Глава 5
Кошки-мышки
Храбрость – умение действовать перед лицом страха

Карта острова? Есть.

Ключ в зажигании? Вот он.

Включить заднюю передачу? Сделано!

Я крепко взялся за руль, вдохнул поглубже и медленно выехал со стоянки под домом Хани. Посмотрел наверх и понял, почему бабушка называет свой дом «Птичьим Гнездом». Отсюда видно большое круглое окно в моей комнате.

Остров был совсем не похож на военную базу. На базе – обнесенные изгородью дворики и ни одного высокого дерева. А здесь – настоящие джунгли из высоких сосен, карликовых пальм и древних дубов.

Подъезд к дому Хани был усыпан сломанными ветками, кучками сосновых иголок, шишками, листьями, сброшенными ветром. Выехать не получится.

– Ну и каникулы, – пробурчал я и пошел искать грабли. Добрых полчаса я расчищал подъездную дорожку, больше похожую на минное поле, от всего этого мусора. Зато, когда закончил, без всякого труда выбрался на основную дорогу. Я много раз останавливался и трогался снова, привыкая к педалям газа и тормоза.

Оказаться в одиночестве на узкой размытой проселочной дороге было и интересно, и страшно. С обеих сторон стеною стоял густой лес, темный и загадочный. Если со мной здесь что-то случится, кто-то хоть забеспокоится? Тут вдруг между деревьями что-то мелькнуло. Я остановился. Совсем рядом с дорогой стояла олениха, а рядом с ней олененок, весь в белых пятнах, – сквозь ветки его почти не было видно. Олениха поймала мой взгляд. Я затаил дыхание. Она стояла так близко, что я видел, как движутся мускулы у нее на шее. А потом она одним прыжком скрылась в лесу – олененок скакнул следом на своих тоненьких ножках. Мелькнули, удаляясь, два белых хвостика.

Я сделал себе мысленную заметку: «Записать это в тетради».

Нужно двигаться дальше. Я нажал на педаль газа, но электромобильчик почти не разгонялся. Более того, ехал все медленнее, хотя я вдавил педаль в самый пол. Потом и вовсе остановился.

Сердце заколотилось. И что теперь? Хани мне не рассказывала, что делать, если электромобиль сломается. Может, дотолкать его до дома? Я покачал головой. Сил не хватит. А поблизости – никого, да и никакого жилья не видно. Я вздохнул. Придется идти пешком.

Теперь остров казался мне даже больше и опаснее прежнего. Над головой возвышались деревья, и я сам казался себе таким маленьким… и таким одиноким. Теперь уже не нужно было себе воображать, что я участвую в экспедиции в джунгли. Я участвовал в ней на самом деле! Чувства обострились. Глазами я постоянно обшаривал лес, ловил ушами каждый скрип, всплеск, треск.

Лес так и кишел звуками. На земле, усыпанной сосновыми ветками, квакали свои гортанные песни невидимые лягушки. На верхних ветках перекликались птицы. Я узнал резкий посвист красного кардинала и протяжную песню пересмешника.

За поворотом я увидел деревянные качели, стоявшие у какого-то прудика. Мне стало интересно, и я пошел по длинной траве посмотреть. В ушах жужжали мошки, постоянно кусались комары. Я их отгонял, но они не отставали.

На заметку: не забыть спрей от комаров.

Деревья расступились, и я увидел тот самый прудик. Вода в нем была цвета чая. На ее поверхности плясали солнечные блики, между ними отражались пушистые белые облака. Над прудом нависал толстый сук старого кривого дерева. Тонкие веточки, похожие на длинные пальцы, скрывались в темной воде. А на дереве расселось штук десять белых птиц – я в жизни не видел таких огромных.

Некоторые ростом были с трехлетнего ребенка! И выглядели очень странно. Головы без перьев, только толстая морщинистая кожа, прямо как у каких-то доисторических животных. Руки так и чесались их нарисовать – как вот папа рисовал в своем журнале. И тут, прямо у меня на глазах, подлетело еще несколько. Длинные белые крылья были широко расправлены, как крылья самолета. Я сразу подумал про маму, как она водит огромные транспортные самолеты – легко, спокойно, они у нее как эти птицы.

Глаза щипало от пота, гудели комары. Я вернулся на дорогу, крутя руками, как пропеллером, – отмахиваясь от насекомых. Заметил на земле длинное белое перо, удивился, подобрал. На самом кончике была черная кайма. Я унес перо с собой, чтобы потом нарисовать.

Далеко я не ушел – в лесу, прямо у меня за спиной, раздался треск ломающихся сучьев; я замер. Затаил дыхание, вслушался, приготовился пуститься наутек. Звуки очень громкие – там наверняка какое-то крупное животное. Я выждал, но больше ничего не услышал, так что пошел дальше. Побыстрее. Насторожившись.

Опять те же звуки! По коже побежали мурашки. За мной что-то гонится!

Я стал вспоминать. Что там Хани говорила про животных на острове? Среди них есть и опасные: аллигаторы, лисы, медведи. Я представил себе, как за спиной у меня лязгают зубы. А если на меня нападут? Как защищаться? Я один и совершенно беспомощен – прямо мышка, за которой гонится кошка.

Сердце забилось быстрее, я стал искать крепкую палку, чтобы ею защищаться. Не нашел. Поднял большую сосновую шишку. Если придется спасаться бегством, брошу ее для отвлечения.

Пошел дальше, ускорив шаг. Снова треск сучьев и шорох листьев. «А если это Большой Ал?» – подумал я. Хани мне сказала, что аллигаторы быстро бегают. Что, если он на меня нападет, сожрет заживо… и никто даже ничего не узнает!

Я вспомнил, как однажды перепугался в лесу, когда мы ходили в поход с папой. Мы спали в палатке, и меня разбудили громкие вопли и крики. Папа сказал: «Если тебе страшно, помни, что храбрость – это не отсутствие страха. Храбрость – умение действовать перед лицом страха».

И мы вместе выглянули из палатки. Вокруг костра ходил, принюхиваясь, толстый енот. «Вот ведь свирепая зверюга», – сказал папа. Мы тогда долго над этим смеялись.

Я знал, что нужно делать. Адреналин так и струился по телу. Я остановился, развернулся, широко раскинул руки.

– Р‑р-р-р-у-у-у-у! – зарычал я во весь голос, изображая дикое животное. – Иди отсюда!

И я бросил шишку туда, откуда исходил звук.

Из леса выкрикнули:

– Ай! Прекрати!

Я опешил окончательно.

Всего лишь мальчишка. На ногах – уже знакомые модные синие «Найки». Тот, с парома. Он шагнул из-за деревьев на дорожку, потирая плечо.

– Эй, не надо шишками кидаться. Больно, – пожаловался он. А потом добавил со смехом: – Здорово ты целишься.

– Ты меня преследовал? – спросил я в упор.

Он опустил глаза, передернул плечами.

– И очень зря. Я решил, что ты Большой Ал или кто-то в таком духе.

Он вскинул на меня глаза.

– А кто такой Большой Ал?

– Аллигатор. Самый крупный на острове.

Брови у него поползли вверх.

– А ты знаешь, что в мире существует всего два вида аллигаторов и американский аллигатор – один из них?

– Нет. Как-то не до того было, пока я соображал, съедят меня или нет.

– Угу, – ответил мальчишка со смехом, подошел поближе. Враждебность куда-то пропала. – Молодые аллигаторы в основном питаются насекомыми и мелкой рыбой. Взрослые – рыбой, змеями, черепахами, птицами и мелкими млекопитающими.

– Так мы и есть мелкие млекопитающие…

Он пожал плечами, ухмыльнулся.

– Да, наверное, он мог бы тебя съесть.

Я не выдержал и тоже рассмеялся.

– А ты много знаешь про аллигаторов. Они что, твои любимые животные?

– Нет, я просто люблю прикольные факты.

– Вот тебе факт: идти за мною тайком было совсем не прикольно.

Он пнул носком ноги камушек, потом посмотрел на меня.

– Знаю. Прости, пожалуйста.

– А зачем ты это делал?

– Сам не пойму. Сперва шел по звериному следу. Кажется, лисы. А может, койота. Ну а потом смотрю – ты идешь, мне стало любопытно, я решил, что вместо животного послежу за тобой. Ты чего бросил электромобиль?

Настал мой черед пожимать плечами.

– Он сломался. Почему – не знаю.

– Ты его зарядил, прежде чем ехать?

– В смысле – зарядил?

– Ну, электромобиль нужно заряжать перед каждой поездкой.

Этого Хани мне не сказала.

– То есть, видимо, аккумулятор разрядился, – догадался я. – Придется идти пешком и звать на помощь.

– Пошли вместе?

Похоже, ему на этом острове было так же одиноко, как и мне.

– Конечно. Я Джейк Поттер. – Я протянул ему руку. – Джейк.

Он в ответ протянул свою.

– А я Мейсон Аллен Симмонс. Можешь звать меня Мейсоном.

Мы вместе зашагали по проселку, перепрыгивая через лужи, бросая ветки и шишки в лес. Вдвоем было совсем не так страшно.

– А ты здесь живешь? – спросил я.

– На Дьюисе? Еще не хватало. Я из Атланты.

– А я из Нью-Джерси. Приехал на лето к бабушке.

– На все лето? Прикольно. Я тут тоже на все лето.

Мы оба улыбнулись. Похоже, каникулы будут не такие уж ужасные.

– А как ты тут оказался? – спросил я.

– У мамы скоро ребенок родится, и доктор сказал, что ей нужно отдохнуть. Вот мы сюда и приехали. Мама выросла неподалеку. Этот дом родители купили как дачу. Папа то приезжает, то уезжает обратно в Атланту – у него работа. Он юрист. Сказал мне, что я должен побольше помогать по хозяйству.

Я фыркнул.

– Да, мне то же самое сказали.

– А твой папа тоже не здесь?

Улыбка моя погасла, я кивнул.

– Не здесь. Он военный, капитан. Служил в Афганистане, их конвой подорвался на самодельном взрывном устройстве.

– Это что-то вроде мины, да? – уточнил Мейсон.

Я кивнул.

– Ничего себе. Ужас какой.

– Да. Папа ранен. Только я пока не знаю, насколько сильно.

Некоторое время мы шли молча, потому что оба не знали что сказать.

Наконец Мейсон спросил:

– А ты в видеоигры играть любишь?

– Понятное дело!

– Тогда приходи в гости. Посидим, поиграем.

Я остановился и уставился на Мейсона.

– Чего? – не понял он.

– У вас есть вайфай?

Он передернул плечами.

– А что, у кого-то его нет?

– Да вот, – сказал я.

– Шутишь! – Он явно мне не верил. – Я б свихнулся.

– Во-во. Хани… моя бабушка… типа считает, что он ни к чему. Отказывается его к себе проводить. У нее даже спутникового телевидения нет.

– Ничего себе, – покачал головой Мейсон. – Прямо какое-то назад в прошлое.

Дальше дорога разветвлялась. На деревянной табличке значилось: «ПЕЛИКАНЬЯ УЛИЦА».

– Направо или налево? – спросил я.

Мейсон пожал плечами.

– Понятия не имею. Первый раз тут. Из-за дождя…

– У тебя монетка есть?

Мейсон вытащил из кармана двадцать пять центов.

– Орел – пойдем направо. Решка – налево.

Мейсон подбросил монетку, поймал, приложил к локтю.

– Направо!

Глава 6
Новые друзья
Мы будто бы на своем собственном острове

Мы с Мейсоном двинулись вправо, и тут сзади донеслось гудение электромобиля. Обернувшись, мы увидели, что нас нагоняет серебристая тележка для гольфа. Я тут же подумал: «Спасены!» Водитель притормозил, остановился рядом с нами – им оказалась девчонка с длинной светлой косой. Лоуви.

– Привет, Джейк! Заблудились, что ли?

Я почувствовал, что краснею.

– Нет, идем в Природоохранный центр.

– Это твоя тележка там, на дороге?

– Да. Аккумулятор разрядился.

– Ну туда пешком полдня топать. И кстати, не в этом направлении. Залезайте, подвезу.

Я запрыгнул на заднее сиденье. Мейсон – на переднее, рядом с Лоуви.

– Я Мейсон.

Она улыбнулась.

– Привет, а я Лоуви. Ты тут тоже недавно?

– Ага.

– Ладно, я вам покажу, что тут где. – Она хихикнула. – А то опять заблудитесь.

Лоуви развернулась, и мы поехали влево. Она, как и Мейсон, оказалась этакой всезнайкой, но на сей раз я даже обрадовался. Лоуви вела себя как настоящий гид. Указывала, какие тропинки ведут к пляжу, провезла нас мимо общественного бассейна. Я старался держаться покрепче, потому что Лоуви останавливалась без предупреждения, выскакивала и что-то фотографировала на мобильный телефон.

– Отличный телефон, – сказал я. Мне так не хватало моего собственного!

– Спасибо. Мама хочет знать, что я и как, пока она на работе. А мне нравится фотографировать насекомых, птиц и… Ого, смотри! – взвизгнула Лоуви, указывая на ствол сухого дерева без кроны.

– Где?

– Впереди. В дупле.

Я сощурился и увидел маленькую сову, которая выглядывала из темной дыры. Круглые желтые глаза внимательно за нами наблюдали.

– Ух ты, совенок! – сказал Мейсон.

– Не-а. Никакой не совенок. Это малая ушастая сова. Они и взрослые совсем маленькие. И кстати, ты на размеры не смотри. Они проворные и очень свирепые.

– Я про них читал, – сказал Мейсон, спрыгивая с тележки, чтобы взглянуть поближе. – Они любят гнездиться в дуплах, где раньше жили дятлы.

– Правильно. – Лоуви указала на тележку. – Видишь бинокль на сиденье? Хватай, лучше разглядишь.

Мейсон взял бинокль, подошел поближе.

– Ты тут недавно? – спросила Лоуви.

– На лето. Мы из Атланты.

– А у вас там много ушастых сов? – поинтересовалась она, слегка поддразнивая.

Мейсон фыркнул.

– Я бойскаут, мы ходим в походы и изучаем диких животных. А в городе ничего такого нет, – объявил он, глядя в бинокль. – А ты знаешь, что у сов перья растут даже на лапах и на пальцах лап?

Я закатил глаза. Этот Мейсон – прямо ходячий гугл.

– Да, верно, – подтвердила Лоуви, смерив Мейсона оценивающим взглядом. – А еще перья на крыльях у них не такие, как у других птиц. Поэтому они летают очень-очень тихо, это помогает им ловить добычу.

Я смотрел, как они улыбаются друг другу, – и очень пожалел, что сам не знаю ничего такого же интересного.

– Поехали, ладно? – попросил я. – А то моя тележка так и стоит посреди дороги.

– Ладно, по местам, – скомандовала Лоуви, вновь усаживаясь за руль. – Но сперва я должна показать вам еще одно место. Совершенно потрясающее!

– Прикольно! – снова сказал Мейсон. Похоже, это было его любимое слово.

Лоуви отвезла нас на берег океана – как выяснилось, это место она любит больше всех на острове. Свернув с главной дороги, мы некоторое время тряслись по широкому деревянному настилу, положенному между высокими деревьями, потом миновали заболоченный участок и два больших дома, скрытых за ветками. Остановились так резко, что я едва не вывалился.

– Дальше на тележке никак, – объявила Лоуви.

– Как ей вообще разрешают водить электромобиль? – пробормотал я, вылезая, Мейсону на ухо.

Он пожал плечами.

– Вообще не понимаю. У нее одна-единственная скорость: быстро.

Лоуви указала на узкую дорожку:

– Дальше пешком.

– А еще она любит командовать, – прошептал я.

Пересмеиваясь, мы пошли вслед за Лоуви по засыпанной мягким песком тропке к берегу. Под ногами сновали черные муравьишки.

– Не бойся, – сказала Лоуви, услышав, как я хмыкаю и высоко задираю ноги. – Черные муравьи, в отличие от красных, не кусаются. Красных мы называет пожарниками, и укусы их потом чешутся будь здоров. Смотрите, а вон индейская кисть, – добавила Лоуви, указывая на красно-желтые дикие цветы, росшие повсюду на песчаных дюнах. Она остановилась, чтобы сфотографировать их на телефон. Мейсон вытащил свой и тоже сделал фото.

Я прямо ощущал пустоту в руках. Нет у меня телефона. И тут я вспомнил про тетрадку, которую оставил в тележке. На заметку: тетрадь носить с собой повсюду.

Я сначала услышал океан, а уж потом увидел.

Мы вышли на вершину дюны, и с последним шагом все вокруг изменилось. Впереди вдруг распахнулась синева неба и океана – они тянулись насколько хватало глаз. Я стоял неподвижно, вдыхая ветерок, в котором буквально на вкус ощущалась океанская соль. Пляж был длинный, на нем, кроме нас, – никого. Волны с белыми гребнями разбивались о берег.

– Ух ты! – только и сумел произнести я.

– Совершенно согласен, – откликнулся Мейсон.

– Давайте за мной! – выкрикнула Лоуви и помчалась по мягкому песку.

Мы с Мейсоном переглянулись, а потом бросились вдогонку. От подошв в сухом песке оставались глубокие полумесяцы. Лоуви остановилась рядом с ярко-оранжевым ромбом, приколоченным к деревянному столбу. На знаке было написано: «Гнездо головастой черепахи». Тут же стояло два деревянных колышка, и небольшой треугольный участок был огорожен оранжевой лентой.

– Что это такое? – спросил я, отдуваясь.

– Гнездо черепахи, – ответила Лоуви. – Моей черепахи, – добавила она с очень довольным видом. – Это я его нашла в первый день школьных каникул. Вот, смотрите. – Она указала на главный столбик. – Они даже написали на столбике мое имя. И дату, когда мы с «Черепашьим отрядом» обнаружили это гнездо.

Я наклонился и прочитал: «ЛОУВИ ЛЕГАР, 15.06».

– Ого! Так это тот день, когда я сюда приехал!

– И я, – добавил Мейсон.

– А что там внутри? – спросил я.

– Черепашьи яйца, разумеется! – с усмешкой ответила Лоуви.

Я почувствовал, что краснею.

– В смысле, я не знал, там яйца или маленькие черепашки. – Я пожал плечами. – В Нью-Джерси-то черепахи не водятся.

– В Атланте тоже, – добавил Мейсон. – Но я знаю, что черепахи – это рептилии.

– Правильно. Они, как и аллигаторы, откладывают много яиц, – сказала Лоуви.

Я видел, что ей интересно об этом говорить.

– Эта мама-черепаха выбрала очень хорошее место для кладки, – продолжала Лоуви голосом школьной учительницы. – «Черепашьему отряду» даже не пришлось ее перемещать, поэтому мы и не знаем, сколько их там. – Она тоже пожала плечами.

– А ты как думаешь – сколько? – спросил я, прикидывая: наверное, два или три.

– Ну, шестьдесят, сто… может, и больше.

– Ух ты, как много! – поразился я.

– Перемещать? Зачем тебе это? – спросил Мейсон. Ему, в отличие от меня, очень хотелось узнать что-то новое про черепах.

– Ну мне в любом случае нельзя, – заметила Лоуви. – Трогать кладку запрещено законом. На это нужно разрешение. Взрослые из «Черепашьего отряда» решают, удачно расположено гнездо или нет. Если до него могут доплеснуть волны, или рядом прогулочная дорожка, или еще что в этом роде, они перемещают яйца выше на дюны. Моя тетя Сисси тоже в «Черепашьем отряде». Кстати, как и твоя бабушка, мисс Хелен, – обратилась она ко мне.

Я этого не знал. Зато теперь понял, откуда у бабушки на электромобиле флажок «Черепаший отряд».

– Вот только в этом году она в патрулировании не участвовала. Да и в прошлом тоже. Решила уйти из отряда?

– Не знаю, – ответил я. – Но два года назад умер дедушка Эд. И бабушка очень грустила.

Я не стал рассказывать про дедушкину аварию. Не смог себя заставить.

– А как ты нашла черепашье гнездо? – спросил Мейсон.

– Члены отряда каждое утро обходят пляж, ищут черепашьи следы.

– Я люблю ходить по следу. А как выглядит черепаший след? – заинтересовался Мейсон.

Лоуви хмыкнула.

– Как след от шины.

Мейсон приподнял брови.

– Такой большой?

– Ну, взрослая самка черепахи весит больше ста килограммов, – объяснила Лоуви.

Мы с Мейсоном дружно вытаращили глаза.

– Прикольно! – сказал Мейсон. – Вот бы на такую посмотреть!

– Увидеть, как черепаха откладывает яйца, почти невозможно. Они с большой опаской выползают на берег – и она ни за что не выйдет, если рядом человек или другое животное. И яйца они кладут только поздно ночью, в темноте. – Лоуви улыбнулась. – Но можем попробовать. Вдруг повезет?

– А когда детеныши вылупляются? – спросил Мейсон.

– Когда положено, – ответила Лоуви.

Мейсон закатил глаза, мол, а то я сам не знаю.

Лоуви улыбнулась.

– Обычно примерно через два месяца.