Цитаты из книги «Режим гения. Распорядок дня великих людей»

Сформировав в себе хорошие привычки, утверждал философ, мы «освободим свой ум, чтобы заняться по-настоящему интересными делами».

«Я всю жизнь работал, — говорил Бергман, — а работа — словно поток, разливающийся по пейзажу твоей души. Она спасительна, ибо многое уносит с собой, очищает.

Опять старого слона танцевать заставили!”»

Миро всегда соблюдал жесткий и неизменный распорядок дня, потому что главным в жизни для него была работа и он не позволял себе отвлекаться, а также потому, что боялся вновь соскользнуть в депрессию, мучившую его в юности до тех пор, пока он не открыл в себе талант художника. Дабы предотвратить рецидив, Миро всегда включал в свой режим энергичные физические упражнения: в Париже — бокс, в барселонском гимнастическом зале — шведскую гимнастику и прыжки через скакалку, а находясь на семейной ферме у берега моря в Монт-Родже, куда Жоан удалялся каждое лето, чтобы укрыться от городской жизни и восстановить запасы творческой энергии, он плавал и совершал пробежки по берегу

хотя у Юнга было множество зависевших от него пациентов, он не стеснялся взять выходной. «Я понял, что человек, который нуждается в отдыхе и продолжает работать вопреки усталости, попросту глуп», — заявлял о

Шиллер писал своему другу: «Мы не ценим самое дорогое, чем обладаем, — время. А если бы научились пользоваться им сознательно, мы бы совершали чудеса»

цитата из Флобера: “Веди упорядоченную жизнь, как буржуа, и ты сможешь быть неистовым и оригинальным в творчестве”. Так я и делаю».

«Чем больше подробностей повседневной жизни удастся вверить автоматической привычке, избавившись от усилий и хлопот, тем в большей степени высшие способности разума освободятся для главной своей работы. Не найти существа более несчастного, чем человек, для которого нет ничего установленного, но все — нерешительность и сомнение, кому каждое действие: и раскурить сигару, и выпить еще одну чашку чая, и подняться с постели, и лечь в постель и приступить к очередной порции работы — дается лишь в результате усилия воли».

Ничего не менялось. Взбитые сливки, ужасно жирные, клубничное варенье, очень сладкое — какая-то детская еда, и еще кукурузные хлопья вдобавок».

Только насущное, простая, незагроможденная жизнь, продуманная так, чтобы ничто не мешало Симоне работать».