Глава 5

Демиан

«Зачем ты купил меня?»

О, Никки.

Никки Гонсалес.

Она жила как принцесса в замке, в котором я прислуживал. Сын садовника, простой работяга, которого будущая королева даже не замечала.

Сначала и я не замечал её, не положено ведь. Но однажды мы случайно столкнулись в саду, и я обмер от её красоты. А Никки… Никки просто прошла мимо, даже не посмотрела на меня.

Я стал тайком подглядывать за ней, когда она загорала у бассейна или читала, лёжа на шезлонге в саду, и всё больше влюблялся. Ничего плохого я не делал. Знал, что между нами громадная пропасть, и держался на расстоянии. Но искушение было велико.

Прислуге запрещалось глазеть на господ и говорить с ними. И однажды, наблюдая за Никки сквозь заросли кустарника, я попался. Её отец забил меня плетями до полусмерти, а затем его охрана убила родителей на моих глазах. Я валялся в луже собственной крови, не имея возможности прийти им на помощь, а ублюдки ржали. Ржали, когда резали им глотки. Ржали, когда пустили по кругу мою младшую сестру, а потом вспороли ей брюхо. На мне выжгли клеймо и оставили подыхать, но я выжил. Не спрашивайте – как. Я сам не знаю.

Видимо, жажда мести была слишком сильной. Но что я мог тогда?

Меня выходила Доротеа, отшельница и знахарка. Каким образом она нашла меня и приволокла в своё жилище, я не в курсе. Местные прозвали её ведьмой, но на самом деле она просто старуха, которая решила отречься от мира и ушла жить в лесную глушь.

Спустя несколько месяцев, когда я достаточно окреп, то узнал, что опоздал со своей местью. Бывший партнёр отца Никки расстрелял всю семью Гонсалес. Всех, за исключением моей маленькой королевы. Он забрал её в свой особняк, спрятав от меня на долгие годы. Лишь недавно мне удалось посадить Моргана на крючок. И теперь Никки моя. Как долго я этого ждал. Разумеется, мне было некогда сидеть, сложа руки, но не было ни дня, чтобы я не думал о ней.

Что можно сделать за восемь лет? Кем стать? Кем угодно. Смотря на что ты готов пойти ради цели.

Я прибился к банде и за год дорос до правой руки Переса, отъявленного мерзавца и бывшего главаря. Спустя ещё несколько месяцев я прирезал его, пока он спал, забрал все его деньги, а его людям дал выбор – работать на меня и получать вдвое больше, чем получали до этого, или умереть. Я блефовал тогда, пугая их тем, что за мной стоит не одна сотня парней, и все мне поверили. До сих пор не понимаю почему. Видимо, никто не захотел прощаться с жизнью.

Это был лишь первый шаг, небольшой трамплин в бесконечность. Прошло ещё семь кровавых и лживых лет – и вот он я. Тот, кого называют чокнутым Дьяволом. А я и правда выжил из ума в тот день. Мне больше нечего терять, я безумен и начисто лишён инстинкта самосохранения. А тот, кто не боится и обладает смертоносными знаниями, внушает ужас.

Ко мне приходят за информацией и контактами. Я продаю секреты. Я покупаю секреты. Люди на удивление откровенны со мной и порой согласны идти на громадные уступки. Наверное, дело в их страхах и моём «обаянии». Я могу свести с нужным человеком или достать то, что не может достать никто, кроме меня.

Некоторые верят, что определённые вещи обладают уникальной силой. На чужой гонке за артефактами, реликвиями и достояниями искусства также можно заработать очень много. Посещать аукционы, уводить желанные объекты из-под носа охотников за «сокровищами», а потом им же и перепродавать – это весело. Можно сказать, что это моё хобби.

По пути к вершине пищевой цепочки я устроил настоящую резню, и теперь никто не рискует вставать у меня на пути. Зачастую силой и правда можно добиться большего, чем любовью и добротой. Никто здесь не ценит хороших людей. Да их уже и не осталось. Иногда мне кажется, что наша планета – это чистилище или сам ад.

Когда-то я считал иначе. За свою веру в людей я заплатил кровью любимых. Моё тело всё покрыто рубцами, шрамами и ожогами, но душа изувечена куда больше. А сердце и подавно вырвано с корнем.

Но, смотря на голубоглазую златовласку, я ощущаю что-то давно забытое и похороненное в недрах несуществующего сердца. Оно ноет, словно всё ещё живое, и меня это бесит. Слишком бурно я реагирую на ту, из-за страсти к которой потерял всех, кто был мне дорог. Моя одержимость ею стоила мне всего.

И теперь Никки нужна мне не только для того, чтобы с её помощью избавиться от Моргана. Я хочу видеть боль в её глазах. Хочу искоренить свет, что до сих пор живёт в ней. Она ведь тоже прошла через ад. Однако Никки не сломалась в отличие от меня. Но это лишь пока. Когда я с ней закончу, от прежней Никки не останется ничего. Я вылеплю её под стать себе.

Безумный Джокер и его не менее безумная королева… Это была бы утопия.

А я не верю в утопии. Никки больше не моя маленькая королева. Она шлюха, которую я купил. Восемь лет назад я не смел даже дышать, находясь поблизости, а теперь могу заставить её лизать мои ботинки.

Хочется выколоть ей глаза, чтобы перестала смотреть на меня и пробуждать давно убитые эмоции. Вынуть её душу и заразить тьмой, чтобы не выделялась на моём фоне, напоминая о том, в кого я превратился. Изуродовать её тело, чтобы оно не соблазняло меня, не влекло, не заставляло напрягаться и желать её.

Но я жажду. Один взгляд на эту белокурую Барби – и внутри поднимается волна адской похоти. Необузданной. Дикой. Страшной.

Всё ещё ощущаю её вкус на своих губах, и меня кроет. Я просто сижу на диване и смотрю на неё, но возбуждён похлеще, чем если бы она делала мне минет. И дело не в том, что я давно не трахался, вовсе нет.

Не думал, что ещё способен испытывать настолько сильные чувства. Казалось, я начисто их вытравил. Ничто и никто больше не имеет надо мной власти. Кроме неё. Поэтому нужно держать её рядом и, если станет совсем хреново, убить.

– Вкусный кофе? – спрашиваю, чтобы вызвать на диалог и вновь услышать её голос.

– Да, спасибо.

Никки отставляет чашку. Старается смотреть мне в глаза, но её взгляд то и дело соскальзывает на моё тело.

Я знаю, какое впечатление произвожу на женщин. Они клюют на красивую обёртку, однако стоит мне раздеться, воют от ужаса. Но всё равно ложатся под меня и стонут. Деньги всех делают сговорчивыми.

– Не нравлюсь?

– Я тебя совсем не знаю, Демиан, – вежливо чеканит она. – Ты мне не противен. Это всё, что я могу пока сказать.

До того вежливо, что скулы сводит. Лучше бы соврала, сказав, что я идеален, или, наоборот, вывалила правду о том, какой я урод. Но я ей не противен. Половинка на серединку. Вывернулась стерва.

Не противен, значит? Сейчас проверим.

– К ноге.

Никки подаётся вперёд, затем хмурится и приоткрывает соблазнительный ротик, но больше не двигается. Выглядит так, будто она борется с чем-то внутри.

– Ты оглохла? Встала на колени и отсосала мне. Быстро. И я хочу, чтобы ты получила от этого удовольствие, Никки.

И она опускается на них. Её потрясывает, однако Никки проворно стягивает с меня плавки и обхватывает губами головку. Ток простреливает по позвоночнику, и я в исступлении толкаюсь бёдрами навстречу её горячему влажному рту. Никки не отодвигается, а принимает меня целиком. Её губы скользят по стволу, а язык трётся о плоть, задевая все самые чувствительные точки разом, и у меня искры из глаз сыплются от наслаждения и дьявольской похоти.

Это слишком остро. Слишком нереально. И в то же время – реальнее некуда. Внутренности скручивает от её ласк, дыхание спирает, и я, издав животный рык, вцепляюсь пальцами в обивку дивана, а Никки снова вздрагивает.

Слишком уж она пуглива и зажата в сексуальном плане. Но сегодня Никки раскрылась в моих руках и кончила, когда я отлизывал ей. Значит, кончит ещё раз. И много раз. Она будет кончать со мной всегда, потому что я так хочу. Да, я привлекаю её. Понял сразу. Поэтому наше взаимодействие пройдёт без особых осложнений. Если я, конечно, не сорвусь.

Никки вылизывает член, особое внимание уделяя уздечке, и меня трясёт всего. Бросает то в жар, то в холод, а сам я не могу удержать стонов, рвущихся словно из сердца.

Дикое желание. Полыхающее. Взять её прямо сейчас. И драть, драть настолько жёстко и беспощадно, чтоб до крови, до боли адской, до криков, до изнеможения. Чтобы плакала, но просила ещё. Королева, блять…

Но я должен сдержать дикую похоть, овладевшую мной. В случае с женщинами силой не всегда можно добиться желаемого. Я подсажу Никки на себя. Стану её личным наркотиком, и она будет делать всё, лишь бы получить новую дозу кайфа. А когда привыкнет настолько, что жить без меня не сможет, когда полюбит, вот тогда-то я и нанесу сокрушительный удар.

Самую страшную боль человеку может причинить лишь потеря или предательство любимых…

Сжимаю шелковистые волосы, подтягиваю Никки к себе и хриплю в приоткрытые губы:

– Залезай на диван. Встань на колени задом ко мне и облокотись на спинку.

Её хорошенький ротик так близко, что я чувствую горячее пряное дыхание. Оно дурманит, пьянит и выворачивает внутренности наизнанку. Сдерживаю себя в который раз и нехотя отдаляю наши лица.

Едва я встаю, Никки сразу же выполняет приказ. При этом не переставая дрожать. Наверное, думает, что я возьму её грубо и силой, совершенно не заботясь ни о её удовольствии, ни о боли, что могу ей сейчас причинить. Как и многие другие до меня.

Раздвигаю её ноги, просовываю руку между них, размещаю ладонь под животом и тяну Никки на себя и вверх, заставляя опустить голову на руки, приподнять и оттопырить зад и полностью раскрыться передо мной.

Опускаюсь на колени, развожу её ягодицы, и Никки дёргается, но я держу крепко. Задеваю губами нежную плоть, очерчиваю языком половые губы и втягиваю бесподобный аромат. Крышесносно. Так, как я себе всегда и представлял. Никки вкусная и нежная. От этого сочетания в голове нарастает туман.

Ощущаю слабость в конечностях, а в паху – огненный накал. Я одержим этой ведьмой, но она пока не готова меня принять. И я не о физическом возбуждении говорю, а психологической составляющей. Никки должна захотеть близости со мной не только в сексуальном плане.

Она охает, когда я легонько дую на половые губы. Издаёт тихий писк, стоит начать наглаживать клитор языком. И всё ещё дрожит. Но Никки боится не меня, а себя. Боится этих новых для неё ощущений. Боится, что ей понравится. Боится привыкнуть.

Дразню её, искушаю поддаться похоти, которую Никки прячет очень глубоко и виртуозно скрывает, соблазняю и сам схожу с ума от нашей близости, прикосновений к распалённой плоти и ответной реакции на мои ласки.

Да, Никки течёт. И я жадно всасываю её соки, прикусываю клитор, несколько раз ритмично ударяю по нему языком. А затем ласкаю. Провожу языком вверх, вниз, снова вверх… и вниз… И несколько раз по кругу. А потом опять ударяю по возбуждённому бугорку. Надавливаю. Ударяю. Всасываю и, не выпуская из плена губ, быстро натираю языком. Пускаю в ход зубы, легонько прикусываю и сразу отпускаю. Но лишь затем, чтобы пройтись расслабленным языком по всей промежности. Медленно. Дразняще. И так мучительно для меня.

Никки стонет. Тихо. Несмело. Но она стонет и стекает мне на язык, не в силах бороться с естественной реакцией тела.

Когда её стоны становятся громче, меня кроет так нещадно, что я вцепляюсь в нежные бёдра и раскачиваю их, насаживая на язык. Затем шлёпаю по ним и упиваюсь красными отметинами от шлепков. И снова раскачиваю, трахая Никки языком, увеличивая амплитуду и впиваясь пальцами в тонкую кожу.

Меня несёт. Поднимаюсь на ноги, прижимаю член к мокрой промежности, трусь о половые губы и захожусь отборным матом, до того сильно хочется оказаться внутри неё. Слегка погружаю головку в истекающую соками вагину и тут же вытаскиваю, дразня и Никки, и себя. Себя, разумеется, сильнее в сто крат.

Никки больше не дрожит. Стонет, царапает ногтями обивку дивана и сама трётся промежностью о член, оставляя на нём влажные следы. Эта картина прекрасна. Но мне нужно держать себя в руках, иначе сорвусь и отымею её настолько жёстко, что сведу на нет все свои старания.

Тяну Никки на себя, размещаю член между её ног, приказываю свести их. Пальцами одной руки натираю клитор, а другой – стискиваю грудь. И не прекращаю водить членом вдоль половых губ.

Никки бормочет что-то в исступлении, вконец расслабляется в моих руках и кончает, не сдерживая криков. Она сжимает бёдра и дрожит так сильно, что я едва не улетаю следом за ней.

– Ужин в восемь, – сухо произношу, отпуская её. – До этого будь в своей комнате. За тобой зайдут и проводят вниз. Надень что-нибудь красивое и сексуальное.

Подхватываю с пола плавки, быстро покидаю террасу, направляюсь в свою спальню и сразу иду под душ. Мне требуется лишь несколько движений рукой, чтобы достичь разрядки.

Хорошо, что я вовремя тормознул себя, когда доводил Никки до финиша. Не стоит давать ей понять, насколько сильно меня от неё штырит.