Глава 6

…Этот малый никогда не утонет.

У. Шекспир. Буря. Акт I, сцена 1

По каким-то причинам, которые я так и не удосужилась обдумать как следует, я не рассказала сестре про визит к Гейлам – даже на следующее утро, когда она решила разок спуститься на пляж и, проходя мимо заводи, показала мне тропу к Кастелло.

Утром, залитая ярким солнечным светом, прогалина выглядела совершенно иначе. Ночью вдруг налетел короткий шторм с сильным ветром, который замер перед рассветом, расчистив воздух и освежив лес. Внизу, в заливе, сиял под утренним солнцем песок, а слабый бриз рябил край моря.

Я расстелила коврик в тени нависающих над пляжем сосен и вывалила на него наши вещи.

– Ты ведь зайдешь в воду, правда?

– Ну разумеется. Теперь, раз уж я здесь, ничто не помешает мне немножко побултыхаться на отмели, даже если я и выгляжу как мать-слониха, ожидающая двойню. Потрясающий купальник, Люси, где ты его раздобыла?

– В «Маркс энд Спенсер».

– Силы небесные!

– Ну, я-то не выходила замуж за богача, – весело отозвалась я, натягивая на плечи лямки.

– И много мне от этого прока в моем положении? – Филлида печально оглядела свою фигуру, вздохнула и бросила прелестную пляжную рубашку рядом с сумочкой, набитой всевозможными лосьонами от солнца, журналами, косметикой «Элизабет Арден» и прочими принадлежностями, без которых она не мыслила себя на пляже. – Это нечестно. Только погляди на меня, а ведь все эти вещи от Фабиани.

– Бедняжечка, – насмешливо сказала я. – А мочить их можно? И ради всего святого, неужели ты собираешься купаться с этим кохинором на пальце?

– О господи, нет! – Она сорвала с пальца кольцо с огромнейшим бриллиантом, запихнула его в сумочку с косметикой и застегнула молнию. – Ну ладно, идем. Надеюсь только, твой приятель не примет меня за дельфина и не откроет пальбу. Мы с ним сейчас примерно одной и той же формы, тебе не кажется?

– Ничего с тобой не станется. Дельфин не носит желтого.

– Серьезно, там никто не наблюдает, Люси? Хотелось бы обойтись без зрителей.

– Если будешь держаться у берега, они тебя в любом случае не смогут увидеть, разве что выйдут на самый край террасы. Пойду проверю.

Вода в тени сосен была глубокого темно-зеленого цвета, переходящего в ослепительную синеву чуть дальше, там, где из бухты выходила песчаная отмель. Зайдя в воду по пояс, я отошла примерно на пятьдесят ярдов от берега, повернулась и посмотрела вверх на террасу Кастелло. Никого видно не было, поэтому я помахала рукой Филлиде, призывая ее следовать за мной. Пока мы плавали и плескались, я все время поглядывала в сторону открытого моря, нет ли дельфина, но, хотя один раз мне и померещился блеск круглой спины вдалеке, он так и не заплыл в бухту. Накупавшись, мы вылезли на берег, растянулись на солнышке и принялись лениво болтать, пока реплики Фил, становившиеся раз от разу все короче и невнятнее, не оборвались совсем.

Оставив ее спать, я снова залезла в воду.

Вообще-то, я во время каждого купания бдительно следила за террасой и лесом, но с того самого первого дня никого там не видела и поэтому слегка удивилась, обнаружив, что сейчас за столом кто-то сидит. Седые волосы. Сэр Джулиан Гейл. Он приветственно поднял руку, и я помахала в ответ, испытывая глупую радость оттого, что он взял на себя труд поздороваться со мной. Впрочем, он тут же отвернулся, склонившись над книгой и перелистывая страницы.

Кроме него, на террасе никого не было, но, когда я поворачивалась, чтобы уплыть на глубину, внимание мое привлекла какая-то странная вспышка в одном из раскрытых окон второго этажа. А позади этой вспышки мне померещилось неясное движение, словно кто-то стоявший там поднял бинокль, чтобы снова навести его на бухту…

Когда за тобой подсматривают, это всегда бесит, но когда таким образом – особенно. Мне до смерти хотелось отплатить грубостью за грубость, скорчив в окна Кастелло рожу попротивнее, но сэр Джулиан мог случайно увидеть ее и принять на свой счет, так что я просто повернула обратно к отмели, где выпрямилась во весь рост и, не удостоив Кастелло даже взглядом, выразительно зашагала (упражнение в театральной школе: разгневанная купальщица выходит из воды) к скалам на южной стороне бухты. Буду купаться там, вне видимости из окон Кастелло.

Я не учла одного – что шагать с величавым достоинством по грудь в воде довольно затруднительно. К тому времени как я добралась до конца отмели и глубокой заводи под скалой, я уже была зла на Макса Гейла, как сто чертей, и жалела, что сразу не вышла из воды. Хотя, пожалуй, нет – будь что будет, а испортить мне купание я ему не позволю! Проплыв через глубокое место, я вылезла на камни под соснами.

Чуть выше вдоль подножия утеса бежала узкая тропинка – должно быть, к вилле Годфри Мэннинга. Но она была вся усыпана мелкими камешками и острой галькой, так что я предпочла остаться на добела отмытых волнами скалах внизу. Берег причудливо изрезанной полосой тянулся вдаль – череда неровных выступов, прорезанных расщелинами, где плескалось спокойное бархатистое море.

Я побрела вдоль берега, переходя от одной маленькой заводи к другой. Скалы под ногами были горячими и гладкими, бесчисленные трещины, сплошь поросшие цветущими кустами, сбегали прямо вниз, к кромке воды, где вздымалась и опадала зеленая волна прибоя. Утес глубоко вдавался в самое море, а по его краю нависала над водой тропа, обрамленная полосой зарослей.

Дойдя до ближайшего мыса, я остановилась. Здесь скалы были более неровными и выщербленными, поскольку в непогоду волны били сильнее всего именно сюда, а у подножия валялась груда каменных осколков и выброшенных на берег водорослей и плавника. Верхние, совсем свежие наносы, по всей видимости, являли собой следы ночного шквала. Чуть дальше, за следующим изгибом утеса, виднелось место, где в море выдавалась то ли какая-то пещера, то ли просто глубокая и узкая расщелина, обрывистые склоны которой скрывала густая роща, взбегающая на вершину утеса: там росли сосны, дубы, падубы, и среди прочего – те самые лаймы, о которых говорил сэр Джулиан. Сквозь ветви молодой поросли я различила краешек красной черепицы – наверное, на крыше эллинга Годфри.

Кругом не было ни души. Решив закончить купание тут, в глубоком месте, а потом вернуться на пляж по тропе, я начала осторожно спускаться сквозь набросанные скалы и плавник к воде.

Время от времени путь мне преграждали мелкие лужицы, и я осторожно переходила их вброд, с опаской думая о морских ежах, которые (как я читала) водятся в этих водах и могут втыкать в ноги ядовитые иглы. «То, как ежи, колючими клубками мне на дороге норовят попасться, чтоб я босые ноги занозил». Бедный Калибан. Интересно, прав ли сэр Джулиан? Вчера я, приняв правила предложенной им завораживающей игры, допоздна перечитывала «Бурю» и даже сама придумала несколько новых идей, насчет которых очень надеялась его порасспросить, когда снова окажусь в Кастелло… Если снова окажусь в Кастелло… Но ведь надо же хотя бы вернуть Шекспира… Вот бы выяснить у Миранды или Адони, когда Макса Гейла не будет дома…

Наконец я вышла на край той самой расщелины, миниатюрного заливчика, вдающегося глубоко в скалы. Что ж, для купания место ничуть не хуже других. Я остановилась на краю, вглядываясь вниз и стараясь разглядеть, какое тут дно.

В светло-нефритовой воде среди оливковых и алых водорослей сновали крохотные рачки и стайки охотящихся на них маленьких рыбок. Темно-синие тени колыхались, как живые, от медленных движений крабов, которые копошились среди выстилающих дно бурых водорослей. Сами водоросли тоже беспрестанно колыхались, слабо и неутомимо, как тряпье в полосе прилива. Среди них виднелась белая и голая кость каракатицы. «Кораллом стали кости в нем, два перла там, где взор сиял…»

Тело лежало, наполовину спрятанное в самом большом пятне тени. Сначала бившее мне в глаза солнце скрывало его – груду одежд и плоти, ничем не напоминающую человека, просто комок неряшливых лохмотьев, перекатываемый волнами с места на место и наконец прибитый сюда, под нависающий выступ скалы у берега.

Даже теперь я не была еще точно уверена – солнце слишком слепило глаза. От потрясения мне стало дурно, я не знала, что делать, но, безусловно, необходимо было точно удостовериться. Я опустилась на колени и, прикрыв глаза от солнца, внимательно вгляделась вниз.

Тряпки шевелились в слабом колыхании воды, точно водоросли. Может, это и впрямь только водоросли?.. Но тут я увидела голову и лицо – смазанное расплывчатое пятно под темными волосами. Какие-то морские твари уже облепили его, маленькая рыбка деловито сновала вокруг в зеленой воде.

«Спиро, – подумала я. – Спиро…» И его матери придется увидеть это. Может, лучше вообще ничего ей не говорить? Пусть прилив снова унесет тело прочь, в море; пусть проворные морские создания очистят его, сделают белым, как та кость каракатицы…

Но потом в дело все же вступил здравый смысл, подействовавший на мой смятенный разум, точно ушат холодной воды. Непременно надо сказать Марии – гораздо более жестоко было бы ничего ей не говорить. И потом, ведь в этом море нет прилива. Если не будет нового шторма, тело, скорее всего, так и останется здесь, где его сможет найти кто угодно.

По морю вдруг пробежала легкая зыбь, вода качнулась, чуть заметно шевельнув голову утопленника. И тут я узнала его. Не то чтобы я опознала именно лицо – это было бы совершенно невозможно, но почему-то мою память вдруг оживило все, вместе взятое: форма головы и лица и лучше различимый теперь цвет мокрых лохмотьев – темных брюк, свитера и более светлой куртки.

Так, значит, это был вовсе не Спиро – если только не Спиро, живой и здоровый, шел вчера вечером по лесу, направляясь к Кастелло.

У меня не оставалось никаких сомнений, ни малейших. Именно этого человека я видела вчера вечером на полянке. Я вдруг обнаружила, что сижу на корточках, скосившись набок и опираясь рукой о раскаленную поверхность камня. Одно дело – найти мертвеца, но опознать его и знать, где он был совсем незадолго до смерти…

Я зажмурилась так же крепко, как впивалась пальцами в горячий камень, но солнечный свет бил и сквозь закрытые веки, застилая глаза красной дымкой. Я прикусила губу и постаралась дышать медленно и размеренно, чтобы не стало совсем плохо. Филлида: мысль о ней подействовала на меня не хуже нюхательной соли. Филлида не должна этого видеть, не должна даже заподозрить, какой ужас лежит совсем недалеко от нее. Нужно побыстрее успокоиться, вернуться к сестре и под каким-нибудь предлогом уговорить ее уйти с пляжа. А потом потихоньку добраться до телефона и связаться с полицией.

Я снова открыла глаза в глупой надежде, что ошиблась и в воде нет никакого утопленника. Но разумеется, он по-прежнему лежал в своем сгустке чернильно-черных теней, нелепый и слабо колыхающийся. Не ошиблась я и в другом: именно этот человек шел вчера к Кастелло. Поднявшись на ноги, я целую минуту простояла, крепко вцепившись в обломок скалы и стараясь успокоиться, а потом, не оглядываясь, начала пробираться по камням к гуще кустов, обрамлявших тропинку вдоль утеса. Уже у самой кромки зарослей, когда я гадала, как пробиться сквозь них на тропу, какой-то слабый звук заставил меня остановиться и поглядеть налево, в сторону эллинга. Это кто-то несколько раз хлопнул дверью. Должно быть, случилась какая-то неполадка с замком, потому что теперь до меня явственно донесся нетерпеливый возглас и очередной удар. На сей раз дверь, видно, заперлась, и мгновением позже послышались шаги. На тропинку бодрой походкой вышел Годфри Мэннинг.

Я не знала, направляется ли он сюда, или же тропинка, не доходя до этого места, разветвляется и ведет под деревьями к вилле Рота. Я уже открыла рот, чтобы позвать его, надеясь не разбудить при этом Филлиду, как вдруг Годфри сам посмотрел в мою сторону и увидел меня среди камней. Он приветственно поднял руку, но я поспешно прижала палец к губам, предупреждая готовый сорваться с его губ возглас, и настойчиво поманила к себе.

Неудивительно, что на лице Годфри появилось испуганное выражение. Впрочем, когда он подошел ближе и остановился на тропинке надо мной, оно быстро сменилось тревогой и сочувствием.

– Люси? Что-то случилось? Вам плохо? Солнечный удар? – Голос его вдруг изменился. – Или опять тот чертов помешанный с винтовкой?

Я покачала головой. Ужасно глупо, но если до сих пор мне огромным усилием и удавалось держать себя в руках, то теперь я вдруг поняла, что не могу вымолвить ни слова, и просто указала на море.

Он взглянул сверху на расщелину, однако с такого расстояния, естественно, ничего не увидел и, проворно пройдя ко мне сквозь заросли, одной рукой осторожно обнял меня за талию.

– Присядьте… Сюда. Ну как, лучше? Пока больше не пытайтесь ничего говорить. Вас что-то напугало, верно? Вот тут, у берега? Ладно, посидите минутку спокойно, а я пойду взгляну. Только не двигайтесь. Просто сидите и ни о чем не волнуйтесь.

Я сидела, намертво стиснув руки между коленями, не отрывая глаз от земли и слушая, как шаги Годфри, быстрые и уверенные, удаляются по камням к воде. Затем настала тишина. Пауза затянулась. Внизу бормотало море, над головой пронзительно щебетали гнездящиеся на утесе стрижи.

Я подняла взгляд. Годфри стоял на том же самом месте, где недавно стояла я, уставившись на воду. Со своего камня я видела его в профиль – он был потрясен. Только теперь до меня дошло, что и он тоже в первый миг наверняка решил, что там лежит Спиро. Если бы я только способна была разумно мыслить и говорить, мне следовало предусмотреть это и избавить Годфри от подобного испытания.

Я прочистила горло.

– Это не… не Спиро?

– Нет.

– А вы не знаете, кто это?

Мне показалось, что Мэннинг на миг заколебался, но потом он кивнул.

– Его зовут Янни Зоулас.

– Ах! Вы знали его лично? – Почему-то меня это потрясло, хотя было лишь логично предположить, что утонувший – из местных рыбаков. – Значит, он откуда-то неподалеку?

– Да, из деревни.

– А что… что, по-вашему, произошло?

– Бог весть. Одно очевидно: какой-то несчастный случай на море. Янни был рыбаком и обычно выходил в море один… Да вы, должно быть, видели его лодку, она вечно сновала туда-сюда вдоль берега – довольно симпатичное голубое суденышко с коричневым парусом. Но во вчерашнюю непогоду… Вот уж не думал…

Голос его умолк. Нахмурившись, Годфри некоторое время глядел вниз, на воду, а потом повернулся и запрыгал по камням обратно к тому месту, где сидела я.

– Двое за одну неделю?

Это само собой сорвалось у меня с губ, причем таким тоном, как будто Годфри мог что-то ответить. Я вовсе не собиралась говорить ничего подобного и была готова прикусить себе язык с досады, что не сдержалась.

– Двое за одну неделю? – Мэннинг повторил вопрос таким безжизненным тоном, что было ясно: он не уразумел, о чем это я. – А-а-а, да, понимаю.

– Простите. Ужасно глупо с моей стороны. Я просто подумала вслух. Не стоило вам напоминать. Всего лишь ужасное совпадение.

– При обычных обстоятельствах, – отозвался Годфри, – я бы сказал, что не верю в совпадения. Собственно говоря, не будь я свидетелем того, что случилось со Спиро, я бы наверняка начал гадать, что же здесь такое происходит. – Он помолчал, вновь устремив взгляд на расщелину. – В общем, всего-то и произошло, что в одну неделю утонули два молодых человека из одной деревни, но в обществе, которое живет главным образом за счет моря, этому вряд ли стоит так уж удивляться. Вот только…

– Только что?

Мэннинг встревоженно поглядел на меня:

– Вряд ли можно было ожидать подобную эпидемию в такую чудесную летнюю погоду.

– Годфри, в чем дело? У вас такой вид, как будто вы думаете…

Я тоже резко умолкла, прикусив губу. Мэннинг мрачно глядел на меня и молчал.

– Вы пытаетесь сказать мне, что это не был несчастный случай? – хрипло докончила я.

– Боже праведный, ну конечно нет! Просто, что это создает определенные проблемы. Но вам не о чем тревожиться. В любом случае, быть может, все еще обойдется.

«Вам не о чем тревожиться». Одному Небу известно, что бы он сказал, если бы хоть отчасти догадывался, какие проблемы это передо мной ставит. Я сама точно не знала, отчего умолчала о вчерашнем вечере. Теперь мне кажется, что это второе происшествие было окутано каким-то ореолом жестокости и опасности – ореолом, ощутимым скорее на интуитивном, нежели сознательном уровне. Поэтому-то, должно быть, я вовсе не так удивилась, как можно было ожидать, и поэтому-то, наверное, какой-то инстинкт, говорящий об опасности, заставил меня придержать язык. Как будто тот первый бесшумный выстрел из винтовки подал сигнал тревоги и лишь молчанием я могла оградить себя от всего этого, остаться внутри своего маленького мыльного пузыря тишины и покоя, уберечь свой зачарованный остров от вторжения пришельцев из жестокого мира, откуда я бежала в поисках убежища.

Поэтому я только и сказала:

– А у него были родственники?

– Жена. Они живут с его родителями. Вы, наверное, видели их дом, такой розовый, на перекрестке.

– Да. Прелестный домик. Помню, мне еще подумалось, что там, должно быть, живут зажиточные люди.

– Да, так оно и было. Без него им туго придется.

Я посмотрела на Мэннинга, пораженная не столько словами, банальными сами по себе, сколько совершенно непонятной сухостью тона.

– Нет, вы явно на что-то намекаете. Вам что-то об этом известно, правда? Почему вы не скажете мне?

Годфри заколебался, что-то прикидывая, потом внезапно улыбнулся:

– И вправду, отчего бы и не сказать? Это и меня-то вряд ли касается, а уж вас и точно никоим образом. Просто когда это дело начнет расследовать полиция, может получиться довольно неловко.

– Как это?

Он приподнял плечи:

– Ни один простой и честный рыбак не живет так, как Янни и его семья. Ходили слухи, будто он контрабандист, совершает регулярные вылазки в Албанию и имеет с этого неплохой доход.

– Понятно, но ведь… Мне казалось, что тут в такие игры играет куча народу. Корфу ведь так удачно расположен, буквально дверь в дверь с «железным занавесом». Полагаю, там должны хорошо идти любые «предметы роскоши». Но откуда простому рыбаку вроде Янни Зоуласа добывать такой товар?