Глава 4

Кассандра

Ненавижу Блэр и ее замашки вшивой королевы! Пусть подавится своей желчью! Так же сильно меня разозлил Луций, притворившийся, что не сильно расстроился из-за оскорблений принцесски, но я знала, что слова фурии задели его честь.

– Глупо так реагировать, заранее догадываясь, что встреча пройдет не самым радужным образом, – озвучил свое мнение анимаг, – тем более, мы не выяснили, возможно, у нее, действительно, теперь нет сердца.

– Отсутствие сердца не предполагает отсутствие совести и воспитания! – я не могла остыть, каким бы убаюкивающим голосом не говорил Луций, – Ты хочешь сказать, что не оставишь попыток до нее достучаться? Принимая всю ту грязь, что льется в твою сторону?

– Нет, я не собираюсь долбиться в закрытые двери, но, если пойму, что Блэр нужна помощь, не брошу ее.

– Ты слишком добрый, Луций. Не думаю, что у Блэр, действительно, проблемы. Укради Нумибус ее сердце, она бы не упустила возможности использовать этот факт для роста своей известности. Все газеты бы о ней писали. Зачем ей делать из этого тайну?

– Потому что боится выглядеть слабой, – назвал друг самый простой, но убедительный аргумент. Блэр боялась того же, чего я, в этом мы были похожи.

К Антарии вернулась связь с духами, только теперь они видели в ней не сосуд для ночевки, а приятельницу. Они звали ее на совместные пикники, которые со стороны выглядели как одинокие прогулки странной девушки. Меня на эти призрачные сборища не приглашали.

Я находилась в своей комнате, изучая артефакты, способные вызвать забытие, и вспоминания, не видела ли я что-то из списка у своих родителей. В дверь постучали, мне не хотелось никого видеть, но все же отозвалась.

– Урсула? – удивилась, увидев на пороге розоволосую студентку, к которой в прошлом году ревновала Ириса, – Что тебе нужно? Ирис тебя послал?

– Нет, мы с ним давно не общаемся. Моя одногруппница порекомендовала тебя, как хорошего репетитора. Ты еще даешь уроки?

Признаться, меня немного расстроило, что девушка пришла не по поручению Ириса. Я все еще ждала письма с извинениями и постоянно смотрела на небо, надеясь однажды вновь увидеть искусственно созданное северное сияние, символ его мыслей обо мне.

– Да, но это может быть столкновением интересов, – ответила я.

– Если ты имеешь в виду Ириса, то я на него не претендую. И если выискиваешь соперниц, присмотрелась бы лучше к Блэр. Видела их вместе.

Не представляла, какие общие дела могут быть у этих двоих, но заявление Урсулы вызвало тревогу. Ирис и Блэр больше всего выводили меня из равновесия, не знаю, что почувствую, увидев их вместе.

– Что скажешь? Сможешь со мной позаниматься? – вытащила меня из кусачих мыслей Урсула.

– Хорошо, только не сегодня. Через час у нашей группы тест на тьму.

– Удачи тебе! Я его уже прошла, такая ерунда.

– Переживать не стоит?

– Если твои душа и магия чисты, то нет. Ты вроде славишься праведностью, поэтому пройдешь его за пять минут.

Подтверждать подобную репутацию не стала, но после ободрения эльфийки окончательно успокоилась. Не скажу, что тест меня пугал, но небольшое волнение все же испытывала, как перед чем–то новым и неизвестным.

– Когда у тебя получится провести урок? – спросила Урсула.

– Может, в среду? – предложила я.

– Мне подходит. Тогда до среды!

Тест оказался, действительно, несложным. По одному нас закрыли в отдельных кабинетах и дали лист с заданиями. В основном они носили изобразительный характер и просили что-то нарисовать. Я справилась за полчаса и спокойно отправилась по своим делам.

Повседневная загруженность начинала образовываться сама собой. Со следующей недели еще будут мои смены в «Сладостях и радостях». Сейчас же я поспешила к Профессору Овини, чтобы показать ему список артефактов и поинтересоваться, не видел ли что-то из предметов в руках моих родителей.

– Кассандра! – окликнула Мадам Соррель, – У меня для вас новости.

Я подождала, пока директриса меня нагонит. Лицо женщины не выглядело печальным, но почему-то морально приготовилась к плохим новостям.

– К вам приехала бабушка, – сообщила Соррель.

– Что? Моя бабушка? – поразилась я, не понимая, кого имеет в виду женщина: бабушку Кассандры Лайн или Дианы Сол.

– Да, вон она на скамейке.

Взглянув в направлении, которое указала рукой директриса, действительно, увидела свою бабушку. Поверить не могу! Что она здесь делает? И почему к этому так спокойно отнеслась Мадам Соррель? Неужели она узнала мою тайну?

– Я могу пойти к ней? – спросила я. Мне не терпелось обнять бабушку, а уже потом со всем разобраться.

– Конечно, но сначала помогите мне, пожалуйста, с одним делом. Пойдем в мой кабинет.

– Можно я хотя бы поздороваюсь? – с мольбой в голосе спросила я.

– Нет, сначала долг, – строго заявила женщина.

Мне не оставалось ничего кроме как подчиниться и последовать в главный кампус, оглядываясь на сидящую вдалеке бабушку. Когда мы пришли в кабинет директора, Мадам Соррель выложила передо мной стопку листов пергамента.

– Что это? – поинтересовалась я.

– Черновой вариант теста на определение темного оттенка магии для Блэр Темперенс, – ответила волшебница.

– Так много страниц? У нас был намного меньше.

– Потому что у нас есть основания предполагать, что в Блэр есть темнота.

Неудивительно, что Мадам Соррель так думает. Вспоминать хотя бы невоспитанный выпад Блэр в сторону директрисы на торжественной церемонии.

– Поняла, но зачем вы показываете его мне? – все еще не соображала я.

– Как я уже сказала, это черновой вариант. Мы не можем определиться, какие задания оставить, а какие нет. Вы единственная, с кем Блэр дружила продолжительное время.

Не стала спрашивать, откуда Мадам Соррель узнала о нашей дружбе. И без ответа известно, что преподаватели не уступают любви к сплетням перламутровым уткам.

– И что я должна сделать? – решила уточнить.

– Там есть пометки на полях: если вы с ними согласны, поставьте, пожалуйста, плюс, если нет – минус, – пояснила задание женщина, – когда закончите, можете идти к бабушке.

После этого Мадам Соррель оставила меня наедине со стопкой листов. Да, лучше не растить в душе тьму, если не хочешь тратить целый день на прохождение теста.

Приступила к чтению и поразилась, насколько вопросы отличаются от того перечня, что проходила сама. Они носили практический характер и больше походили на испытания, чем на обычный формат с вариантами ответа.

Я не собиралась щадить Блэр, поэтому соглашалась с самыми трудными заданиями. Ближе к концу наткнулась на развернутый сценарий одного из них. На полях было написано «Должна ли испытуемая страдать при прохождении?»

Моя рука зависла в воздухе, от меня зависело, как пройдет эта часть теста Блэр. Сомнения грозовым облаком нависли над моей головой. Я вспомнила все горести, что свалились на меня из-за студентки Хаоса, ее предательство, высокомерный вид при нашей последней встрече в особняке Калипсо. Ярость овладела моим телом, и около пометки я написала ответ «да». Блэр заслужила страдания.

Чтение бумаг заняло больше времени, чем я предполагала. Солнце уже начало садиться, а передо мной еще лежало несколько листов. Надеюсь, бабушка меня дождется, но нужно скорее закончить с этим окаянным поручением.

Последний пункт теста предполагал несколько вариантов испытаний. Мне уже не хватало терпения, чтобы подробно их изучать, поэтому обвела кружочком что-то наугад и побежала к скамейке, с трепетом мечтая обнять бабушку. Однако, вместо нее, там сидела Мадам Соррель.

– Моя бабушка ушла? – в слезах спросила я, раздосадованная. Опять все из-за этой Блэр! Теперь не знаю, когда смогу увидеть с бабушкой.

– Видимо, да, – пожала плечами директриса, – спасибо, что помогла с тестом. Мы подготовили испытания для Блэр. Нам нужно спешить в амфитеатр, если не хотим их пропустить.

– Так быстро? – поразилась я, но Мадам Соррель не удосужилась ответить, а направилась к месту представлений.

Не знаю, с чего вдруг мне оказали такую честь и посадили на лучшие места рядом с преподавателями, но препираться, конечно, не стала. На мой взгляд, к тесту Блэр отнеслись слишком серьезно. Или они с каждым подозрительным студентом собираются проворачивать такие фокусы?

Амфитеатр был заполнен полностью, всем нравились зрелища. Ведущий громогласно назвал имя Блэр, призывая выйти на арену. Кажется, намечался поединок. Не слишком ли жестоко устраивать бои между юными волшебниками, хоть по их венам и течет темная магия?

– Мисс Темперенс, познакомьтесь с вашим противником, огнедышащим драконом! – прокричал ведущий и расхохотался.

Посередине арены образовался очерченный круг, и из-под земли на поверхности появилось огромное чешуйчатое существо, закованное в цепи. Пасть сковывал намордник, который дракон пытался снять, как и освободиться от оков.

– Мы начинаем! – ведущий взмахнул рукой, и цепи, сдерживающие дракона, исчезли. Сам волшебник телепортировался, чтобы не попасть под огненную раздачу.

Я в ужасе смотрела на арену, пораженная жестокости испытания. Даже Блэр не заслуживала такого неравного сражения.

– Он же ее убьет! – озвучила я неоспоримый факт. Никто не мог справиться с дикими драконами. Это не покладистый ледяной Скай, который служит семье Антарии.

– Почему ты так удивлена? Сама же выбрала ей такое испытание, – спросила меня Мадам Соррель.

Ноги подкосились, и я присела на ступеньку. Жизни Блэр угрожала опасность из-за меня. Моя спешка помешала прочитать последнее задание. Знай, что там, никогда бы не отправила пусть и не самого хорошего человека на верную погибель.

Поединок начался, Блэр в панике металась по арене, стараясь спастись от разъяренного животного. Я не могла позволить, чтобы из-за моей глупости погиб человек. Вскочив с места, понеслась вниз, крича, чтобы испытание прекратили. Конечно, из-за возбужденного рева толпы меня никто не слышал.

Пока бежала вниз, не смотрела на арену. Вдруг зрители испуганно ахнули, и во всем Филориуме воцарилась тишина. Я в страхе взглянула на поле сражения и увидела лежащее на земле тело Блэр, от которого валил дым.

Еще быстрее я понеслась по ступенькам, расталкивая глазеющих зрителей. Когда оказалась на арене, дракона уже поместили в клетку, и он перестал представлять угрозу. Около Блэр столпились лекари в белых мантиях с красным крестом на груди. Я упала на колени, мои слезы бессмысленно падали на обожженную кожу подруги, от которой почти ничего не осталось, в некоторых местах даже проступали кости.

– Расступитесь! – это была Мадам Соррель.

Директриса подошла к нам и, взяв меня за локоть, помогла подняться.

– Я не понимаю, зачем вы это сделали? – сквозь всхлипы задала я вопрос.

– Ты же сама этого хотела, – продолжала удивляться женщина моей противоречивости.

– Я не думала, что испытание будет таким, – прошептала я.

– Разве? Ты же хотела, чтобы она страдала.

Голос Мадам Соррель превратился в эхо, и я очнулась в кабинете, в котором проходила тест на тьму. Не понимая, как здесь оказалась, стала озираться по сторонам. Взглянув на парту, увидела лист с изображениями, которые нарисовала несколько часов назад.

– Кассандра, тест окончен, – оповестил появившийся в кабинете Профессор Линван, преподававший у нас в прошлом году травоведение.

Мужчина взял мой тест и бросил на него немного пыльцы из мешочка. На бумаге появилась крупная красная надпись «Обнаружено».

– У меня для вас плохие новости, – услышала я голос преподавателя.

То, что произошло за последний час, было иллюзией. Все это время я продолжала проходить тест, и мои поступки показали, что во мне есть темнота.

Блэр

Безразличие прорастало в моей душе, подобно сорняку. Казалось, еще совсем недавние события что-то для меня значили, но уже сегодня на все стало плевать. Я совершенно равнодушно отнеслась к побегу свиты на концерт «Бродячих псов», как и к тому, что именно Роланд пытался таким образом привлечь мое внимание. И его новая увлеченность группой не вызвала абсолютно никакого интереса.

– Думаешь, такую небывалую концентрацию тьмы не выявит тест от академии? – послышался гнусавый голос Нумибуса, отдаляя мой прилив тоски на задний план.

– Как ты обошел заклинание? – возмутилась я наглости старого Чародея: он с легкостью появился в комнате, закрытой от посещения гостей.

– Блэр, тебе до сих пор не хватает магии даже на простенькое заклятье. Каким образом собралась сражаться со мной? – язвило обличие Тристема, – К тому же, в Филориуме принято постепенно отравлять тех студентов, у кого будет найден черный позыв к тьме.

– Отравлять? – ошарашенно переспросила я.

– А как, по-твоему, они вас обезвредят? Только с помощью зелья, которое способно сковать магию. Жаль, у тебя ее и так нет, – наглец произносил речь, широко улыбаясь и чувствуя превосходство.

– Ты блефуешь! – закричала эмоционально, уже позабыв, как это делать.

Темный маг исчез, не собираясь продолжать спор. Ему с легкостью удалось поселить внутри меня зерно сомнений, бередящих разум и душу одновременно.

Вместе с сестрами Калипсо мы склонились над огромным котлом, призывая варево обратиться в чистую воду, дабы узреть происходящее в Филориуме. Спустя минуту наших стараний котел показал действительность в академии: один за другим студенты проходили в комнату, где требовалось письменно ответить на несколько вопросов.

– Ничего сложного, – просияла Ницара, новенькая фаворитка из недавнего отбора.

Не успели и мы с остальными возрадоваться, как картинка, где второкурсники просто сидят за столом, начала меняться. У каждого студента появилось отдельное облако собственных грез. Там ему предстояло сделать правильный или неправильный выбор, по мнению преподавателей академии.

– Проклятье! – выругалась я, не сдержав ненависть к образовательной системе нашего королевства.

Отсутствие сердца и наполненность тьмой обязательно подтолкнут меня к неверному решению в этой иллюзорной сценке.

– Я слышала, что можно при помощи заклинания призвать все добро в душе и подальше запрятать крохи черноты, – неуверенно произнесла Тауни.

– А если там не крохи? – хихикнула новенькая, за что поплатилась своим местом в сестринстве.

Я не стала долго акцентировать внимание на глупой фаворитке, уход из Калипсо и так служил самым большим наказанием в ее жизни. Сейчас внимание сосредоточилось на идее Тауни, за нее-то я и ухватилась, как за дуновение воздуха в месте, где его давно не было.

Посетив библиотеку и перешерстив немало талмудов, все же нашла то, о чем говорила моя приспешница. Правда, призвать добро можно не с помощью заклинания, а требовалось целое зелье. Его ингредиенты являли из себя слишком необычные растения: бадьян, валериана (веточка, соцветие), лирный корень, смоковница (сушеная). Все это можно раздобыть или у моей мамы, или у профессора Кая. После нашего недавнего конфликта я не хотела попадаться на глаза анимагу, но отвращение к собственной матери перевесило чашу весов в его пользу.

Осторожно пробираясь рядом с хижиной Луция, я рассчитывала остаться незамеченной. Удача никогда не была моей подругой, поэтому, конечно, мне это не удалось. Когда уже забрала все ингредиенты и поспешно уходила, воткнулась в грудь профессора, в буквальном смысле этого слова.

Луций плотно встал стеной, не давая сделать шаг. Его мужская энергетика нереально будоражила и дурманила мой разум. И почему отсутствие чувств не распространяется на похоть?

– Блэр, что ты здесь делаешь? – наконец, произнес профессор Кай строгим голосом.

– Ты поверишь, если скажу, что просто гуляла по лесу? – с иронией ответила я, желая избежать открытого конфликта.

– Нет. Ты всегда появляешься, когда тебе что-то нужно.

Ответ собеседника почему-то больно кольнул в том месте, где когда-то находилось сердце. Мне не понравилось пребывать в сознании Луция какой-то мерзавкой. Еще не так давно между нами была особая связь, а теперь я вижу к себе лишь отвращение.

– Ты прав, я кое-что взяла. Не сердись, я же сказала правду, – кокетливо призналась, хлопая ресницами для пущего эффекта.

– Думаешь, за подобное откровение получить похвалу? – Луция оставался непреклонен и не реагировал на мое внезапное послабление чувств.

– А что ты мне сделаешь? – я намеренно разжигала огонь внутри профессора. Наверное, чтобы увидеть, если ли там еще что-то ко мне.

– Больше никогда здесь не появляйся! – яростно ответил мужчина и отошел от меня, словно почувствовал желание ударить.

– Прозвучало, как приглашение, – дразнила я, но не знала, что тем самым пробуждаю зверя.

В долю секунды тело профессора Кая начало меняться, словно разрываясь на куски. Дикие крики эхом разнеслись по всему лесу, а затем обнажили передо мной белого тигра. Я еще никогда не была свидетелем превращения Луция, и развернувшаяся картина не на шутку меня напугала. Зверь не собирался ждать, когда я приду в себя: он рычал, подступая ближе.

Ничего не оставалось, как ринуться бежать подальше от разъяренного Луция. Неужели он испытывает такую колоссальную ненависть ко мне, раз предпочел превратиться в тигра?

Безрадостные мысли все же пришлось отложить на потом. Предстояло сварить зелье, а затем вновь начать чувствовать на какое-то время. Я приняла решение сделать это в одиночестве: мало ли, как может подействовать так называемый эликсир.

Быстро расправившись со всеми травами, получила зеленоватую массу, которую пришлось впихнуть в себя. Какое-то время ничего не происходило, но вдруг плечо и область груди пронзила боль, словно от колотой раны, принесенной острым предметом. Боль не утихала, порождая душевные тяготы. Совесть, сочувствие, стыд, жалость – все самые беспощадные чувства одно за другим вселялись в меня, заполняя бездну сердца. Я даже упала на землю, пораженная этим натиском эмоций.

Воспоминания всегда обостряли чувства, и тут мне резко захотелось обнять отца, успокоить его и сказать, что буду любить, несмотря ни на что. Увидеть Роланда, а затем поблагодарить за попытки узнать, что со мной случилось. Кассандра! Боже! Я разрушила их отношения с Ирисом и имела наглость улыбаться, глядя в глаза обоим. Последнее, что показала мне память, – это ненависть в глазах Луция и тигра, в которого он превратился.

Мне стало жизненно необходимо прижаться к груди любимого профессора и почувствовать от нее тепло! От последнего желания сердце чуть не выпрыгнуло из груди, пересилив свой лимит боли.

Необходимо добраться до академии и не провалить экзамен на тьму, пока еще могу ходить, не пораженная до конца нахлынувшими чувствами.

– Блэр, с тобой все в порядке? – обеспокоилась Соррель, провожая до кабинета, где проходило испытание.

Я лишь кивнула, а затем забежала в кабинет, желая встретиться с сотворенной иллюзией, как можно быстрее. Боль не давала спокойно отвечать на вопросы: она истязала мою кровь, и все внутренности молили о пощаде.

Вдруг окно позади меня с грохотом разбилось из-за того, что в него влетала птица. Не понимаю: это уже начались галлюцинации и мне нужно помочь птичке? Или же мою проверку прервала треклятая самоубийца? Я не отреагировала на случившееся и пыталась сосредоточиться на вопросах. В кабинет вошла директриса и ахнула, увидев птицу и целую кучу стекла.

– Блэр, почему ты не сообщила о произошедшем? – возмутилась Соррель и присела к мертвому тельцу.

Не ответив, я продолжала корчиться от боли и пялиться в листок бумаги, который уже расплывался перед глазами.

– Ай! – завопила женщина.

Пришлось обернуться: глупая директриса поранилась, пытаясь собрать осколки. Скорее всего, таким образом и хотят меня проверить. Странно, но даже при наличии чувств, я не рвалась на помощь Соррель и не сочувствовала умершей птице. Я думала только о своей боли и родных людях, пострадавших от злости моего сердца. Неужели зелье обострило мой эгоизм и самолюбие, или же они всегда затмевали даже хорошие качества?

Пока размышляла, Соррель истекала кровью и ждала помощи. Я наколдовала ей повязку и восстановила разбитое стекло.

– Оживить птицу не могу, извините, – усмехнулась я, почувствовав облегчение и избавление от мук.

– Этого и не нужно, – ответила директриса, указав на то место, где лежал труп.

Там никого не оказалось, а в руках Соррель уже была какая-то бумага. Посыпав на нее золотой пудрой, женщина продемонстрировала красный штамп, доказывающий наличие во мне темноты. Хорошо, что к этому времени я вновь ничего не чувствовала и абсолютно безразлично отнеслась к новости о зачислении в исправительную школу для таких же непутевых студентов, как я.