Запеченное оленье мясо и брусничный джем

Сэмюэль посмотрел на свою тарелку с запеченным оленьим мясом и брусничным джемом и задумался, привыкнет ли он когда-нибудь к стряпне дяди Хенрика. Серьезно, кому могло прийти в голову положить мясо и джем на одну тарелку? Если бы его мама и папа не погибли, они бы с Мартой по-прежнему были в Англии и ели нормальную еду. А потом, пообедав нормальной едой, он бы поднялся наверх и занялся чем-нибудь столь же нормальным. Например, поиграл на компьютере, или почитал книгу, или поехал на велосипеде к дому Джозефа. Джозеф был его лучшим другом.

Раньше был. Но мог ли он надеяться на то, что сможет остаться с кем-нибудь лучшими друзьями, находясь в другой стране?

– Дафай же, – сказала тетя Ида, заметив, что Сэмюэль даже не взял в руку вилку. – Остынет.

Так что Сэмюэлю пришлось приступить к еде, и на вкус она оказалась далеко не такой ужасной, как он ожидал. И ни он, ни Марта ни разу не упомянули в разговоре о забавном припадке дяди Хенрика. Они не хотели смущать его еще сильнее, потому что очень его любили. У него был более мягкий характер, чем у тети Иды. Казалось бы, они не должны подходить друг другу, но каким-то образом – как запеченное оленье мясо и брусничный джем – у них получался прекрасный союз.

– Ну, – сказал Сэмюэль, – если нам нельзя говорить про лес, то, может быть, мы поговорим о лыжном спорте? Почему вы не хотите принести с чердака свою медаль, чтобы все могли на нее посмотреть?

Видите ли, в молодости дядя Хенрик был прыгуном на лыжах с трамплина, и довольно хорошим: он выиграл серебряную медаль на Олимпийских играх.

Дядя Хенрик тихо рассмеялся и покачал головой.

– Нет, думаю, это ни к чему. Пусть лучше остается на чердаке… Да и в любом случае, кто здесь будет на нее смотреть?

Это было разумное замечание. Действительно, сюда не приходил никто, кроме почтальона, а в последние два дня и его не было, так что тетя Ида сама ездила за письмами на почту в Флом.

– Мы будем на нее смотреть, – сказал Сэмюэль. – И будет так круто, если мы повесим ее на стене.

«Лучше, чем все эти дурацкие горные пейзажи», – подумал он, но не сказал этого вслух.

Марта проглотила огромный кусок оленьего мяса и решила, что прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз что-то говорила.

– На что это было похоже, когда вы прыгали с трамплина? Вам было страшно? Мне было так страшно, когда я сидела в клетке хюльдр и меня везли по Тенистому лесу.

– Да, – ответил дядя Хенрик. – Иногда мне было по-настоящему страшно. Но бывают случаи, когда немного страха – это не так уж плохо. Он помогает нам понять себя, понять, что мы собой представляем. Ты стоишь на вершине лыжного трамплина в полном одиночестве и не можешь рассчитывать ни на кого, кроме себя. Поверьте мне, это одно из самых прекрасных ощущений на свете.

– Ох, дети, видели бы вы его, – сказала тетя Ида. – Видели бы вы, как он летит по воздуху!

Ее прервал телефонный звонок, и она пошла взять трубку. Все замолчали и смотрели на то, как лицо тети Иды постепенно принимает одновременно сердитое и испуганное выражение. И хотя она говорила на норвежском, Сэмюэлю и Марте было ясно, что этот звонок не из приятных.

– Да… Магнус, это ты?.. Что ты слышал?.. Ах, какая чепуха!.. Не говори ерунды!.. Уверяю тебя, ничего подобного не было… Нет… Разумеется, нет… Знаешь, мне кажется, что такой занятой человек, как ты, может найти себе другие дела, а не слушать глупые сплетни… Ну, мне пора идти… Морна, Магнус. Морна.

Дрожащей рукой она положила трубку на рычаг.

– Кто это был? – спросила Марта.

– Мистер Мюклебуст, – ответила тетя Ида. – Тот человек, о котором я вам говорила. Человек, который хочет уничтожить лес. А возможно, и нас.

Лицо дяди Хенрика, обычно спокойное, исказилось от волнения.

– Да что ему нужно?

– Ну, он услышал рассказ Иоганнеса. Почтальона. Рассказ о том, что случилось три дня назад.

Сэмюэль был озадачен:

– А что случилось три дня назад?

Тетя Ида с дядей Хенриком переглянулись, и щеки Хенрика стали цвета брусничного джема на его тарелке.

– Все в порядке, Ида, – сказал он. – Я им расскажу.

Он сделал глубокий вдох, словно снова стоял на вершине лыжного трамплина, и рассказал Сэмюэлю и Марте, что случилось три дня назад.

– У меня был очередной «забавный припадок», как говорит ваша тетя. Я услышал, как в почтовый ящик опускаются письма, и совершенно утратил над собой контроль. Я на четвереньках побежал ко входной двери, и я… я… я укусил Иоганнеса. Я укусил его за руку, а когда он отдернул ее, я стал… стал лаять… как… одним словом, как собака… в тот момент я этого не осознавал – я как будто бы заснул и на пару секунд превратился в кого-то совсем другого. А затем, когда я очнулся, я смотрел в окно на лицо почтальона. И конечно же, как только я увидел его, я снова побежал наверх прятаться, но, боюсь, было уже слишком поздно.

Сэмюэль и Марта слушали его и кивали, как будто все это было в порядке вещей. Они знали, что дядя Хенрик раньше был не только фермером и лыжником, но также провел много лет в теле собаки. Да, настоящей живой собаки, которая писает на фонарные столбы, выбирает блох и кусает почтальонов.

– Нет, – сказала тетя Ида. – Не поздно. Фовсе не поздно. Мистер Мюклебуст ничего не знает. Совсем ничего. Он ничего не знает наверняка. Мы должны быть осторожны, фот и все. Хенрик, ты не должен выходить из дома. А когда ты внизу, мы должны задергивать шторы. И, дети, мы ни в коем случае не должны усугублять ситуацию. Вы не должны и думать о том, чтобы пойти в лес. Мы должны забыть о самом его существовании. А если вы когда-нибудь увидите, как что-то выходит из леса, вы должны немедленно сказать об этом мне или вашему дяде. Это оччень фажно. Вы ведь помните, что я всегда говорю, правда?

Марта и Сэмюэль переглянулись и слово в слово процитировали любимое высказывание тети Иды: «Если мы не будем беспокоить лес, лес не будет беспокоить нас. Это оччень фажно».

Тетя Ида нахмурилась.

– Почему вы говорите «оччень фажно»? Я так не говорю. Я говорю «очень важно», а не «оччень фажно», спасибо за понимание.

Марта подтолкнула локтем Сэмюэля, и Сэмюэль засмеялся, и этот смех был таким заразительным, что очень скоро он передался Марте, затем дяде Хенрику, и в конце концов тетя Ида тоже рассмеялась. И в эти минуты им казалось, что все их волнения по поводу новой школы и назойливых телефонных звонков исчезли навсегда и улетели из дома прочь, в прозрачный горный воздух.

Автор грубо прерывает повествование

Привет.

Это автор.

Мне ужасно неловко так нагло прерывать вас, но я правда думаю, что мне стоит объяснить вам кое-что, прежде чем мы двинемся дальше.

Меня беспокоит то, что я мог немного удивить вас заявлением о том, что «дядя Хенрик однажды был собакой».

Ну что я могу сказать? Ничего, кроме того, что это чистейшая правда. Он был норвежским элкхаундом, если вас интересует порода. А если вы не верите в это, тогда вы, возможно, не поверите и в то, что Сэмюэль однажды превратился в кролика, или в то, что Марта провела некоторое время в обличье птицы. Имейте в виду, если вы такой человек, вы, возможно, не поверите и в то, что в Тенистом лесу правда живут тролли, а также пикси, томте и хюльдры. И в этом случае нет никакого смысла продолжать читать эту книгу.

Серьезно, на вашем месте я бы отложил ее и сел за компьютер или что-нибудь в этом духе. Что я еще могу сделать, чтобы убедить вас, кроме того, чтобы просто сказать: все это – правда?

Да, я знаю, в это трудно поверить. Но поверьте мне, на свете живет множество троллей, которым так же трудно поверить в вас. «Человеки? Тьфу! Полная чушь, – говорят они на встречах Совета троллей. – Я вот никогда в них не верил. Пока я не увижу хоть одного своими глазами, я буду говорить, что это просто вранье».

Ну, не все тролли думают так. Есть один тролль, который очень даже верит в людей. На самом деле он верит, что все его проблемы решатся, как только он убежит и увидит человеческого мальчика, с которым он познакомился летом.

И с ним мы сейчас встретимся, если вы готовы к тому, чтобы поверить в такие вещи…

Необычные жители деревни Троллхельм

Если бы вы были птицей и пролетели ровно пять миль на север от спальни Сэмюэля и Марты, вы бы оказались в деревне в самом сердце Тенистого леса. Эта деревня во многих отношениях кажется вполне обычной. Там есть пивная, где жители напиваются. Там есть зал для собраний, где жители проводят встречи. Ах, да, и еще там есть маленькие каменные домики, где эти жители живут.

Единственное отличие заключается в том, что жители этой деревни – не люди. Они – тролли. А между троллями и людьми есть несколько очень важных различий. Десять, если быть точным:

1. Тролли живут намного дольше, чем люди. В среднем они доживают до 807 лет.

2. Тролли никогда не чистят зубы, а взрослые тролли никогда не моются. Дети троллей, наоборот, должны принимать ванны, но всего раз в год, в Ежегодный банный день.

3. Большинство троллей не умеют читать. А некоторые тролли покрываются жуткой сыпью, стоит им только прикоснуться к странице книги.

4. Тролли гораздо уродливее, чем самые уродливые из людей. У них более бугристые лица, бородавчатые носы, гнилые зубы и спутанные волосы, чем у любого из нас. У некоторых троллей всего один глаз. У некоторых – три глаза. И есть даже те, у кого две головы. Примерно у половины популяции троллей есть два глаза и одна голова, совсем как у людей, но даже они производят довольно странное впечатление со своими волосатыми ноздрями и изрытой буграми кожей.

5. Тролли, как правило, гораздо глупее людей. Хотя и люди часто от них не отстают.

6. У троллей нет супермаркетов. Чтобы добыть себе ужин, они охотятся. И охотятся они на кроликов.

7. У троллей нет имен. По крайней мере, настоящих имен, как Сэмюэль или Марта. Настоящие имена кажутся им чересчур роскошными. У них есть прозвища, например, Тролль-папа, Тролль-сын или Тролль-мудрейший, однако это создает некоторые проблемы. Например, сейчас, в то время как я пишу это, в деревне Троллхельм живут сорок семь детей по имени Тролль-дочка.

8. Тела троллей не разлагаются. Когда тролли умирают, их тела превращаются в камень, который обычно используют для строительства нового дома.

9. Тролли не ходят в школу. Однако у непослушных детей троллей есть свои неприятности: их часто привязывают к позорному столбу и их колотят матери. Если же они провинятся в чем-то ПО-НАСТОЯЩЕМУ СЕРЬЕЗНОМ, их посылают к троллю по имени Улучшитель. Улучшитель гораздо более аккуратен, строг и жесток, чем среднестатистический тролль, и дети, которые возвращаются из Башни улучшения, от страха едва могут говорить. Однако с тех пор, как два тролля-близнеца распространили слухи о том, что там творится, родители-тролли больше не отсылают своих детей учиться «искусству человеческого изящества и благородства», как называет это Улучшитель.

10. Тролли не выходят из дома при свете дня. Они всегда боялись дневного света по различным причинам. В древние времена тролли верили, что превратятся в камень, если выйдут наружу днем. В последние годы они стали бояться того, что их тени украдут, а их самих сделают жестокими. На самом деле именно это и случилось с множеством существ в Тенистом лесу. Но тролли слишком тупы, чтобы понять, что с ними этого случиться не может. Никакая магия не поможет украсть их тени: они слишком тяжелые для этого. Люди, напротив, имеют гораздо более легкие тени и выходят наружу при свете дня. Что, по мнению троллей, настоящее безумие.

Итак, конкретные тролли, которые нас интересуют сейчас, – это семья, всю свою жизнь прожившая в одном и том же каменном домике в Троллхельме. Их имена, не особо роскошные и такие же, как и у многих других троллей, – Тролль-папа, Тролль-мама, Тролль-сын и Тролль-дочка.

И прямо сейчас, когда Сэмюэль лежит без сна в своей кровати в пяти милях к югу от них, Тролль-мама кричит на своего сына. Послушайте.

– ПРЕКРАТИ КОВЫРЯТЬСЯ В СВОЕЙ ГЛАЗНИЦЕ, МАЛЕНЬКИЙ ШЕБУРШИВЫЙ БОЛВАН!

(Ах, да, чуть не забыл. Это одноглазые тролли: у каждого есть только по одной глазнице, а глазное яблоко у них одно на всю семью. И они его потеряли несколько недель назад и до сих пор не нашли.)

– Я не ковырялся, – сказал Тролль-сын, и это было вранье.

– Болван! Болван! Болван! – заладила его младшая сестра, которая была довольно надоедливой.

– Пусть у меня нет глазного яблока, но мне слыхать ковыряние в этой твоей глазнице. – Тролль-мама, как всегда, сердилась на Тролль-сына.

Каждое утро она просыпалась и думала: «Сегодня я буду чуточку меньше сердиться на Тролль-сына», но ничего не могла с собой поделать. Он вечно делал что-то такое, что приводило ее в бешенство. А если она не скажет ему, как нужно вести себя, то кто еще это сделает? Тролль, не умеющий себя вести, – самое ничтожное существо на свете, а Тролль-мама ожидала от своего сына лучшего.

– Отстань ты от него, Тролль-мама, – сказал Тролль-папа. – Я не слыхал ни…

Как всегда, Тролль-папа не успел закончить предложение по той причине, что его жена дала ему затрещину. Поскольку приближалось время ужина, затрещина была сделана не просто рукой. А котлом для кроличьего жаркого. Хотя в этом котле уже давно не готовили кроликов – они не поймали ни одного с тех пор, как потеряли свой семейный глаз. И теперь, когда у них закончился весь запас кроликов, им приходилось есть отвар из травы и земляных червей.

Тролль-сын ненавидел это блюдо, но поскольку ни он, ни Тролль-папа так и не смогли поймать ни одного кролика ночью, у него, похоже, не было выбора.

– Я вот думаю, – сказал Тролль-папа, нащупывая путь к столу. – Почему б нам не сказать кому-то из соседей про наши кроличьи проблемы? Уж кто-нибудь нам точно поможет.

Это предложение привело Тролль-маму в еще большую ярость.

– Ты огромный шебуршивый тупица! Ты хочешь, чтобы мы ходили побирались по деревне? Кто мы, по-твоему? Пикси какие-то? Ты хочешь, чтобы все тролли прознали про наши проблемы?

– Нет, я…

– И вообще, если твой ленивый сын не может найти глазное яблоко, тебе придется каждую ночь гоняться за кроликами.

– Ле-ни-вый! Ле-ни-вый! Ле-ни-вый! – заладила Тролль-дочка. (Я же говорил, что она невыносима.)