8. Диалог

Амели.

Прошло ещё три недели.

Из этого следует, что я присутствовала на трех мучительно долгих ужинах в компании дяди и Боа. Они профессионально делали вид, что меня нет в столовой, и в открытую обсуждали планы на будущее. Что они сделают сразу же после свадьбы, как нападут на Бенджамина Аллена. Как покарают Аномальных и многое другое. Порой их рассуждения кажутся нелогичными и глупыми.

Старалась особо не вслушиваться в их диалог. Мне стало казаться, что в этот мир, где присутствуют званые ужины, красивая одежда, вкусная еда, я больше не вхожа. Я, словно сторонний наблюдатель, а не полноценный член этого общества. И, сидя там за столом, в какой-то момент поймала себя на мысли, что хочу быстрее вернуться в камеру. Мне стало там намного уютнее, чем здесь.

Также за это время было проведено ещё три боя в клетке. Я по-прежнему сидела на своём месте, Боа, к счастью, со мной больше не было. И каждый раз, идя на эти бои, молилась о том, чтобы Мор остался жив и максимально невредим. Перестала спорить сама с собой и думать о том, кто хороший, а кто плохой. Как бы это глупо не звучало, я считаю, что Мор в данной ситуации – это белая сторона, а вот мой вид – темная.

Он выиграл все три раза, но, несмотря на это, в конце его всегда расстреливал Дюк, а я потом вынимала пули и также сидела рядом с ним на полу и ждала, когда раны начнут затягиваться. Как только это начинало происходить, я поднималась и уходила к себе.

За всё это время у нас с Мором был всего один диалог… и начала его я. Если честно, то мне просто захотелось понять их природу. Кто они, для чего здесь и каковы их планы относительно людей. Я не рассчитывала, что он расскажет мне что-то, но решила рискнуть.

Этот диалог произошёл перед боем ровно неделю назад. Я сидела на своей кровати, Мор на своей. Он так же, как и всегда просто гипнотизировал входную дверь. Я видела, как он сражается, и у меня в голове не укладывается, как его могли схватить. Набираю побольше воздуха в легкие, побольше храбрости в сердце и спрашиваю:

– Как тебя поймали? – после того, как слова были сказаны, я увидела поистине удивленный взгляд. Мор не стал делать акцент на том, что я сама с ним заговорила, а просто ответил.

– Я шел мимо Скалы, и меня схватил отряд из пяти человек.

Из пяти человек? Да он бы расправился с ними за две минуты и пошел дальше. Но тут меня осеняет:

– Ты сам хотел сюда попасть? – почему-то шепотом спрашиваю я.

Мор дарит мне мимолетную улыбку и отвечает:

– Что-то типа того.

– Зачем?

– Пусть этот вопрос останется вопросом.

– Хорошо.

Мы замолчали. Ну так получается же, что я ничего не узнала. Поднимаю взгляд на Мора и собираюсь задать очередной безобидный вопрос, но он опережает меня:

– За что ты здесь?

Мне почему-то так стыдно говорить причину своего пребывания в этой камере. Хотя какая разница, скажу я ему или нет? Ведь скоро наступит день икс, и меня увезут из Скалы, а Мор останется здесь навсегда. И мы больше никогда не увидимся, следовательно, не важно, что именно мы будем обсуждать. И я всё же сказала:

– Не захотела выходить замуж.

Секунду Мор молчал, но всё же выдал реакцию:

– Ого. Ну и нравы у вас.

– Да. А у вас?

– Что у нас?

– Какие нравы? – начинаю ерзать на месте. – Чем вы отличаетесь от людей?

Но Мор не ответил. Он молча смотрел на меня, и я уже было подумала, что спросила что-то запретное, и хотела попросить прощения за это, но он заговорил.

– Я не думаю, что мы сильно отличаемся. Просто мы живем немного дольше, нас сложнее убить. – широко улыбается и склоняет голову набок. – Ну и мы однозначно красивее многих ваших представителей и определённо умнее.

Это вызвало у меня тихий смешок.

– И скромнее. – добавила я.

– И это тоже. – согласился он и тут же стал серьезным. – Раньше у нас было много абсурдных "законов". Например, женщина всегда была лишь приложением к мужчине. Но это изменилось сразу после падения Новой Империи. Также были запрещены дети от смешанных браков. Но и это прошло.

– У людей в истории тоже немало глупых законов.

– Вот именно. – соглашается Мор. Его лицо становится серьезным. – Можно вопрос личного характера?

Нет, конечно. Моё сердце начинает набирать обороты. Что за личный вопрос? Зачем личный? Нет, нельзя! Но интересно, что это за вопрос такой. Но о личном нельзя!

– Да. – отвечает мой язык, не посоветовавшись с мозгом.

– Почему ты не захотела замуж? Он что старый урод?

А, такой вопрос. Ну это не личное, это достояние общественности, поэтому тут же отвечаю:

– Нет. Он молодой, но…

– Но что? – спрашивает Мор и слегка подается вперед.

Отвожу взгляд в сторону. Вот это уже личное, но я всё равно отвечаю тихим голосом:

– Я боюсь его.

– Ты боишься его настолько, что выбрала жизнь за решеткой?

– Нет, брак состоится. Так или иначе.

– А смысл тогда в чем?

– Дядя решил, что я должна увидеть всю прелесть этого брака, ведь мой жених поможет ему одолеть твой вид. А я должна понять, какое ты… чудовище.

Наступает тишина. Я слишком многое сказала. Не стоило вообще заводить этот разговор.

– И ты поняла это? – спустя минуту спрашивает Мор.

Я не успеваю ответить. В камеру вваливаются охранники и рассредотачиваются в моей части помещения. В этот раз даже не вздрогнула от их визита, смотрю только на Мора. Поднимаюсь с кровати и подхожу к решетке. Отпираю замки по очереди и на последнем отвечаю ему:

– Пока я не увидела чудовище.

И всё по новой.

Кандалы. Мешок. Коридор. Клетка.

Бой. Победа. Пули. Камера.

9. Прошлое

Тони.

Прошло уже больше месяца, как меня перевели в эту камеру и подселили ко мне соседку. В очередной раз она вынула пули из моего одеревеневшего тела и спустя время удалилась к себе. А я так и продолжаю лежать на полу и испытывать рвущую боль. Физически чувствую, как клетки моего тела сходят с ума от трансформации, но сегодня я исцелюсь быстрее, так как успел подпитаться в клетке аж двумя противниками.

Прикрываю глаза и снова вижу Сару. На этот раз ей пятнадцать лет, и она спорит со мной. Её глаза горят праведным гневом, маленькие кулачки сильно сжаты. От понимания того, что спор ей не осилить и не переубедить меня, она пару раз топнула ногой. Я прекрасно помню этот момент, она хотела пойти на свидание с долговязым Патриком, а я не отпустил.

Надо было отпустить. Не стоило держать её все время возле себя, но уже ничего не изменить.

Всё это в прошлом.

Моя дочь… в прошлом.

Открываю глаза и вспоминаю свою жизнь. Она была разной. Абсолютно разной. Я прожил сто сорок лет и за это время совершил немало плохого. Иногда были и хорошие поступки, но их не так много.

До появления Новой Империи я мыслил до ужаса однобоко. Единственной целью в жизни было порадовать отца, доказать ему, что я способен на большее, что я силен и умен. Но это было не так. Я был глуп, слаб и недалек. Но потом в моей жизни случилась одна из роковых встреч. При странных обстоятельствах я познакомился с человеческой девушкой. Она была милой и очень много говорила. Серена – так её звали. Но наше знакомство было слишком мимолетным. Чуть больше полугода мы были вместе. И мне стыдно признаться, но я не помню её лица, но я прекрасно помню свои ощущения рядом с ней. Раньше я думал, что это любовь, но сейчас предполагаю, что это не совсем так. Она дала мне гораздо больше, чем чувство влюбленности, она подарила мне понимание того, что меня можно любить и воспринимать таким, какой я есть. Она дала мне уверенность в том, что я не настолько плох и достоин счастья, несмотря на все ужасы, которые совершил. Серена была удивительной. Таких как она больше не существует. Не для меня. Но её отняли. И это было больно. Слишком больно, ведь в один день я лишился Серены и нашего нерожденного дитя. Её убил человек по имени Джон, он всех водил за нос и притворялся хорошим человеком, но он не являлся таковым. Он вонзил нож Серене в живот, и она умерла в лесу, лежала там, такая бледная… в луже своей крови. Эта картина преследовала меня слишком долго. Но у нас не было времени, и я отправился в город, где прятался Тобиас, мы должны были исправить ошибку. Наша задача была убить правителя Новой Империи. И мы сделали это, но цена была слишком высока, я потерял Серену и нашего будущего малыша, который не успел сделать ни единого вдоха.

После нашей победы по приезду в город нас ждал мой отец, сам Бенджамин Аллен, он приготовил пламенную речь, но я не стал слушать пустых слов и ушел. Спустя сутки я похоронил Серену в самом центре города и поставил ей памятник в виде высоченного металлического столба, который исписан снизу доверху её именем. Прошло уже больше девяноста восьми лет, а столб по-прежнему стоит, и к нему приходят и люди, и Моры из нашего города, чтобы поклониться женщине, которая пожертвовала собой, чтобы другая женщина смогла оборвать жизнь правителя Новой Империи.

Это была моя первая болезненная потеря в жизни.

Я никогда не думал, что терять кого-то настолько сложно и больно.

С каждой потерей безвозвратно уходит важная частица тебя.

Через два года, как не стало Серены, погиб её пёс Пончик. Я забрал его себе и бывало, сидя вечером дома, разговаривал с ним, но моего монолога ему явно было недостаточно, и я не знаю, как это возможно, но пёс каждый день ходил к столбу и просто ложился возле него. В один из дней он так и не вернулся… я знал, где его искать. Пришел к столбу и увидел Пончика, который свернулся в клубок и не двигался. Рейчел говорила, что он умер от скорби, он так и не отошел от смерти Серены.

Зная то, как Серена обожала своего пса, я похоронил его рядом со столбом. И в тот момент, когда я закапывал собаку, то понял, что у меня больше ничего нет.

Ничего не осталось.

И я больше не хотел никаких привязанностей.

Я понял, что не обязательно быть ублюдком, можно приносить какую-то пользу. Как Серена.

Снова вернулся в армию отца, я отсутствовал там чуть больше года. Меня отстранили по просьбе моего сводного брата Адама. Он видел, как я бросался в самую гущу сражений, и понимал, что я хотел умереть, но также Адам понимал, что мне нужно время.

И оно прошло.

Я вернулся в армию. Потому что не знал, что ещё мне делать.

Ходил в одном отряде с Адамом, под его руководством. Раньше бы меня это разозлило, но наши отношения изменились, я больше не испытывал к нему той ненависти, что сжирала меня раньше. Он всегда прикрывал меня, а я его. Мы всё делали настолько слажено, словно у нас одна голова на двоих.

Но и это прекратилось.

Это тоже ушло в прошлое.

В июне… через десять лет после падения Новой Империи Адама не стало. В этот же день не стало и его супруги Рейчел. Она никогда не покидала стен города, девушка решила, что война – это не про неё, и мирно работала внутри города. Но один раз. Всего один чертов раз она поехала вместе с Адамом за периметр.

В тот день на наш отряд напали, и Адам вернулся в город за подмогой и медиками, но так как все медики были заняты, он нашел всего троих свободных. Врачи и подкрепление выехали без промедлений, а машина Адама и Рейчел покинула город только через пятнадцать минут.

Одни говорят, что Адам сам попросил её поехать с ним и помочь, другие уверяют, что она сама так решила. Но стоило им отъехать от города на милю на запад, их машину расстреляли. В этот раз люди напали на город в два этапа. С двух сторон. Машина Адама и Рейчел была первой на их пути. Они всадили в черный внедорожник по меньшей мере две обоймы из автомата, а то и больше.

Они погибли на месте.

После такого не выживают.

Видимо у них на роду было написано уйти из этого мира в один и тот же день. Только они обманули судьбу и прожили дольше на десять лишних лет. И я могу с уверенностью сказать, что эти десять лет они были счастливы. Действительно счастливы, ведь нет ничего лучше, когда рядом с тобой идеальный человек.

Я не думал, что эта потеря станет для меня отдельным видом боли, но как только Адам умер, я растерялся. Я вообще не мог предположить, что он когда-то может умереть. А Рейчел… перед ней я буду в вечном долгу. Я совершил с ней то, что не прощают, но она простила и даже помогала мне выбраться из апатии после гибели Серены.

Тот налет нам удалось отбить, и потерь среди наших было немного. Спустя три часа, как Адам и Рейчел покинули город, я отправился на их поиски. Наткнулся на машину. Я не сразу подошел к ней, я знал, что не увижу там ничего хорошего. Но подойдя, обнаружил, что Адам до последнего прикрывал Рейчел своим телом.

Но это не помогло, они оба были убиты.

На следующий день их похоронили в одной могиле. Весь город скорбел. Они жили героями и погибли ими.

Мама до сих пор не понимает, что Адама больше нет. После падения Новой Империи её снова посадили на таблетки. Ей стало лучше, но видений больше не было. А ведь это могло спасти жизни Рейчел и Киллера (так она его называла).

Своими вопросами об Адаме мама только вгоняет отца в ещё большее уныние. Эта потеря подкосила его. Он обозлился на людей, которые напали на его город и отняли у него приемного сына. Он долго искал, кто именно напал на нас. И только спустя много лет выяснил, что это были люди из Скалы.

Как бы это ни было печально, но жизнь продолжалась.

Я возглавил отряд Адама, в который по большей части входили "побочные", там я и познакомился с Надин, она была одной из моих подчиненных. Храбрая, отважная, красивая брюнетка. Я не знаю, как именно, но произошло следующее. После очередной вылазки мы вернулись в город, и Надин просто пришла ко мне домой и осталась там на долгое время. Мы вместе сражались, ходили в патрули, занимались сексом. Она была страстной и ненасытной. В один из дней её практически не было дома, но я особо не придал этому значение. Но как только дверь открылась, я увидел по ее лицу, что что-то не так. Надин была зла. Она влетела на второй этаж, и там начался погром. Я не пошел за ней, решил, что она сама должна успокоиться. Так и произошло, через тридцать минут или около того она спустилась и тяжело дыша спросила у меня, не хочу ли я поинтересоваться, что так её взбесило, я ответил, что выслушаю её. И она сказала самую невероятную вещь на земле. Она была беременна. Я в смятении смотрел на неё и не мог поверить, что это правда.

Но это была правда. Надин не хотела детей, она считала, что мир слишком жесток, и она не хочет, чтобы её ребенок оказался в такой реальности. В реальности, где бесконечно идет Мертвая война.

Через месяц Надин стала моей женой.

А ещё через шесть месяцев на свет появилась Сара. В тот день я впервые увидел, как Надин плачет. Она корила себя за мысли, о которых теперь жалела. Она с такой нежностью смотрела на кроху в своих руках, что моё сердце щемило от разных эмоций. Но стоило мне взять в руки дочь, как непрошенная слеза упала на белоснежное детское одеяло. И в тот момент я понял, что вот мой путь. Всё, что было до, не имеет значение, я стану лучшим из отцов и наполню жизнь Сары любовью и счастьем. Я прекращу эту войну, и она сможет жить в приемлемой реальности.

Надин не смогла долго сидеть дома и уже через шесть месяцев пошла в патрули. Мы снова вместе ходили в бой. Всё вернулось на круги своя. Сара жила в резиденции отца, там у неё была куча нянек и сиделок. Но несмотря на это, каждый раз уходя, я чувствовал, что бросаю своего ребенка, ведь нет гарантии, что мы вернемся. Я не хотел, чтобы Сара стала в одночасье полной сиротой, и в один из вечеров отправил Надин в отставку. Могу сказать, что это ей не понравилось. Очень не понравилось. Эта темпераментная брюнетка разнесла весь первый этаж, но не посмела ослушаться меня. Я же был полностью уверен, что в городе ей практически ничего не угрожает, не то, что за стенами.

Через год Надин умерла. Не в бою, как всегда мечтала, я отнял у неё эту возможность. Меня не было в городе в тот день. Она пошла на рынок, но так и не вернулась. По дороге туда её ограбили, перерезали горло, а тело бросили в проулок.

Никто не говорит, что в городе полная идиллия. Не смотря на строгость законов, бродяги, бандиты, шарлатаны – они есть всегда и везде.

Я остался один с Сарой.

Ей было всего два года, когда её мамы не стало. Позже Сара часто говорила мне, что вообще не помнит женщины, которая подарила ей жизнь.

Шесть лет я не покидал стен города. Я был отличным отцом, ну по крайней мере мне так кажется. Но, к сожалению, я не мог вечно сидеть внутри стен. Моему отцу была нужна помощь, и он попросил меня об этом. Я снова вернулся в строй. По долгу отсутствовал, пробирался в города людей и выведывал информацию. Единственный город, в который мы так и не смогли пробраться – это Скала. Эта поистине неприступная крепость осталась для нас секретом, но отец не бросил попыток. Он до сих пор жаждет мести за смерть Адама. Смыслом его жизни стала идея покарать всю семью тех, кто погубил его приемного сына.