В 1191 г. монахи бенедиктинского монастыря в Гластонбери объявили о чудесной находке: им якобы посчастливилось отыскать могилу короля Артура и королевы Гвиневеры южнее часовни Богородицы. Валлийский историк Гиральд Камбрийский побывал на месте событий и засвидетельствовал, что «в наши дни» был обнаружен захороненный глубоко в земле гроб, сделанный из выдолбленного ствола дуба, в нем – огромный скелет Артура и женский скелет, поменьше, а также прекрасно сохранившаяся прядь золотых волос Гвиневеры, что, увы, рассыпалась в пыль от прикосновения. С нижней стороны каменной плиты, находящейся под гробом, крепился свинцовый крест, а на кресте была надпись: «Здесь захоронены прославленный король Артур и Венневария [т. е. Гвиневра] на острове Аваллония». В своем сочинении Гиральд поясняет: то место, что теперь известно как Гластония, в древности называлось остров Аваллония, поскольку действительно представляло собою остров, со всех сторон окруженный болотами. А бритты именовали его Inis Avallon, остров Яблок (aval по-бриттски «яблоко»), ведь некогда там росли яблоневые сады. Гиральд также добавляет, что благородная дама Моргана, родственница короля Артура и владычица тех мест, доставила короля, раненного в битве при Кемелене (Камлане), на остров Гластония, дабы там исцелить его. В «Истории» Гальфрид упоминает, что Артур был переправлен для лечения «на остров Аваллона», а в «Жизни Мерлина» рассказывает про «Остров Плодов, который еще именуют Счастливым» и про живущих там «девять сестер»-волшебниц, старшая из которых, Моргана, всех превзошла в искусстве врачевания: ее заботам и был вверен Артур. «Арганте-королева» Лайамона, она же волшебная целительница Моргана Гальфрида, и ее община из девяти сестер, равно как и девять дев валлийского загробного мира, надзирающие за волшебным котлом, – вот самые первые прототипы общины жриц-служительниц Великой Богини на священном острове Авалон из романа М.З. Брэдли.

Итак, в ранней валлийской традиции Артур представлен бриттским военным вождем, победившим саксов – возможно, с помощью конницы, созданной по римскому образцу. Гальфрид Монмутский превращает талантливого полководца в могущественного короля, завоевывающего Европу; французские авторы обогатили артуриану куртуазными любовными мотивами и привели в соприкосновение с нею миф о Граале; Артуровы конные воины стали благородными и утонченными рыцарями Круглого стола. А самой полной англоязычной версией артурианы мы обязаны сэру Томасу Мэлори.

Сэр Томас Мэлори (ок. 1405–1471), родом из Уорикшира, вошел в историю как автор монументального произведения «Смерть Артура» – первого фундаментального прозаического труда на английском языке. «Смерть Артура» состоит из восьми романов и 21 книги о короле Артуре и рыцарях Круглого стола и представляет собой настоящую энциклопедию артуровского мифа. Сам автор назвал свое сочинение «Книга о короле Артуре и его благородных рыцарях Круглого стола», но печатник Уильям Кэкстон, опубликовавший труд в 1485 г., счел нужным сократить название. По одной из версий, восемь романов предполагалось напечатать отдельно, но Кэкстон предпочел объединить их все под одной обложкой. И своя логика в этом есть: ведь Мэлори, собрав воедино все разнородные материалы о короле Артуре и его рыцарях – валлийские сказания, исторические хроники и французские рыцарские романы, – объединил их и сгруппировал вокруг единого сюжетного стержня. В своем труде автор 56 раз повторит, что источником для него послужили «французские книги», но французскими источниками он отнюдь не ограничивался и уж тем более не копировал их слепо: Мэлори комбинировал, сокращал, видоизменял, дополнял, приводил в соответствие (не всегда успешно) и переосмысливал существующий материал. Персонажи, прежде никак не связанные друг с другом, наделялись общими предками и потомками (генеалогическая циклизация); сюжеты, прежде стоявшие особняком, оказывались втянуты в единый цикл. Все ключевые элементы, из которых постепенно, шаг за шагом, складывался артуровский миф, в компиляции Мэлори обрели свое законное место. Первые четыре книги под общим названием «Повесть о короле Артуре» включают в себя как предысторию – рассказ о любви Игрейны и Утера, о чудесном рождении Артура, о мече в камне и коронации, – так и хронику его блистательного царствования. Пятая книга, «Повесть о благородном короле Артуре, как он сам стал императором через доблесть своих рук», посвященная походу на Рим и завоеванию римского престола – апофеозу военных побед Артура, – близко основана на аллитерационной «Смерти Артура» и, по версии Е. Винавера, была написана первой. Шестая книга, «Славная повесть о сэре Ланселоте Озерном», возвращает нас к французским источникам. Седьмая книга посвящена приключениям сэра Гарета Оркнейского, «Книга о сэре Тристраме Лионском» (8—12) представляет собою переработку сюжета о Тристане и Изольде. В тринадцатую книгу вошла «Повесть о Святом Граале». «Книга о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере» (18–19) и «Плачевнейшая повесть о смерти Артура Бескорыстного» (20–21), пересказывающие трагическую историю любви Гвиневеры и Ланселота, что привела к гибели Артурово королевство, во многом основаны на среднеанглийской строфической поэме «Смерть Артура», уже процитированной выше. Отдельные драматические эпизоды заимствованы из поэмы напрямую, вплоть до дословных формулировок, как, например, прощание Ланселота и Гвиневеры в Эмсбери и перемирие между Артуром и Мордредом, нарушенное по чистой случайности.

Повествование Мэлори отличают простодушие и бесхитростное изящество – и вместе с тем практичность и рассудительность, пришедшие на смену безоговорочной преданности даме в эпоху куртуазной любви. Сэр Эктор, убеждая Ланселота в том, что Гвиневера по-прежнему его любит, приводит неопровержимый довод: «Госпоже моей королеве розыски ваши обошлись в двадцать тысяч фунтов». А сэр Бомейн Прекрасные Руки напрямую заявляет своему противнику: «Любить ту, которая не любит тебя, – великое неразумие»: в рамках кодекса куртуазной любви подобная позиция была бы совершенно невозможна.

Эпохальный труд Мэлори стал настоящим бестселлером: он пользовался огромной популярностью и на момент публикации, и в последующие эпохи. В 1568 г. Роджер Эшем, латинский секретарь королевы Елизаветы I, сетовал, что «книга эта часто изгоняет Библию из покоев государей». Любопытно, что и сам Мэлори со временем стал частью созданного им артуровского мира. Юный Мэлори – тринадцатилетний паж «Том из Ньюболд-Ривел» – фигурирует в качестве эпизодического персонажа в книге Т. Х. Уайта «Король былого и грядущего»: король Артур отсылает мальчика прочь накануне роковой битвы и завещает ему «рассказать всем, кто пожелает слушать», о славной истории камелотского рыцарства, чтобы «свеча на ветру» не погасла. Этот эпизод вошел и в бродвейский мюзикл «Камелот»: восторженный мальчуган, назвавшийся «Томом из Уорика», обещает выжить и сохранить предание о Камелоте – о «кратком сияющем мгновении славы» – и тем самым выигрывает для Артура его последнюю битву: «Наши деяния останутся в памяти». Что ж, именно это исторический Томас Мэлори и совершил, пусть он и родился на девять веков позже исторического Артура и разговаривать с ним вживую никак не мог.

Исторического Артура? А существовал ли Артур – король или военный вождь – на самом деле? На протяжении многих веков в существование Артура верили безоговорочно: ему отводилось почетное место в числе «Девяти Достойных» – девяти героев, образцов для подражания в средневековой христианской традиции, причем в последней тройке – наряду с Карлом Великим и Готфридом Бульонским, предводителем Первого крестового похода. Что до возможных датировок его жизни, здесь снова приходится обратиться к Гальфриду Монмутскому, включившему артуровский миф в контекст реальной истории. В его рассказе о том, как Вортегирн заключил союз с вождем саксов Хенгистом, упоминается прибытие в Британию двух галльских епископов, святого Германа и Лупа, «дабы возвестить бриттам слово Господне», а это подлинное событие датируется 446 г. При описании Галльской кампании упоминается император Лев: по-видимому, Лев I, правивший с 457 по 474 г. Сам Гальфрид утверждает, что Артур отбыл на «остров Аваллона» «в 542 г. от воплощения Господа»; но эта дата несовместима со всеми прочими событиями. Ранние валлийские тексты приписывают Артуру карьеру, растянувшуюся на невозможно долгий срок, с середины V до середины VI века. Так, упоминание Артура, а вместе с ним и Мордреда в «Анналах Камбрии» считается одним из доказательств историчности того и другого, ведь большинство персонажей, в анналах упомянутых, существовали на самом деле, но в «Анналах» битвы с участием Артура датируются VI веком. Возможно, этот валлийский Артур – образ собирательный и составлен из нескольких исторических персонажей, успешно сопротивлявшихся саксам в разное время. А может быть, Артур был только один, однако деяния его наследников или преемников барды приписывали ему же – и оттого время его правления воспринимается как неправдоподобно долгое. Такой «пра-Артур» хорошо вписывается во вторую половину V века, возможно, как номинальный преемник Вортигерна. Артур – валлийская форма римского имени Арторий (Artorius), что наводит на мысль о бритте, рожденном в то время, когда страна была еще близка к имперской цивилизации. Любопытно, что в VI веке имя Артур становится очень популярным: вероятно, незадолго до того некто по имени Артур прославился как национальный герой – настолько, что мальчиков стали называть в честь него.

Средневековую практику «осовременивать» Артура – военного вождя V века – сообразно своему времени, уже наглядно проявившуюся у Гальфрида, подхватили последующие авторы. Пересказывая древнюю историю, они не претендовали на аутентичность и историческую достоверность, но включали и саму фигуру Артура, и события, с ним связанные, в контекст современного для них опыта и современных интересов. На страницах рыцарских романов соратники Артура, суровые воины V века, превращаются в рыцарей, закованных в доспехи, раннесредневековые часовни – в великолепные соборы, а кельтское общество становится обществом куртуазным. Артуровская Британия вобрала в себя реальность и вымысел и породила нечто новое: литературную рыцарскую утопию под властью Артура. К этой-то рыцарской утопии сочинители последующих эпох обращаются снова и снова, каждый раз заново интерпретируя и перетолковывая ее в духе своего времени, вкладывая в артуровский канон свои собственные идеи и ценности и ключевые проблемы современности. Поэт Эдмунд Спенсер, современник королевы Елизаветы I, воспользовался артуровской темой для упрочения тюдоровского мифа. В эпоху, когда образ правящей Королевы-Девственницы наделялся особым сакральным статусом и являлся объектом экзальтированного поклонения, в своей аллегорической рыцарской поэме «Королева фей» (1590) Спенсер воспел и увековечил династию Тюдоров (предположительно восходящую к Артуру) и «превосходную и славную особу нашей великой королевы» в образе королевы фей Глорианы. Принц Артур, страстно в нее влюбленный, явился аллегорическим воплощением высшей из добродетелей – великодушия, а также и проекцией Роберта Дадли, графа Лестера, фаворита королевы. Поэт-лауреат Альфред Теннисон, современник королевы Виктории, преданный ее величеству и памяти принца-консорта, вслед за Мэлори задавшись целью свести артуровские легенды в единый цикл, создает 12 поэм, написанных белым стихом, под общим названием «Королевские идиллии» (1856–1885) и пересказывает историю правления Артура в свете викторианских ценностей. Королевство Артура под пером Теннисона становится средоточием золотого века, где духовность и высокие идеалы подчиняют низменную, животную природу человека: залогом гармонии и процветания становятся христианская любовь, семейные добродетели и целомудрие, а злом, подрывающим самые основы королевства, является неуправляемая чувственность. Американский сатирик Марк Твен в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», остроумно пародируя стереотипы и клише артуровских романов, противопоставляет друг другу две цивилизации: раннефеодальную Европу и современную Твену технократическую Америку конца XIX века, причем противопоставление это оказывается отнюдь не в пользу современности: в финале романа артуровское королевство губят не средневековые предрассудки и не колдовство Мерлина, а привнесенные инженером-янки пушки, порох и электричество. Английский писатель Теренс Х. Уайт в своей артуровской фэнтезийной тетралогии под общим названием «Король былого и грядущего» (1938–1958) предлагает осовремененную версию золотого века, основанную на идеях пацифизма и интернационализма, актуальных для середины XX века. В финале романа речь идет не столько о достижении идеала, сколько о надежде: королевство Артура пало, но «на одно краткое сияющее мгновение» было явлено видение справедливости, благородства и рыцарственности – и видение это навеки останется непреходящей ценностью. После Т. Уайта ряд писательниц-женщин – Мэри Стюарт (в чьем цикле романов главным героем является не столько Артур, сколько волшебник Мерлин), Розмэри Сатклифф, Персия Вули – предложили новые интерпретации артуровской легенды, основанные на серьезных археологических и исторических исследованиях постримской Британии. Отказавшись от традиции рыцарского романа, эти авторы описывают Британию V века и образ подлинного Артура такими, какими они были или могли бы быть. А Мэрион Зиммер Брэдли не только тщательно воссоздает кельтское общество V века, но и предлагает крайне оригинальное видение артурианы – интерпретацию артуровского мифа в феминистском ключе – с точки зрения женских персонажей, Феи Морганы и Гвиневеры.

За свою долгую жизнь американская писательница Мэрион Элинор Зиммер Брэдли (1930–1999) написала свыше 70 романов и множество рассказов, как научно-фантастических, входящих в цикл «Дарковер» (действие которых происходит в одноименном мире), так и разнообразных романов-фэнтези – фэнтези в чистом виде, научно-фантастических фэнтези и исторических фэнтези, в том числе на материале артурологии и кельтики. Писала она зачастую в соавторстве с другими выдающимися мастерами фэнтези: Джулиан Мэй, Андре Нортон, Элизабет Уотерс, Мерседес Лэки и Дианой Пэксон. На заре своей карьеры она сочиняла и под псевдонимами: Морган Айвз, Мириам Гарднер, Джон Декстер и Ли Чэпмен – главным образом, увы, бульварные романы. Исторические фэнтези Брэдли написаны в духе исторического ревизионизма: автор пересматривала и переосмысливала сложившиеся литературно-исторические концепции с феминистических позиций. Именно так представлен в «Туманах Авалона» артуровский миф и гомеровский миф в исторической фэнтези «Пылающая головня» (1987) – пересказ событий гомеровской «Илиады» с точки зрения пророчицы Кассандры, дочери царя Приама. Еще в 1962 г. писатель и критик Деймон Найт отмечал: притом что произведения Брэдли – явственно «женские» по тональности, в них нет ни стереотипов и клише, ни избыточной эмоциональности и «сюсюканья», в силу которых женская проза зачастую оказывается нечитаемой для мужской аудитории. «Дарковер» стало официально зарегистрированным товарным знаком Фонда литературного наследия М.З. Брэдли, но настоящую славу автору принесли именно «Туманы Авалона» – самая известная из ее книг, бестселлер XX века.

Будущая писательница родилась в Олбани, штат Нью-Йорк; окончила Нью-Йоркский государственный педагогический колледж; пятнадцать лет спустя получила степень бакалавра психологии в университете Хардин-Симмонса в Абилине, в Техасе, потом поступила в аспирантуру Калифорнийского университета в Беркли. В 1966 г. вместе с Дианой Пэксон, своим будущим соавтором, поучаствовала в создании Общества творческого анахронизма (считается, что она же придумала и название). Эта международная организация занимается изучением и воссозданием – очень выборочно! – отдельных элементов европейского Средневековья, то есть Средневековья «каким оно должно было быть» – сродни российской исторической реконструкции и ролевым играм, – и процветает по сей день: в ней более 60 000 участников. А началось все, собственно, с костюмированного праздника, устроенного во дворе у Дианы Пэксон в Беркли в день Первого мая: аспиранты-медиевисты затеяли турнир, а потом прошли с парадом по городу, распевая «Зеленые рукава» – что было заявлено как «протест против XX века». Брэдли организовала несколько местных филиалов общества, в том числе и в Нью-Йорке, после того как переехала на СтатенАйленд. Западной эзотерикой Брэдли увлекалась еще со времен педагогического колледжа, даже прослушала однажды заочный курс по розенкрейцерам. В конце 1950-х гг. Брэдли вместе с будущим мужем Уолтером Брином основала орден Реставрации под знаком Водолея на основе трудов британской оккультистки Дион Форчун и охотно поддерживала всевозможные эзотерические и неоязыческие общины и братства (или, скорее, сестринства). Активно участвовала в кружке «Новолуние», основанном в 1978 г. несколькими членами все того же ордена Реставрации; охотно позволяла собираться в своем гараже и «Новолунию», и разным прочим неоязыческим группам. Недаром же еще подростком Брэдли проштудировала десятитомное издание «Золотой ветви» Джеймса Фрэзера и пятнадцатитомную подборку по сравнительному религиеведению, «куда, между прочим, входил и внушительный том, посвященный друидам и кельтским религиям», – ощущение причастности ко всему загадочному, мистическому и потустороннему она пронесла сквозь всю жизнь: увлекалась оккультизмом, верила в ясновидение, экстрасенсорику и реинкарнацию. В Беркли в своем каретном сарае Брэдли основала некоммерческий Центр нетрадиционной религии: там охотно собирались виккане – последователи неокельтского и неодруидического ведовства. В 1980-х гг. Брэдли все еще называла себя «неоязычницей», однако к 90-м гг. вернулась к христианству. В одном из интервью она признавалась: «Я регулярно посещаю англиканскую церковь. А все это язычество… мне кажется, я это переросла. Просто мне хочется, чтобы у людей был выбор». Умерла Брэдли в 1999 г. от сердечного приступа. Ее соавтор подтверждала: да, уже на протяжении многих лет Брэдли была ревностной христианкой. И все-таки… по воле покойной спустя два месяца после ее смерти пепел ее развеяли над Гластонберийским Тором.