Цитаты из книги «Цивилизации. Образы людей и богов в искусстве от Древнего мира до наших дней»

Это извечная и основная проблема религиозного искусства, с которой неизбежно сталкиваются все религии. При этом почти все они осуждают идолопоклонство, но расходятся в вопросах, что считать идолопоклонством и что с ним делать, и еще более фундаментально — в вопросе о том, что есть религиозное изображение. Споры на эту тему уходят корнями в далекое прошлое и не прекращаются по сей день.

Город Севилья веками был центром создания изображений. Здесь жили величайшие испанские мастера религиозной живописи — Веласкес, Сурбаран, Мурильо, и изображения по-прежнему играют важную роль в религиозной жизни города. Одно из них пользуется особым почитанием. Это статуя Девы Марии из базилики Макарена (названной в честь городского района, где она находится).

Здесь Тинторетто стирает эту границу, чтобы провести важную мысль: распятие является как историческим событием прошлого, так и религиозным событием, которое разрушает барьеры времени и пространства и делает зрителей участниками.

Первые века христианства не были мирными. Они ознаменовались острыми религиозными противоречиями, а в тот период самая ожесточенная полемика шла вокруг сущности Бога-Сына. На кону стояли важнейшие вопросы веры. Каковы были отношения между Отцом и Сыном? Где и в каком качестве пребывал Иисус до того, как был рожден Богородицей? Как мог совершенный и неделимый Господь пожертвовать часть себя, чтобы сотворить Сына?

Значительную часть религиозного искусства теперь можно увидеть только в галерейных пространствах, в том числе многие из картин эпохи Возрождения, которыми так восхищалась Херрингем. Они висят в Национальной галерее или в Уффици, хотя создавались, чтобы находиться в совершенно ином пространстве — в христианских храмах. Чтобы понять, как эти изображения работали с точки зрения религии, нам нужно представить их в первоначальном контексте. И тогда росписи из Аджанты производят совсем другое и гораздо более загадочное впечатление, чем тщательно отобранные фрагменты Херрингем.

Нигде противоречие между изображением и зрителями не проявляется так явно, как в пещерном комплексе монастырей и молельных залов, выдолб­ленном в склоне горы в Аджанте на северо-западе Индии.

Не важно, идет ли речь о мусульманах или христианах, индусах или иудеях, есть дилеммы, с которыми сталкиваются все религии, когда пытаются визуализировать богов, святых или пророков, сделать их зримыми.

Восхищаясь «Борцом», мы обращаемся к нашим собственным представлениям о том, как следует изображать человека; фокус всегда немного смещается на нас как зрителей и на наши пристрастные суждения. В разговоре об искусстве изображения человеческого тела «Борец» напоминает нам об одной фундаментальной истине: речь не только о том, как люди в прошлом решили представлять себя или как они выглядели. Речь также о том, как мы смотрим сейчас.

Именно в случае с «Борцом» мы имеем дело с последствиями западного видения и унаследованного от классического мира — благодаря Винкельману — способа восприятия. Многое из того, что привлекает нас в этой фигуре, совпадает с усвоенными нами представлениями о том, как должно выглядеть натуралистическое изображение человеческого тела. Даже в названии, которое мы дали этому произведению, присутствуют отголоски греко-римского искусства.

Для многих «Борец» стал доказательством того, что цивилизация ольмеков была не менее сложна, чем цивилизации классического мира; он быстро стал олицетворением не только ольмеков, но и всей древней Мексики — рекламируя ее культуру на бесчисленных обложках.