– Почтеннейший глава Янь заявляется к нам посреди ночи, пренебрегая всеми приличиями, и принять его мы никак не можем. У сего Юя еще остались домашние хлопоты, требующие неотложного внимания, так что прошу извинить, что не провожу вас!

– Чушь! – оборвал его попытки распрощаться Янь Уши. – Сей почтеннейший приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, и нет в этом мире места, куда он не сумеет попасть. Попроси сего почтеннейшего Ци Фэнгэ, и он бы, возможно, послушал его в знак уважения, но ты-то кто такой?

За всю жизнь никто и никогда так грубо не заговаривал с Юй Аем. И если годы, проведенные с Шэнь Цяо, сколько-нибудь смягчили его дурной нрав, то дерзости Янь Уши пробудили прежние пороки.

Пальцы, скрытые рукавом, дрогнули. Сперва Юй Ай подумывал позвать других адептов, но после отказался от этой мысли, ведь на горе Сюаньду Шэнь Цяо пользовался большим уважением, если не почетом, и со всеми сохранял добрые отношения. Юй Ай, конечно, знал, что соученики разделяют его устремления и хотят вновь открыть школу миру, поддержать просвещенного государя и помочь тому в деле объединения Поднебесной, но он также понимал, что они едва ли желают сменить настоятеля обители. Кроме того, если старейшины и адепты увидят немощного и слепого Шэнь Цяо, может так статься, что они расчувствуются и позабудут о великих замыслах. Так что присутствие других адептов только помешает ему, и звать их не следует.

Рассудив так, Юй Ай взмахнул рукавом, и в его руке появился длинный меч.

То была одна из трех реликвий, которые Ци Фэнгэ оставил своим ученикам. Шэнь Цяо он отдал Шаньхэ Тунбэй – Скорбь гор и рек, младшей ученице Гу Хэнбо – Тяньвэй Шуйчунь, что означает Небо-для-кого-тысотворило-весну; Юй Аю же достался Цзюньцзы Буци, иное имя – Мужблагородный-не-утварь. Именно его достал Юй Ай, готовясь к бою.

Лезвие меча вдруг пошло рябью, как это бывает на поверхности воды, – то были переливы света, созданные истинной ци. Напитанный ею, клинок засиял так ярко, что темная ночь показалась едва ли не белым днем, украшенным блистательной радугой. Так выглядел «Меч Лазурной волны» – тайное искусство владения клинком, принадлежащее школе Сюаньду. У тех, кто постиг его в совершенстве, меч сиял и переливался немыслимым светом, и было отчетливо видно, как волны этого света набегают друг на друга, то стихая, то бурля, грозя вырасти до самых Небес и затопить землю.

В миг удара чудесным мечом противнику казалось, что он очутился в самом сердце бури и дождевые капли несутся на него с сокрушительной силой, сметающей все на своем пути. Вместе с тем он в ужасе чувствовал, как свирепый ветер тысячами лезвий пронзает его тело насквозь, добираясь до самых костей.

Но Янь Уши не стал дожидаться рокового удара, а загодя воспарил над землей, да так плавно и легко, будто поплыл по воздуху, подхваченный легким ветерком. Одна рука осталась у него за спиной, а другую он выставил перед собой. Легкий взмах рукавом – и в тот же миг все сотканные из истинной ци клинки, дождем летящие прямо в него, рассеялись без следа. Покончив с ними, Янь Уши неспешно выставил указательный палец, готовый принять на него любой удар. Точно так же он вскинул его, когда сражался у подножия пика Полушага со своим учеником, Юй Шэнъянем, правда, тогда Янь Уши задействовал лишь половину своей мощи. Но теперь потребовалось уже восемь десятых.

И хотя многочисленные клинки, сотканные из ци, были разом уничтожены, свет меча не погас, а, словно занавесь, спустился с неба и обволок лезвие меча. Следом Юй Ай одним взмахом очертил кончиком яркий полумесяц, посылая его в Янь Уши. Две волны истинной ци устремились друг к другу и сошлись ровно у пальца, выставленного Демоническим Владыкой. Столкнувшись, они стали давить друг друга, расходясь в стороны полукругом. Взметнулись рукава противников, одежды их нещадно трепало. И если б кто-нибудь оказался меж ними в тот миг, от него не осталось бы мокрого места. Даже Шэнь Цяо почувствовал натиск двух ци, хотя успел отойти от сражающихся подальше. Просто в момент столкновения волна незримой силы докатилась и до него и толкнула в грудь, отчего он едва не упал.

Тем временем Юй Ай скопил на острие меча немало ци, бурлящей, словно беспокойные воды. И вдруг эта ци обрушилась высокой волной прямо на голову Янь Уши!

Само название тайного искусства «Меч Лазурной волны» было весьма говорящим. Однажды почтеннейший Ци Фэнгэ отправился на восток, к самому морю, где на него снизошло озарение, пока он наблюдал, как поднимаются и опадают лазурные волны. Вернувшись домой, с той поры он день ото дня совершенствовал «Меч Лазурной волны» и достиг в этом деле таких высот, что это искусство стало основой основ на горе Сюаньду, и ученики изучали его прежде иных умений. Впрочем, каждый овладевал им по-разному, отчего исполнение тех или иных ударов, усиленных ци, заметно отличалось. Во многом это искусство опиралось на природный талант ученика, и отличить хорошее владение мечом от плохого не составляло труда.

Что до Юй Ая, то он овладел этим искусством в совершенстве и практически стал единым целым со своим мечом. Иными словами, он постиг сам дух этого искусства и более не занимался бездумным подражанием. Сверх того, Юй Ай сумел привнести в «Меч Лазурной волны» немало своего опыта, что успел приобрести, неустанно упражняясь с оружием.

И все же этот сокрушительный удар не пробил защиту Янь Уши – он остановил клинок одним только пальцем!

И тот вовсе не застыл на месте! Сдерживая острие меча, он беспрестанно двигался, но так стремительно, что нельзя было уловить глазом. Этим пальцем Янь Уши как будто прощупывал оборону противника, выискивая в ней бреши и уязвимости. Потребовалось всего ничего времени, прежде чем он обнаружил в заслоне, сотканном из истинной ци, несколько подходящих точек и ударил в них собственной ци.

Перед самым ударом Юй Ай вдруг припомнил, как почтеннейший Ци Фэнгэ рассказывал ученикам о достойных мастерах боевых искусств, и среди прочих имен он назвал Янь Уши. В те времена считалось, что против учителя может выступить разве что тюркский мастер Хулугу, а все прочие Ци Фэнгэ не соперники. Однако сам величайший мастер заметил, что через несколько лет Янь Уши вполне способен превзойти Хулугу, а то и победить его, Ци Фэнгэ, в честном поединке. Ведь этот несравненный следует сердцу и своим замыслам, а не бездумно подражает другим.

Взять, к примеру, «Сочинение о Киноварном Ян». Заурядностям этот труд лишь поможет постичь суть боевых искусств и откроет дорогу к вершинам мастерства. Иными словами, речь идет об основах, необходимых для прорыва в совершенствовании. Но положения, записанные в пяти цзюанях, нужны Янь Уши лишь как подсказки, чтобы с их помощью устранить мелкие несовершенства в своих уже развитых навыках. К тому же Демонический Владыка не станет слепо подчиняться каким-либо учениям и в точности подражать чужому искусству.

Чтобы ответить на атаку Юй Ая, Янь Уши использовал знаменитый «Перст весенних вод», о котором почтеннейший Ци Фэнгэ сложил двустишие:

 
Полнятся жалостью вешние воды – жаль отражение им, Ведомо тем: от мечтаний безумных остался лишь пепел один.
 

Некогда Янь Уши вызвал на поединок прославленного мастера и показал тому все, чего достиг за годы совершенствования. Несмотря на все старания Янь Уши и необыкновенную силу «Перста весенних вод», Ци Фэнгэ одолел юнца, но все же выказал тому уважение двумя меткими фразами.

Юй Ай, услышав от учителя эти строки, поначалу подумал, что сложены они от лица женщины, оплакивающей преждевременно угасшие чувства, и смысла их не постиг. Но вот он схлестнулся с Янь Уши, и то, о чем говорилось во второй строке, стало ясно как день. Стало быть, учитель в нескольких словах описал суть этого необыкновенного умения.

Палец противника не только остановил бурлящие волны ци, но и, выискав в заслоне Юй Ая уязвимости, без каких-либо усилий обрушил его. А ведь Юй Ай с таким трудом напитывал клинок истинной ци, стараясь и атаковать, и в то же время защититься! Но все вышло в точности, как и говорил великий мастер: «от мечтаний безумных остался лишь пепел один».

Янь Уши загнал его в угол, и Юй Аю не осталось иного выбора, кроме как задействовать весь запас ци, вложенный в клинок. Долго не раздумывая, он высвободил все без остатка.

Раздался оглушительный взрыв. Весь двор заволокло водяным паром. Камни сада разом потрескались и разошлись осколками. Откуда-то налетел свирепый ветер и стал рвать водяную дымку в клочья.

От взрыва скопленной ци Шэнь Цяо на мгновение-другое оглох, и лишь беспрестанный звон стоял в его ушах.

Несмотря на то, что павильон настоятеля-чжанцзяо располагался в отдалении от остальной части монастыря, грохот оказался такой силы, что переполошил всю обитель: вдалеке в павильонах стали загораться огни, и вскоре полусонные адепты, одевшиеся второпях как придется, высыпали наружу и поспешили во двор.

Подобного исхода Юй Ай никак не ожидал: он надеялся, что ему удастся схватить Шэнь Цяо без лишнего шума, но вдруг вмешался Янь Уши, и все надежды обойтись малой кровью рухнули.

Противники замерли на месте. Выждав немного, Юй Ай отступил на три шага, когда Янь Уши – на два. Оба уже знали, кто проиграет, ведь первый приложил все свои силы, когда второй – лишь восемь десятых.

Поднятая шумиха ничуть не смутила Янь Уши. Он держался подчеркнуто спокойно, однако по его лицу было видно, что он затаился, предвкушая интересное зрелище.

Глядя на него, Юй Ай от досады скрипнул зубами. Он понимал, что может кликнуть старейшин, и тогда они помогут задержать наглеца, заявившегося на гору Сюаньду без приглашения, да и Шэнь Цяо они не упустят. С другой стороны, уж очень ему не хотелось, чтобы другие встретились с бывшим настоятелем…

Пока он спешно размышлял, как стоит поступить, кто-то из соучеников добрался до двора, где развернулся поединок. И это был не кто иной, как Тань Юаньчунь, старший ученик Ци Фэнгэ.

И хотя он приходился Шэнь Цяо и Юй Аю дашисюном, то есть самым старшим по учению, но большим талантом не отличался и боевое искусство освоил посредственно. Характер у него был мягкий и кроткий – как говорится, из тех, кто даже мухи не обидит, и в любом споре Тань Юаньчунь стремился лишь поскорее примирить враждующих, а не утвердиться за чужой счет. Разумеется, такому человеку не суждено было возглавить даосскую школу, и пост настоятеля отошел к Шэнь Цяо. За свою доброту и великодушие Тань Юаньчунь пользовался всеобщим уважением, и когда Шэнь Цяо унаследовал школу Сюаньду, он тотчас сделал своего дашисюна старейшиной. С тех пор тот старательно взращивал и обучал третье поколение адептов.

Оказавшись на месте, Тань Юаньчунь первым делом заметил Юй Ая и несколько удивился.

– Шиди Юй? – с тревогой позвал он. – Откуда этот шум? Или это вы устроили? А кто этот господин?..

– Янь Уши, глава школы Чистой Луны, – спокойно ответствовал Юй Ай, будто ничего особенного не случилось.

Тань Юаньчунь так и ахнул от удивления. Как Демонический Владыка, глава неправедной школы, очутился на горе Сюаньду?!

Завидев Тань Юаньчуня, Янь Уши, будучи в прекрасном расположении духа, тут же обратился к нему, но вместо приветствия начал с дерзости:

– Так это ты старший ученик Ци Фэнгэ? В свое время я уступил этому несравненному, да вот теперь вижу, что его ученики никуда не годятся. Не желаешь сразиться со мной?

Тань Юаньчунь бросил на Юй Ая испуганный взгляд. Тот же невозмутимо заметил:

– Спору нет, глава Янь, вы поистине выдающийся мастер, однако адептов на горе Сюаньду немало, и вместе нам хватит сил, чтобы пленить вас. Или хотите сказать, что местные виды столь великолепны, что вы жаждете погостить у нас подольше?

На его колкость Янь Уши чуть ухмыльнулся и ответил не менее любезно:

– Без Ци Фэнгэ гора Сюаньду не стоит ни вэня.

Затем он повернулся к Шэнь Цяо и едко поинтересовался:

– Все никак не решишься уйти? Ждешь, когда твой шиди посадит тебя под замок, а потом возьмет тебя за ручку и заведет очередную песню про братскую любовь и другие нежные чувства?

Только после того как он обратился к Шэнь Цяо, Тань Юаньчунь заприметил еще одного гостя, что укрылся под деревом, в густой тени. Дышал он едва-едва, не издавал ни звука, вот почему Тань Юаньчуань далеко не сразу увидел его. К тому же появление Янь Уши в даосской обители произвело на этого бедного человека настолько неизгладимое впечатление, что он позабыл обо всем на свете.

Чуть оправившись, Тань Юаньчунь в волнении закричал:

– Чжанцзяо? Шиди?!

Опираясь на ствол и всячески стараясь не упасть, Шэнь Цяо повернул голову на крик и кивнул в знак приветствия.

– Давно не виделись, дашисюн. Все ли у тебя благополучно?

Появление шиди крепко удивило Тань Юаньчуня, но в то же время обрадовало. Позабыв об опасности, которую сулил приход Демонического Владыки, он было кинулся к Шэнь Цяо с криком:

– Ты цел? Когда ты вернулся?! И как ты… – он успел пройти всего ничего, прежде чем Юй Ай ловко преградил ему дорогу и строго окликнул:

– Дашисюн!

Волей-неволей пришлось умолкнуть и остановиться. Вместе с тем Тань Юаньчуню вдруг вспомнились грубые слова Янь Уши, и он вопросительно посмотрел на Юй Ая:

– Так что тут происходит?

Тот не ответил. И тогда, воспользовавшись моментом, к Тань Юаньчуню обратился Шэнь Цяо:

– Дашисюн, это правда, что вы собираетесь сделать Юй Ая новым настоятелем?

Его вопрос заметно смутил соученика. Он снова бросил взгляд на Юй Ая, а потом медленно перевел его на Шэнь Цяо. Отделываться пустыми любезностями этот кроткий человек не умел, а потому сказал всю правду без утайки:

– Пока тебя не было, шиди Юй взял на себя все хлопоты. Он и раньше помогал тебе с делами школы и лучше всех знал обязанности настоятеля. Когда ты сорвался с вершины и бесследно исчез, старейшины собрались и постановили, что временно исполнять твои обязанности будет шиди Юй, ну а после… Как бы то ни было, хорошо, что ты вернулся! Сперва надобно тебя вылечить, а уж дела обители мы обсудим потом!

Несмотря на все уговоры, Шэнь Цяо прекрасно понимал, что настоятелем горы Сюаньду ему уже не быть, ведь он проиграл Кунье и сделался калекой. Пускай даже братья и сестра по учению не станут возражать, сам он на этом посту не останется – не позволит себе, недостойному, распоряжаться наследием учителя, великого мастера прошлого.

Между тем Юй Ай от своего не отступится, сговор с тюрками не разорвет и будет проворачивать свои дела, не спрашивая позволения у настоятеля-калеки. Рано или поздно Пурпурный дворец окажется у него в руках. Таким образом, остаться здесь – все равно что добровольно угодить в плен.

Тщательно обдумав свое положение, Шэнь Цяо тяжко вздохнул и отбросил последние сомнения. Но обратился он с речью не к братьям по учению, а к Янь Уши:

– Глава Янь, сей Шэнь намерен обременить вас просьбой забрать его с собой.

– А-Цяо!

– Шиди!

Юй Ай и Тань Юаньчунь окликнули его вместе, однако в голосе одного звучал гнев, когда у другого – удивление. Судя по всему, старший брат по учению так и не взял в толк, когда это Шэнь Цяо спутался с неправедной школой.

Услышав просьбу Шэнь Цяо, Янь Уши вскинул одну бровь, впрочем, удивился мало. Он скорее счел выходку бывшего настоятеля занятной, отчего решил не отказывать ему. Выждав немного, Янь Уши многозначительно проронил:

– Еще не поздно передумать.

В этом он был прав: Шэнь Цяо еще мог остаться на горе, но времени, чтобы решить, какой путь избрать в жизни, почти не осталось. Мерцающие вдали огоньки постепенно приближались – это адепты горы Сюаньду спешили к павильону настоятеля, дабы выяснить, что там случилось. Хотя Шэнь Цяо их не видел, но отчетливо слышал нарастающий гул толпы, ведь у слепцов особенно чуткий слух.

Покачав головой, он снова обратился к Янь Уши:

– Нет, не передумаю.

Завидев, что Шэнь Цяо собирается сбежать с Янь Уши, Юй Ай страшно перепугался и вместе с тем разгневался:

– Нет, шиди, стой!!! – с этими словами он, перехватив меч, уж было бросился в атаку, чтобы не дать им уйти, но тут случилось непредвиденное. Янь Уши и не подумал уклоняться от его выпада. Вместо этого он стремительно перенесся к Шэнь Цяо, схватил того за пояс, подтащил к себе и выставил вперед в качестве живого щита. И Юй Ай едва не пронзил ему грудь.

– Хватит! Прекратите! – в ужасе закричал Тань Юаньчунь.

Испугавшись, что может сотворить непоправимое, Юй Ай резко опустил меч и для верности отступил на пару шагов. Видя его нерешительность, Янь Уши издевательски расхохотался и в мгновение ока бесследно исчез вместе с Шэнь Цяо.

Лишь его смех еще расходился гулким эхом среди скал.

– Каков наглец! Что за бесстыдство! – не сдержавшись, разразился бранью Юй Ай.