Пролог

– Давай зайдем внутрь! – я потянула его за руку к небольшой деревянной постройке.

– А если хозяева дома? Нас же могут поймать.

– Смотри, какой ливень! Они будут последними злюками, если нас выгонят, – продолжала я свои подстрекательства.

– Ты сумасшедшая, – улыбнулся любимый.

Постройка оказалась сараем, где хранили сено. Внутри было тепло и пахло сушеной травой с примесью горьковатой полыни, и чем-то еще, сладким.

– Чувствуешь, как пахнет медом? – он, словно прочитал, мои мысли, – Значит, в сборе есть клевер.

– Ты самый сексуальный ботаник, которого я знаю, – включила я режим обольстительницы.

– А ты самая непредсказуемая и прекрасная женщина, которую я встречал.

Даже в темноте я заметила, как блестят его глаза, полные желания и нетерпения. Он всегда смотрел на меня, словно ребенок, получивший подарок. Когда желаемое уже в руках, ты имеешь на него все права, но до конца не может поверить, что это твое.

Меня трогала его робость, страх сделать что-то против моей воли. Теперь я не боялась сама сделать первый шаг, и сейчас шагнула навстречу любимому и поцеловала его. Его внутреннее пламя сразу разгорелось, а сильные руки обхватили мою талию, и наши тела оказались вплотную друг к другу.

– А как же хозяева? – подразнила немного я.

– Теперь мне все равно, – последовал в ответ шепот, его дыхание стало прерывистым.

Мы снова поцеловались, на этот раз более чувственно, согреваясь после холодного дождя. Не распуская объятий, опустились на сеновал. Платье мое задралось, и голая кожа моментально почувствовала колкую сушеную траву. Но я не собиралась обращать внимание на такие незначительные вещи, потому что рядом находился мужчина, к которому меня безумно тянуло.

Любимый оголил мою грудь и нежно ее целовал, рисуя языком неизвестные мне узоры. Я закинула голову назад, растворившись в его ласках, а пальцами трогала его мягкие волосы. Борода немного щекотала мою кожу, от чего ощущения наполнялись дополнительными тактильными оттенками.

Желание начало заполнять не только мое тело, но и партнера. Он нетерпеливо стянул с меня платье и трусики, затем в сторону полетела и его одежда. Резким движением меня перевернули на бок, вплотную прижавшись сзади, что я чувствовала его возбуждение. Любимый покрывал мою шею поцелуями, а пальцами творил магию в моей интимной зоне.

Этот момент казался мне прекрасным. Этот маленький мир, сосредоточившийся в этом уютном сарае, был создан только для нас. Сейчас только мы были друг у друга, ничего другого: никакого прошлого, ран, и о будущем думать не хотелось. Только настоящее, только это мгновение.

Наши тела уже стали одним целым, ритмы совпали, и я наслаждалась от осознания нашей близости. По учащенному дыханию поняла, что любимый уже на пути к завершению. Он вышел из меня на секунду, чтобы поменять мое положение и оказаться сверху. Я обхватила ногами его крепкие бедра и прижала к себе. Мне не хотелось отдаляться от него ни на миг. Мы обоюдно увеличили темп, чтобы финишировать вместе. Я впилась ногтями в могучую спину, и уже через несколько секунд рассыпалась в оргазме. Тело сразу налилось негой, и хотелось парить над землей.

– Ника, – негромко позвал меня любимый.

– Что? – шепотом откликнулась я.

– Я люблю тебя, – карие глаза смотрели искренне и с небольшим страхом, сомневаясь, последует ли ответ.

– Я тоже люблю тебя, Аарон.

Глава

1

– Миссис Кроуфорд, ваше место во втором ряду, – вежливо обратился ко мне консьерж театра, сверившись со списком гостей.

Мне не очень хотелось посещать это мероприятие, но Эдриан настоял, припомнив, что мы давно не выходили вместе в свет, и, если так пойдет и дальше, журналисты пустят слух, что в наших отношениях не все гладко.

Последние месяца я не слишком следила за внешним видом, мысли были туманны, но здравомыслия хватило привести себя в порядок к выходу. Пришлось остановить выбор на платье на бретелях, потому что слишком похудела, и самые красивые, с эффектным декольте спадали, как с чересчур тощего манекена. В итоге отправилась в театр в изящном синем платье с подчеркивающим талию серебряным поясом из листиков, и длинным подолом. Перед вечерним спектаклем зашла в салон красоты, чтобы сделать прическу и макияж. Сначала даже не узнала девушку в зеркале, привыкнув или вообще в него не смотреться, или видеть болезненного вида несчастную с впалыми скулами.

– Выглядите потрясающе, – сделала комплимент парикмахер.

– Благодарю, – улыбнулась я, и это была первая улыбка за долгое время.

Зал театра был переполнен, билеты на премьерный спектакль бронировали за месяцы, это Эдриану они достались легко, два пригласительных для него и его супруги. Как только мы поженились, прослыли в средствах массовой информации одной из самых красивых пар. У меня даже брали интервью, спрашивая, как удалось захомутать такого завидного холостяка. Хотелось, чтобы люди и дальше восхищались нашей любовью, но как это сделать, если сейчас я сомневаюсь, что мной восхищается собственной муж.

– Вас проводить? – обратился тот же консьерж, не понимая, почему я до сих пор стою в холле.

– Нет, спасибо, я просто задумалась, – оправдалась я и прошла в роскошный вестибюль театра, чтобы скрыться с глаз любопытного сотрудника.

Прежде я была здесь только один раз. Мы с мамой очень любили смотреть театральные постановки, но в основном ходили в более скромные учреждения. Билеты в этот театр стоили огромные деньги, но однажды я все же решила сделать маме приятное и пригласила ее на рождественский спектакль.

Тогда мы еле сводили концы с концами, но нарядились, как светские дамы, а во время антракта даже позволили себе по бокалу шампанского. В тот вечер мы сами устроили спектакль, притворившись не теми, кто мы есть, и от этого нам было очень весело.

От нахлынувших воспоминаний вдруг стало дурно, закружилась головой, а в глазах потемнело. После маминой смерти меня часто охватывали приступы паники, эта потеря оставила на душе слишком тяжелый отпечаток.

Стало тяжело дышать, в висках застучало, и я выбежала на улицу, перепугав добросовестного консьержа. Он что-то кричал мне вслед и даже попытался меня догнать.

Я мчалась по многолюдной улице, пока не добежала до места моего покоя. Только присев на скамейку на набережной, тревога немного ослабла. Любуясь рекой, чувствовала, как учащенный ритм сердца замедляется. Оно теперь любило играть со мной злые шутки: то стуча так быстро, словно с кем-то соревнуется, то, наоборот, чуть не останавливалось, и я в ужасе просыпалась посреди ночи. Оно было разбито, и даже любимый мужчина не мог собрать его по частицам.

Когда паника отступила окончательно, передав меня на растерзание воспоминаниям, я почувствовала жуткий холод. На дворе стояла осень, а я убежала из театра в одном платье, позаботившись сдать пальто в гардероб. Но эти ощущения сейчас даже не пугали, они позволили вспомнить, что я не умерла, рядом со мной человек, который стойко проходит этот черный путь со мной, и я должна вернуться к жизни ради нашей любви и счастливого будущего.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – послышался родной голос.

Эдриан подошел со спины, накинул на плечи пальто и крепко обнял. От его теплого дыхания сразу стало уютно, а в душе зародился светлый проблеск. Мужчина поцеловал меня в висок и, обойдя скамейку, сел рядом.

– Как ты? – заботливо спросил любимый и взял мои заледенелые ладони в свои горячие.

– Прости, – прошептала я.

– Понимаю, – кивнул Эдриан, – еще не время, а я вытащил тебя туда.

– Обещаю, скоро я вернусь в норму, – в знак подтверждения своих слов я поцеловала мужчину в губы. Они были теплыми и мгновенно передали частичку своего тепла моим.

– Идем домой?

– А как же спектакль?

– В моей жизни нет ничего важнее тебя, Доминика, – ласково сказал Эдриан и погладил меня по щеке, по которой пробежала слеза.

Я любила этого мужчину всем сердцем и хотела сделать его счастливым, какой он сделал меня. С этого момента пообещала себе стать бойцом, мама бы тоже не хотела видеть меня в таком унылом состоянии. Одно дуновение ветра и, кажется, распадусь на мелкие кусочки. Я знала, что этот момент придет, и мамы не станет, и обещала ей не унывать, а продолжать жить полноценно.

Этой ночью я заснула в надежных объятиях любимого мужчины и благодарила небеса за то, что подарили мне его.

Очередной навязчивый звонок на телефон Эдриана напомнил мне и ему о существовании такого слова, как «работа». Мужчина все это время был сверхзаботлив, не отходил от меня ни на шаг, но в глубине души я понимала: ему необходимо быть во главе чего-либо. Моя проблема не решаема, и не в его власти изменить исход судьбы, только лишь попытаться на время дать возможность забыть о бедах.

Этим он и занимался уже несколько месяцев: увлекал в путешествия, показывал необычное в привычных вещах, дегустировал со мной кухни всего мира и смотрел любимые фильмы. Я не могла представить, откуда у Эдриана столько терпения и выдержки к моему мрачному настроению и бесконечно понурому виду.

– Тебе нужно быть на работе, а не нянчиться со мной, – проговорила решительно, чтобы у любимого не возникло повода для сомнений.

– А как же ты? – ответил Эдриан, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Мне тоже пора выбираться из своей скорлупы и пытаться вернуть забавную и неуклюжую Нику, – улыбнулась краешком губ, боясь переиграть в позитивном настрое.

– Неуклюжесть из тебя никуда не испарилась, – пошутил Эдриан и нежно чмокнул меня в губы.

Я моментально увидела, как мой угрюмый мужчина засиял изнутри, загораясь призрачной надеждой о беззаботных буднях. Мне и правда хотелось отплатить ему чем-то хорошим за все те часы утешений и ничем незаменимой ласки.

– Все равно не хочу оставлять тебя одну. Может, прогуляешься до Клер? О ней давно ничего не слышно, – предложил компромисс Эдриан.

– Она из тех людей, кто окунается в отношения с головой, а если речь идет о браке…

– Тем более, вам будет, о чем поговорить, – не дав мне закончить, подытожил мужчина.

Я и сама соскучилась по безбашенной подруге, по нашим разговорам и по шабашу против бывших. Когда мы обе вышли замуж, его пришлось отменить, заменив тихими посиделками и просмотрами сериалов. А после трагедии, встречи случались еще реже.

Зная любовь подруги к сладостям, не смогла пройти мимо лавки, где продавались все виды мучных изделий, покрытые глазурью и различными посыпками. Многое могло измениться в наших жизнях, но пристрастие к сахарному беспределу останется вечной.

Когда стояла у двери, молилась, чтобы за долгий перерыв в общении, Клер не оказалась беременной, а то я прихватила с собой еще и нашу давнюю знакомую текилу.

– Ника! Я не верю своим глазам! – буквально завизжала подруга, увидев меня.

Девушка тут же кинулась сжимать мои плечи в объятиях, продолжая лепетать что-то радостное.

– Ты сейчас помнешь пончики, – сказала я в надежде ослабить хватку приятельницы.

Это моментально сработало, потому что Клер теперь интересовало содержимое моего пакета. Она, как сорока, схватила угощение и побежала на кухню, откуда валил сероватый дым и пахло гарью.

– Кого ты здесь убила на этот раз? – пошутила я, хоть и насторожилась внеплановой готовке подруги.

– Курица пала смертью храбрых, – подхватила Клер, но тут же осеклась, употребив неприятное для меня слово.

Сделав вид, что не заметила маленькую заминку, я уже прокручивала в голове другие ужасные мысли.

– Клер, ты готовишь только, когда что-то не так в личной жизни. Надеюсь, эта традиция перестала существовать, и у вас с Барри все хорошо? – озадаченно спросила у подруги.

– Скорее, наш брак с Барри перестанет существовать, чем я изменю своим привычкам, – усмехнулась Клер, все еще изображая неестественную выдержку.

Я хотела снова попытаться задать наводящий вопрос, но собеседница уже выудила из пакета текилу и разлила по стопкам.

– Он изменяет мне, Ника, – собравшись с духом, вымолвила Клер.

– Как ты узнала?

– Холод в отношениях подтолкнул залезть в телефон подонка, а там эротические фотографии какой-то мымры и жаркие признания в любви.

– Ты подала на развод? – я задала новый вопрос, чтобы до конца разобраться в ситуации.

– Нет. Хочу подловить гада, и он не смог бы отвертеться, – пожала плечами Клер.

– Почему ты раньше не рассказывала? Я могла бы помочь!

– Разве я настолько наглая, чтобы лезть к тебе с такими глупостями? Куда приятнее при встрече делать вид, что у нас обеих все хорошо, – ответила подруга, искренне не понимая моего негодования.

Нужно отдать должное Клер: она единственная не относилась ко мне в минуты горя, как душевнобольному человеку. Эдриан, друзья с работы, родственники с маминой стороны сдували с меня пылинки, а Клер удавалось делать вид, будто ничего не произошло. Только с ней забывались все страдания, их вымещали приятные ощущения от встреч с лучшей подругой.