В шесть вечера Лена и Яков вышли из парка. Фотографии им очень понравились. Когда дошли до Остоженки, Яков сказал: – Завтра приду в пять часов. Сможешь? – и нежно поцеловал.

– Постараюсь, – сказала она и пошла быстрым шагом к дому. На полпути она оглянулась и еле заметно махнула Якову рукой. Яков тоже помахал ей на прощание и сел в машину. Елена зашла в переулок и остановилась – ждала, когда проедет машина. Затем проводила глазами «опель» и посмотрела на его номер – «058».

Дома еще никого не было. Обрадовавшись этому обстоятельству, Лена достала фотографию и долго смотрела на нее. Под фотографией красовалась надпись: «Центральный парк культуры и отдыха. Москва, август 1936 года». Она коротко записала что-то в своей тайной тетради, несколько раз поцеловала фото и спрятала его между страниц дневника.

Елена и Яков встречались почти ежедневно, иногда на пару часов, а иногда целый день проводили вместе в квартире Якова, которую он снял на Пречистенке, неподалеку от дома Лены. Им также удалось дважды съездить искупаться в «Серебряный бор».

Лето мигом пролетело, настал сентябрь. Елена опять пошла в школу, и теперь они уже не могли так часто встречаться. Но Якову иногда удавалось подкараулить ее недалеко от школы, чтобы увидеться хотя бы на короткое время. На уроках Лена была рассеянной, едва дожидалась завершения занятий.

На дворе уже давно стоял октябрь, когда Елена почувствовала, что с ней что-то происходит, но не могла понять, что именно. Она созналась Наде, что ее часто мутит и несколько раз даже стошнило. Надя посмотрела на нее словно обезумевшая.

– Ленка, ты сошла с ума?! Ты забеременела? Кто он, этот Яков? засыпала вопросами Надя.

Лена побледнела.

– Ты думаешь, я беременна?

– Это явные симптомы! И лицо у тебя изменилось. – Надя оценила ее положение, как опытная женщина.

– Что делать? Ведь надо как-то сказать дома?

Надя обо всем расспросила Лену, когда, почему и как это случилось.

– Может, он силу применял?

– Нет, все было по моему согласию, – прошептала она, понурив голову. – Мы любим друг друга и должны пожениться.

– Ты с ума сошла! Нашла время выходить замуж! А учеба?

– Он сказал, что будет ждать меня.

– А как же ребенок? Кто тебя с ребенком на руках в школу пустит? Ты об этом подумала?

– Нет, об этом я не думала, – откровенно призналась Лена. – Счастливые об этом не думают.

– Гм?! Что же нам делать?

– Не знаю. Якову пока не скажу. Но дома…

– Почему не скажешь? Наоборот, ты должна сказать!

– Надя, я тебя очень прошу, не говори об этом никому. Дай мне слово, хорошо?

– Что за чушь, кому я скажу? Да скоро и так все узнают, когда у тебя живот вырастет.

Девушки долго рассуждали, что делать, но так ничего и не придумали.

Лидия Сергеевна заметила, что Леночка очень изменилась. В последние дни она загрустила, у нее пропал аппетит. Вдобавок ко всему у нее появились странности, которые не могли укрыться от глаз опытной женщины.

Город, лежавший в осенней желтизне, ежедневно мрачнел и становился холоднее. Скоро начинались ноябрьские каникулы.

Однажды, когда Лена поздно пришла из школы, Лидия Сергеевна позвала ее на кухню.

– Иди, Леночка, еда уже на столе.

Леночка вошла на кухню и села. На ее лице тяжелой печатью лежали усталость и озабоченность. Вымыв посуду, Лидия Сергеевна вытерла руки полотенцем и повернулась к Лене.

– Как жизнь? Как дела в школе?

– Спасибо, ничего, – вяло ответила Леночка.

– Что тебя мучает, Лена? Я же вижу… Почему ты от меня скрываешь? Я же тебе не чужая…

Лена растерялась, покраснела и понурила голову.

– Скажи, моя девочка, что происходит? Я должна знать все, чтобы помочь тебе.

– Ничего, ничего не происходит, – торопливо ответила Лена, по прежнему глядя в пол.

– Это уже настоящее ребячество! – сказала обиженная Лидия Сергеевна.

– Чем быстрее ты скажешь, тем будет лучше. Ты влюблена? – уже мягче спросила она и добавила: – Ну и прекрасно! Если это так, то, может, я смогу тебе помочь и научить, что к чему? Я ведь старше и опытнее тебя. Кто он, как зовут?

Елена смекнула, что Лидия Сергеевна или уже знала, или догадывалась о чем-то.

– Его зовут Яков.

– Да-а?! Он еврей?

– Нет, грузин.

– Гм… Ныне они в моде, – сказала она с иронией и улыбнулась.

– Он тоже любит тебя?

Елена робко кивнула головой.

– Если он на самом деле любит тебя, это хорошо. Когда ты с ним познакомилась? – допытывалась она.

– Летом.

– Он тоже учится в школе? – в голосе Лидии слышалась надежда.

– Нет.

– Студент, что ли?

– Нет.

– Сколько же ему лет? – уже взволновалась Лидия.

– Наверное, тридцать.

Лидия Сергеевна изменилась в лице.

– Кто он? Надин брат?

– Нет, Надин брат – это Саша…

– Ты что-то скрываешь, Леночка. Скажи, между вами что-то было? Не скрывай ничего, моя девочка. Скажи, пока не поздно. У вас уже была близость?

Лена молчала. Ей очень хотелось убежать куда-нибудь. Лидия Сергеевна обо всем догадалась. У нее сильнее забилось сердце.

– Боже мой, Леночка, расскажи мне все.

Из комнаты донеслись крики детей. Самый младший, Тимофей, заплакал.

– Я сейчас вернусь, и ты все мне расскажешь, хорошо? – сказала Лидия Сергеевна и вышла.

Лена не знала, как поступить. Да и скрывать уже не имело смысла – через две-три недели все и так стало бы явным.

Лидия Сергеевна утихомирила детей и, вернувшись, села перед Леной на стул.

– Расскажи мне все, моя девочка. Он не насильничал?

– Нет. Я… я люблю Якова. И он меня – тоже.

– Когда это случилось?

– В августе.

– Боже мой, ты сама отдалась ему? Скажи правду.

– Он хочет жениться на мне.

– Не рановато ли?! Ты еще несовершеннолетняя, а он тридцатилетний мужчина. Знаешь, что это значит? Как его фамилия?

– Не знаю. – Она замолчала.

– Он очень хороший человек.

– Ты не беременна? Что-нибудь замечаешь?

– Может быть, – прошептала Елена.

– Боже мой, – Лидия Сергеевна вскочила со стула. – Какой мерзавец, как он мог сделать это с ребенком! У тебя уже есть признаки? – допытывалась Лидия. – Тебя тошнит?

– Да, часто, – ответила Лена, кивнув.

– Боже мой! – вырвалось у Лидии. – Что я слышу!.. Короче, так, завтра мы пойдем к врачу, а затем, наверное, надо будет найти этого типа. Тебе надо избавиться от плода, пока об этом не узнали в школе.

– Я этого не сделаю. Я люблю Якова, – спокойно и твердо произнесла Лена.

– Ты что, с ума сошла? Я считала тебя более умной. Этого твоего Якова следует арестовать!

– Нет, я выйду за него замуж! – вновь твердо ответила Лена.

Лидия Сергеевна всполошилась. Она не ожидала от Елены такого упрямства. Ее твердость и уверенность не давали повода даже для жалобы. Затем Лидия сказала ей ласково:

– Ты хоть фотографию покажи, каков он, твой Яша. Если он такой золотой, как ты говоришь, должны же мы с ним хоть познакомиться?

Елена встала и вышла в другую комнату. Скоро вернулась и принесла фотографию. Лидия Сергеевна взглянула на фото.

– Видно, что парень и впрямь хороший, но представляешь, насколько он старше тебя? А твоя школа? Планы на будущее, университет? Хочешь проститься со всем этим?!

Елена молчала.

– Ладно, придет Николай Сергеевич, и мы решим, что делать. А ты не упрямься. Ведь мы тебя не только любим, но и ответственность большую несем.

Елена с мольбой посмотрела на Лидию Сергеевну.

– Даже не думай, Николай Сергеевич должен знать. А сейчас ешь и иди отдыхать.

Николай Сергеевич вернулся домой в девять вечера. Поболтав с младшими, он заглянул в гостиную, где обычно спала Лена. Спросил ее об учебе в школе, но, увидев, что девушка не в духе, оставил ее в покое.

Николаю Сергеевичу было сорок шесть лет. Он был уроженцем города Николаева, что на южной Украине. Еще во время учебы в Петербургском университете Николай примкнул к социал-демократам, после революции активно работал в большевистском ревкоме, потом в аппарате Зиновьева. Тогда же он познакомился и сблизился с Троцким. После Гражданской войны его перевели в Москву. Сначала работал в ЦИКе, затем – в отделе промышленности Центрального Комитета партии, так что партийных и хозяйственных руководителей он знал очень хорошо. В аппарате его тоже уважали – и как революционера со стажем, и как хорошего специалиста, ему всегда доверяли ответственные посты. Знали и о его симпатии к Троцкому, однако, когда в руководящих и исполнительных партийных органах проводили первую чистку троцкистов, Николая Сергеевича не тронули как скромного и нужного кадра.

Женился он поздно. Старшему сыну, Сергею, было семь лет, Наталье – шесть, а маленькому Тимофею – всего четыре. Когда Николай Сергеевич удочерил Елену, Тимофею не было и года.

Лидии Сергеевне, уроженке Тверской губернии, было тридцать три года. Гражданская война и ее перебросила в Москву, где она окончила техникум рабочей молодежи и работала в хозяйственной службе Моссовета. В последние годы из-за малолетних детей она перешла на полставки.

Николай Сергеевич вошел на кухню. Лидия Сергеевна уже накрыла на стол. Супруги поцеловались и расселись. Лидия не знала, с чего начать. Она медлила, не хотела портить мужу аппетит. Николай Сергеевич заметил, что Лидия собирается что-то сказать, и решил начать сам:

– Что-то Елена наша не в духе. Должно быть, в школе что-то случилось? Ты не спрашивала?

– Спрашивала… Не знаю, как тебе и сказать, – начала Лидия Сергеевна.

– Скажи как есть. Что-нибудь серьезное?

– Да, Коленька, плохая весть.

Человека, прошедшего сквозь вихрь революции и огонь Гражданской войны, испугать было трудно, однако Николай Сергеевич встревожился.

– Что случилось?

– Наша красавица попала в историю. Она влюблена в мужчину, который старше ее.

– Ух ты! Я тоже старше тебя, и что?

– Коленька, тут другое. Познакомившись этим летом, они уже все успели, и… Видимо, она забеременела.

– М-да… Как его зовут, сколько лет? – процедил сквозь зубы Николай Сергеевич.

– Его зовут Яков, он грузин. Ему под тридцать. Елена говорит, что он любит ее и собирается жениться на ней, однако девочке всего шестнадцать, она еще и школу не окончила. Представляешь, что теперь будет?

Николай Сергеевич помрачнел.

– Скотина! Как он посмел, сукин сын!

– Да нет, погоди. Парень он симпатичный, очень порядочный и образованный. – Лидия попыталась смягчить положение. – Лена мне показала его фото. Я ей сказала, что придется избавиться от плода, но она заупрямилась. Говорит, что они любят друг друга и этому не бывать.

– Сукин сын, погубил девчонку! Мы ее удочерили, дали фамилию, вырастили, несем ответственность… Это ему так не сойдет. Я этого так не оставлю…

– Погоди, Коленька, может, лучше встретиться с этим парнем и потом решить, что делать? К чему нам скандал? Ты лучше меня знаешь, что твоя служба не терпит неприятностей. Я думаю, нам удастся решить все мирно. Если он окажется порядочным человеком и возьмет Елену в жены, затем и с учебой как-то решим. Подожди, я тебе покажу его фото. Он тебе понравится, у него лицо порядочного человека…

Николай Сергеевич не находил себе места. Он встал, прошелся туда-сюда по кухне, затем вышел в коридор и вернулся. Лидия вошла к Лене. Та, усевшись на диване, что-то писала.

– Лена, дай мне фотографию, – деловито сказала Лидия.

– Уже сказали? – Она горестно посмотрела на Лидию Сергеевну.

– Да, сейчас хочу его успокоить. Не бойся. Покажу ему фотографию. Может быть, ему тоже понравится Яков и…

Елена с надеждой посмотрела на нее, достала из тетради фото и протянула Лидии.

– Ты ложись спать. Завтра надо идти в школу, а после пойдем к врачу. – Лидия Сергеевна вышла на кухню. Николай Сергеевич стоял у кухонного окна и нервно щелкал пальцами. Услышав шаги, он обернулся.

– Посмотри, Коля, на этих глупцов. – Она протянула ему фотографию. Николай Сергеевич взял и, вглядевшись в фотографию, медленно опустился на стул.

– Что такое, Коленька? – испугалась Лидия.

– Мы погибли!

– Что ты говоришь?!

Николай Сергеевич будто язык проглотил.

– Что с тобой? Ты его узнал?

– Узнал. Это его сын.

– Чей сын?!

– Это Яша Джугашвили. Сын Сталина.

– О боже! За какие грехи?!

Оторопевшая Лидия опустилась на стул.

– Этот сукин сын развелся с первой женой. Со второй его заставили развестись. Теперь он соблазнил нашу девочку. Настоящая скотина. Он толком и покончить с собой не сумел. Всю их семью надо истребить. Скольких людей они погубили и скольких еще погубят!

– Тише, Коленька, тише… не забывай, что у нас дети, – сквозь слезы прошептала Лидия.

– Если дело получит огласку, всем будет худо. Они погубят нас, – процедил сквозь зубы побледневший Николай Сергеевич.

Подавленные супруги долго сидели молча. Затем Николай Сергеевич спокойно сказал:

– Я увижусь с Яковом и поговорю с ним.

– Это же опасно, Коленька…

– По-твоему, лучше сидеть и делать вид, будто ничего не случилось? Нет, Лидочка, с ним надо встретиться. Если у этого сукиного сына осталась хоть капля чести, он должен ответить за свой поступок.

– Я боюсь, Коленька.

– Знаю, но иного пути нет. – Он умолк, затем уставился в стену.

– Что за ирония судьбы? У сына Сталина и внучки Троцкого может появиться отпрыск. Такого родства даже врагу не пожелаешь.

Через некоторое время Николай Сергеевич сказал:

– Скажи Елене, чтобы привела Якова к нам.

Увидев обеспокоенное лицо Лидии, он еще немного подумал и добавил:

– Нет, лучше я сам с ним встречусь.

* * * * *

Яков позвонил в Тбилиси любимой тете Марико.

– Приезжай, пожалуйста, ты мне позарез нужна.

– Через две недели я возвращаюсь в Москву. Что за спешка? Что-то случилось?

– Ничего, тетя, все спокойно, но… – Яков умолк, – ты срочно должна приехать. При встрече все расскажу.

Тетя Марико – Мариам Сванидзе – работала у Авеля Енукидзе в секретариате ЦИК. Взяв отпуск, она поехала в Тбилиси. В марте 1935 года Авеля Енукидзе освободили от должности и назначили начальником кавказских курортов. Тетя Марико тоже подумывала о возвращении в Грузию, поэтому, взяв отпуск, она отправилась в Тбилиси, чтоб обустроить дела.

Через четыре дня Яша встречал на вокзале поезд. Из спального вагона вышла тетя Марико – рано поседевшая, но еще привлекательная женщина невысокого роста. В ее красивых глазах отражались усталость и бессонница. Яша помог ей сойти с подножки и, чмокнув в щеку, схватился за багаж.

– Ох, тетенька, ну и тяжесть, что ты везешь?

– Ничего особенного: бутылки с ткемали, сладкое вино, банки с вареньями и кое-какие мелочи. Я едва успела собраться. Должна сказать, Яша, что с тобой не соскучишься.

Они молча направились к выходу. Вокзал кишел людьми. Но как только сели в машину, Марико не выдержала:

– Яша, сейчас же расскажи мне, что случилось. Я всю дорогу глаз не могла сомкнуть!

– Все в порядке. Я и по телефону тебе говорил.

– Не случись ничего, не просил бы меня срочно приехать. Как отец?

– Хорошо.

– Не впутался ли ты в новую историю?

– Нет, нет, тетя, – сказал Яша, смеясь, и поцеловал ее в щеку.

Яков Джугашвили родился 18 марта 1907 года, а через девять месяцев, 5 декабря того же года, его мать Екатерина Сванидзе умерла от тифа. Отца, Иосифа Виссарионовича Джугашвили, 6 марта 1908 года арестовали в Баку и сначала отправили в тюрьму Баилово, а затем выслали в Сольвычегодск. Будучи грудным ребенком, Яков осиротел. После смерти матери он рос в семье Сванидзе, о нем заботились молодые мамины сестры – старшая Александра и младшая Мариам, Марико. По большей части Яков рос у Марико, поэтому он и любил ее больше всех. Она ведала о всех его тайнах – тетя и племянник безгранично доверяли друг другу. Когда Яков почувствовал опасность, он, естественно, сразу обратился за помощью к Марико.

Они приехали на квартиру Якова, положили вещи и уселись в кресла.

– Яков, подай мне воды, а то жажда замучила.

Яков бегом метнулся на кухню и быстро принес ей воду. Тетя рассмеялась.

– Осторожно, мой мальчик, не споткнись, радость моя. – Она глотнула воды. – Давай рассказывай, что там у тебя случилось. Только ничего не скрывай.

Яков рассказал ей о случившемся и показал фотографию.

– Боже, она ведь еще дитя! Но какая красавица! Совсем не похожа на русскую.

– Да, она украинка.

– Что ты натворил, гадкий мальчишка?! Как ты мог… с такой юной? Боже мой!

– Я очень люблю Елену. Женюсь на ней через пару лет, когда она подрастет.

– Ох! А ты не думал, что будет, если твой отец узнает…

– Нет, тетенька, он пока не должен узнать. Я хочу, чтоб у меня была своя жизнь. Я без его ведома и шагу ступить не могу. Трудно так жить.

– Что с женой будет? С ребенком?

– Ты же знаешь, я с ней развелся.

– А кто родители Елены?

– Отец работает в ЦК партии. Он старый революционер.

– Тем более это все быстро всплывет наружу. Ты не думал, что будет лучше, если она избавится от плода, пока не поздно? Между прочим, Яша, это большой грех.

– Знаю, тетенька. И я не хочу, чтобы это случилось. Да и Леночка об этом слышать не желает. Мы друг друга очень любим.

– Глупая девочка, – горько усмехнулась Марико.

– Она знает, кто твой отец?

– Нет, Лена в полном неведении. Зато ее отец узнал меня по фотографии. Леночке об этом не говорят, чтобы не нервничала.

– Что же ты собираешься делать?

– Милая тетя, возьми Елену в Тбилиси. Пусть она рожает там. Там и школу подыщем.

– Да ты с ума сошел!

– Так будет лучше. Здесь в любой момент может случиться скандал и…

– А там не случится? Тбилиси – очень маленький город. А ее родители что скажут?

– Я разговаривал с отцом Елены. Николай Сергеевич согласен.

– Боже мой, у них еще есть дети?

– Да, трое.

– Понятно, – многозначительно сказала Марико.

– Отец Елены тоже не хочет скандала. Он человек с жизненным опытом. Семья порядочная.

– Они-то порядочные. А ты? Негодяй.

– Возможно, я тоже вернусь в Тбилиси. Не хочу больше здесь оставаться.

– А там что будешь делать?

– Не знаю. Найду какое-нибудь дело.

– Где сейчас девочка?

– Пока в школе. После уроков приведу к тебе. Через два дня у нее начнутся каникулы…

– Вижу, что для своей пользы ты все хорошо продумал. А вот мне что делать? В Тбилиси эту историю не утаишь. Она непременно дойдет до твоего отца, и потом… пеняй на себя. Да и мне не избежать неприятностей. Надо было думать о последствиях!

Марико долго еще ругалась и охала – больше ей ничего не оставалось.

Елена ей понравилась с первого взгляда. Марико долго и ласково говорила с ней, не забывая ругать Якова. – Яков хороший, не надо его ругать, – тихо говорила Леночка.

– Он-то хороший, но вы оба – глупыши, и особенно Яков.

Потом Марико сказала, что Лене лучше уехать в Тбилиси, иначе разразится скандал, будут большие неприятности в школе. Проблемы возникнут и у ее отца. Девушка не понимала, в чем провинился ее приемный отец, однако ответа не получала. Лена плакала и грозилась, что в случае разлуки с Яковом покончит с собой. Узнав, что ее родители согласились на отъезд, Елена наконец успокоилась и стала задумчивой. В голове бродили мысли вдруг повзрослевшей от невзгод девушки.

Под конец Лена сказала:

– Хорошо, тетя. Если родители согласны, я поеду с вами.

Она взглянула на Якова.

– А ты, ты приедешь? – вопрос прозвучал так умоляюще, что у Якова на глаза навернулись слезы.

– Приеду, приеду, обязательно приеду, моя милая! Устрою одно дело и приеду! Ты же знаешь, как я тебя люблю!

Тетя смотрела на них и не могла сдержать слез.

– Глупышки, какие они милые глупышки, – говорила она про себя.

За окном прояснилось, и в квартиру заглянул лучик низкого осеннего солнца. Елене вдруг стало легче на душе, она перестала плакать, успокоилась и как будто смирилась со своей судьбой. Яков принялся смешить ее своими шутками.

...

8 9 10

Премиум

(1 оценка)