешь. Стар ты слишком. И не любишь драться.
– Кончай херню пороть, Хари. Я знаю…
– Ни фига ты не знаешь.
Сразу вспомнилось его досье – о безумии отца и падении по кастовой лестнице с уровня Профессионала до поденщика в трущобах Сан-Франциско, о побоях, которым почти наверняка подвергал его отец, – и на миг мне померещилось, будто я понял его.
– Ну, у тебя было тяжелое детство…
Он рассмеялся мне в лицо – хрипло, и жутко, и вовсе не весело.
– У меня было классное детство. Где, думаешь, я научился драться? Я к восьми годам понял: драка бывает только до смерти. Это и здорово. А ты этого еще не понял, и не поймешь, наверное. Сдохнешь раньше. Жалко мне тебя, я к тебе притереться успел.
– Ну ладно же! – Я принялся сдергивать куски снаряжения, чувствуя, как в груди закипает гнев. – У тебя точно есть актерский дар, Хари. Жаль, что говна в тебе еще больше.
– А?
– Этот спектакль. «Мудрец, наставляющий зеленого новичка». Кончай. Я видел его в лучшем исполнении – отец довел его до совершенства.
– Ага. Ну ладно. – Он скомкал части мягкого снаряжения. – Очень здорово было с тобой работать, Хансен, но мне пора.
– А на моем поле поиграть кишка тонка?
В голосе моем звучало такое глумливое презрение, что Хари остановился на полушаге. Возможно, я не понимал его до конца, но точно знал – от верхнекастового парня сомнительной крутизны он такого не потерпит.
– На твоем поле? – переспросил он, оглянувшись через плечо.
Мое сердце бешено колотилось, и я изо всех сил старался скрыть дрожь в голосе.
– Да, умник. – Я, словно заправский фокусник, покрутил в пальцах полученную от Чандры карточку доступа. – Если ты такой крутой в своем деле, попробуй-ка справиться со мной.
– Это у тебя что такое?
– Это карта доступа, которая позволит мне попасть в виртуальную актерскую кабину в нерабочее время.
В его глазах вспыхнула искра интереса.
– Знаешь, у меня через неделю начинается курс виртуальных Приключений…
Я пожал плечами.
– В этом разница между нами двумя. Консерватория полна студентов-боевиков, готовых вытереть о тебя ноги, не почесавшись…
– Ты думаешь?
– …Но нет никого, – продолжал я невозмутимо, – никого, кто может справиться со мной в кабине ВП. Там лучший – я. Проверь архивы, если хочешь: за мной рекорд. Раздавать тумаки ты горазд, Майклсон. А получать?
Я надеялся, что Хари – тот самый парень, что есть в любом районе: тот, кто ловится на любое «слабо», кто никогда не бежит от драки, особенно если все шансы против него. И я на самом деле верил, что, поднатаскавшись со мной, он пройдет виртуальный курс с достаточно высокими оценками, чтобы не срезаться на финальных экзаменах.
Я подарил ему фальшивую ухмылку: дескать, мне все равно. Я подначивал его поймать меня на слове, подначивал: «Ну, отступись!» Не позволяя заметить, как меня трясет.
Мое будущее зависело от его ответа.
Хари прищурился, будто хотел заглянуть в мои мысли.
– После занятий, да? – проговорил он. – Во сколько, например?
– Ровно в десять – пойдет?
– Я приду.
Он вышел из додзё, не обернувшись. Так что он не заметил, как я упал на колени и возблагодарил Господа за избавление.
О проекте
О подписке