Глава 2

Невероятно!

Шарлотта, какими бы ни были ее истинные мотивы, пропала пять лет назад. И не просто растворилась как утренний туман, а покинула отчий дом, чтобы выйти замуж за другого хорошо известного ему мужчину, который пользовался дурной славой. Тем не менее она выбрала его – свою ровню.

Злобная ликующая улыбка ее мачехи, похожая на оскал, – последнее, что он увидел. После несчастного случая его окружали лишь серые безликие силуэты.

В те дни, когда приходилось находиться в незнакомых людных местах, Рафе старался держаться около стен. Он обзавелся превосходной легкой тростью, которая помогала прокладывать путь, однако, посещая мероприятия, он предпочитал не пользоваться ею, чтобы ненароком не задеть кого-либо в толпе. На людном вечере он то и дело сталкивался с кем-то, хотя это вполне естественно да и смущало его чуть меньше. Толпа есть толпа, к тому же почти все присутствующие собрались ради него.

Рафе не утратил способности различать яркий свет, однако зрение было нечетким, вокруг бесцветные формы, тени.

Однако, проходя в толпе мимо Шарлотты, он внезапно уловил особенный будоражащий аромат прекрасно знакомой ему женщины. Запах, который заставил его встряхнуться. На мгновение все вокруг словно прояснилось и заиграло яркими красками. Эмоции взяли верх, воспоминания сменялись одно за другим. Среди них – летний пейзаж выжженной солнцем Тосканы, жизнь, которая была бы совершенно невыносима, если бы не Шарлотта. Само совершенство с нежной светлой кожей, проникновенными глазами и нежными мягкими губами. Девушка слишком уж хорошая, чтобы оказаться правдой. Слишком хорошая для него. Тем не менее он не смог устоять перед искушением. Пропускал сквозь пальцы ее длинные светлые волосы – главное богатство, по словам ее отца.

Длинные, блестящие, всегда убранные в аккуратную прическу, чтобы никто не смог насладиться их красотой.

Словом, Рафе затянуло в водоворот воспоминаний…

– Распусти волосы, – горячо прошептал Рафе и поцеловал ее в шею. Они лежали на широкой постели с балдахином.

Он просил ее об этой привилегии почти всякий раз, когда они были вместе под покровом ночи. Так хотелось прикоснуться к ее волосам. Распустить шелковистые пряди, любоваться ею обнаженной, с волосами, струящимися по плечам, словно золотистые потоки воды.

Наконец Шарлотта уступила ему, а потом поступала так постоянно, когда Рафе просил об этом. Она не делала этого ни для кого, и у него создавалось впечатление, что ей понравилась такая игра. Он приказывает, она подчиняется.

Рафе это нравилось так же сильно.

Конечно, опасная игра, не какая-то безобидная забава. Рафе прекрасно понимал, что, если его застанут в ее спальне, хуже того, в ее постели, их не просто выбранят или оставят без сладкого после ужина. Отец Шарлотты просто-напросто убьет их обоих. Она станет позором семьи. Обесчещенная, больше не будет представлять для отца хоть какой-нибудь ценности. А его точно убьют за то, что осмелился укусить руку, которая его кормит.

Близости между ними так и не случилось. Однако каждую ночь он искушал ее, и она умоляла его об этом. Раз за разом ему становилось все труднее отказывать ей, да и самому себе. Он слабел, более не в состоянии сдерживаться. И не собирался отказываться от Шарлотты.

Ему просто нужно было добраться до своих активов, надежно скрытых от отца девушки. Он не имел права ввергнуть Шарлотту в нищету после роскошной жизни, которую она вела как наследница преступной империи Майкла Адайра. Да, не стоило заблуждаться насчет законности действий этого человека.

Для большинства он – бизнесмен. Никому бы и в голову не пришло задавать этому человеку вопросы или интересоваться происхождением его богатства. Майкл Адайр известен своим могуществом и властью. Он хранил много секретов, а если уж кто-то осмеливался встать у него на пути, мог стать опасен. Именно поэтому никто не вторгался в его дела.

Рафе понимал, какими силами обладает Майкл. Он также на себе испытал, каково это – прозябать в нищете после комфортного, обеспеченного существования. Его отец не имел ничего общего с Майклом Адайром и не был преступником, хотя и не пренебрегал этими методами, используя других людей в своих интересах, пока их жизнь хоть что-то стоила. Выжав последние соки, он отбрасывал их в сторону, как мусор. Именно это Рафе запомнил о своем отце, которого не видел с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Отцу невероятно нравилось доставлять неприятности и сеять горе.

Выкинув их с матерью на улицу, он, вероятно, испытывал удовольствие, глядя на то, сколько несчастий причинил. Его радовала возможность доставлять неприятности.

Сила. Да, мужчинам нравится обладать могуществом.

Рафе слишком много лет прожил в беспомощности. Попрошайничал, воровал. Делал все, чтобы они с матерью могли выжить.

Первые свои преступления он совершал с бандой мальчишек. Они работали курьерами, доставляя загадочные посылки и свертки, в которые им строго-настрого было запрещено заглядывать.

В конце концов, его поймали и обвинили в торговле наркотиками, несмотря на то что он был несовершеннолетним голодным ребенком. Мальчиком, который не имел никакого понятия о том, во что его втянули.

Так они познакомились с Майклом Адайром.

Много позже Рафе понял, что этот человек имел самое непосредственное отношение к злополучным наркотикам, которые наводнили город, и к дилерам, которые беззастенчиво вовлекали мальчишек вроде Рафе в свой преступный промысел в качестве помощников.

Майкл Адайр позаботился не только о том, чтобы с него были сняты все обвинения и он был освобожден. Влиятельный суровый мужчина изрядно вложился в Рафе: оплатил его образование в частной школе-пансионе. Мальчик с жадностью принял все, чем Майкл решил с ним поделиться. Глупец, в то время он был слишком юн и неопытен, чтобы понимать, что рано или поздно за все в жизни придется заплатить.

Майкл всего лишь раз туманно намекнул, что когда-нибудь обязательно попросит его об ответной услуге. Расплата не заставила себя долго ждать.

Последующие годы Рафе неоднократно исполнял различные поручения от имени этого человека в Риме и за его пределами. Позже, когда его ввели в круг самых приближенных, он стал своего рода подмастерьем Майкла.

Именно тогда Рафе смог по-настоящему оценить человека, на которого равнялся. Узнал, насколько суровый и непреклонный порой нрав у Майкла. Этот человек был начисто лишен совести и морали.

Как-то Рафе, имея в виду себя, поинтересовался, что же такое Майкл смог разглядеть в голодном оборванце с улицы. Почему взялся помогать ему, дал образование и поддерживал его мать.

Майкл признался, что ему всегда хотелось иметь сына. Он увидел в Рафе потенциал и сделал своим подопечным.

Не будь Рафе сыном другого аморального человека, это признание потрясло или даже расстроило бы его. Однако все приходит с опытом, и вместо того, чтобы переживать, он решил использовать свое преимущество. В его жизни появился второй негодяй после отца, но этот протянул ему руку помощи.

Получив образование, Рафе стал глубже погружаться в дела зловещей империи Майкла Адайра. К тому времени он поселился на вилле, а это место никто и никогда не мог покинуть по собственной воле.

Многое из того, чем приходилось заниматься, глубоко шокировало его. Майкл был беспощаден. Его совершенно не интересовала судьба тех, кто вставал у него на пути, могли пострадать даже их близкие. Для него не существовало запрещенных приемов. Любые методы хороши, если они приближают к цели.

У Майкла повсюду были глаза и уши. Высокопоставленные чиновники выполняли его требования, судили и наказывали тех, кто не шел ему навстречу. Рафе оставалось радоваться тому, что он не втянут в столь темные дела.

Его действительно обучали ведению дел. И тоже по причине того, что у Майкла не было родного сына. Он хотел, чтобы Рафе занимался исключительно делами, стал лицом его неоднозначной империи.

Тем не менее это ничего не значило. Майкл вовсе не был бы рад отдать свою дочь в жены молодому человеку. Рафе и не питал подобных иллюзий, хотя так же твердо решил взять от своего покровителя все, чем тот был готов с ним поделиться. Однако он понимал, что ни при каких условиях не встанет во главе этого грязного бизнеса.

Рафе давно продумывал план отступления, решив непременно улизнуть от Майкла при первой же возможности. При этом забрав с собой Шарлотту.

И только потом, только потом она станет его женщиной…

Его возлюбленная покачала головой, и ее волосы рассыпались по плечам. Он был потрясен настолько, что стало трудно дышать. У него было много любовниц. Он быстро возмужал и не нуждался в советах по части любви и того, как надо обращаться с женщиной.

Тем не менее ни одна его любовница не могла сравниться с Шарлоттой. Ни одна не влекла его так сильно, не завладела его душой и телом. В то же время он чувствовал, что несет за нее ответственность и не допустит, чтобы кто-нибудь обидел или навредил ей. Он желал ее безумно, любовь придавала ему сил. И при этом каждую ночь приходилось отказывать Шарлотте.

Рафе подался вперед и пропустил густые волосы сквозь пальцы, вдыхая их аромат.

Роза и лаванда. И что-то эксклюзивное. Аромат, присущий лишь ей одной.

Рафе осекся и вернулся в настоящее. Незнакомка трепетала в его руках, словно пойманная в силки птица. Такая мягкая кожа. Сомнений нет, это может быть только Шарлотта.

Последние пять лет у него не было женщин. Неужели память подводит его? Может быть, каждая женщина обладает столь гладкой кожей? Однако он сомневался в том, что ошибся.

Майкла Адайра больше нет в живых. Этим утром Рафе вдруг вспомнил о нем. Вероятно, ему было неспокойно, а память издевалась над ним, выдавая желаемое за действительное.

С другой стороны, возможно, именно поэтому Шарлотта и приехала сегодня.

– Пойдем со мной, – строго заявил Рафе.

Придерживая ее за руку, он развернулся и как ни в чем не бывало расчистил себе дорогу с помощью трости.

Шарлотта ничего не сказала, не попыталась возразить. Да и вообще словом не обмолвилась. Как же ему стало досадно! Он, как никогда, сожалел о том, что не может видеть ее лицо. Зато после несчастного случая небывало обострились другие чувства и в данный момент с лихвой компенсировали плохое зрение.

Вместе они вышли из бального зала и скрылись в полутемном алькове. Вокруг не было ни души. Но даже если бы кто-то и проходил мимо, сомнительно, чтобы у него хватило смелости вмешаться. Последние пять лет Рафе трудился не покладая рук, заработал репутацию властного и даже опасного человека. Нет, он не брал в плен и всегда следовал этике, оставался преданным собственным принципам. Он бы не потерпел, чтобы кто-то сравнил его с Майклом Адайром или кем-то другим, ему подобным. В то же время он был настроен решительно и никогда бы не позволил себе обратно скатиться в грязь.

Именно эти убеждения придавали ему сил. Каждое утро он поднимался с постели, чтобы доказывать самому себе, что чего-то стоит. Единственная причина, по которой в свое время Майкл Адайр одарил его своей благосклонностью, состояла в том, что юный Рафе был слабым и уязвимым, бессильным и беспомощным.

Рафе поклялся, что никогда не вернется к тому, с чего начинал. Никогда. В нем не осталось ничего от человека, которым он был. Исчезла мягкость. Теперь он неуязвим. И даже слепота, досадный физический недуг, не сломила его, а лишь ненадолго отсрочила наступление успеха.

Просто приключился несчастный случай, хотя, конечно же, Рафе не желал, чтобы произошло нечто подобное. А теперь, в сложившейся ситуации, не хотел никаких поблажек для себя. Единственное, что важно, – надо работать еще усерднее. Ослепнув, он обрел некую неуязвимость.

Поначалу все относились к нему с сожалением и недоумением, откровенно недооценивали. Но когда его корпорация принялась один за другим поглощать бизнес конкурентов, ему воздали должное. Его молодое дело в сфере производства электротехники постепенно завоевывало главенствующие позиции на мировом рынке. Никто просто не ожидал подобного.

– Какого черта ты здесь забыла? Неужели муж ослабил поводок? Отпустил тебя повеселиться на вечеринке?

– Я…

Боже, да ее ли это голос? Все это было так давно. Хотя не всегда стоит полагаться на память. Может быть, Рафе в силу недуга перепутал ее с кем-то?

Слишком велико его желание снова увидеться и поквитаться с вероломной любовницей. Его гнев не знал границ.

– Шарлотта Адайр. – Он выплюнул ее имя как ругательство. – Или теперь ты носишь фамилию мужа? Ты действительно взяла фамилию Стефана?

В ответ раздался тихий неуверенный шепот.

– Мне кажется, вы приняли меня за кого-то другого.

Он провел по ее руке, к плечу, вдоль ключицы, наконец взяв за подбородок, приподнял ее лицо.

Подался к ней и снова ощутил знакомый аромат роз и лаванды.

– Я никогда не ошибаюсь. Думаю, это-то ты должна помнить.

Шарлотта.

Его сердце буквально выстукивало ее имя.

Это не могла быть другая женщина. Никто, кроме Шарлотты, не в состоянии так сильно взволновать его. Ни одной женщине после нее не удавалось хоть сколько-нибудь увлечь его.

И сейчас, снова ощутив ее аромат, Рафе прикоснулся к ее коже. И чувствовал себя так, словно переродился и заново начал эту грешную жизнь.

– Если солжешь мне, я заставлю тебя заплатить за это.

Под его прикосновением Шарлотту начала бить крупная дрожь. Рафе провел пальцем вдоль ее полной нижней губы, склонился над ней. Они находились так близко, что он даже чувствовал ее дыхание.

– Ты не сможешь мне солгать. Ты замужем – пусть. Но на свете не существует мужчины, который знает тебя и твое тело лучше, чем я.

Шарлотта оставила неизгладимый след в его сердце. Влюбленность в нее едва не стоила ему всего. Она стала поворотным моментом в его жизни. Невозможно просто так отмахнуться от прошлых переживаний. У Рафе шрамы от этой любви.

И речь не только о слепоте. А еще и безобразные шрамы, оставшиеся после падения с балкона.

Его столкнули.

– Мой отец мертв, – едва слышно обронила Шарлотта. – Я приехала в Лондон, чтобы уладить некоторые его дела.

Рафе холодно рассмеялся.

– Наивная, неужели думаешь, я не знаю, что твой отец умер. Да я возликовал! Я так рад, что чуть было не отпустил всех сотрудников праздновать.

Его рука обхватила ее горло и чуть сжала, ровно настолько, чтобы пальцы могли чувствовать биение пульса под тонкой кожей.

Шарлотте стало не по себе, ее голос дрожал.

– Я была уверена, что ты захочешь остаться один, чтобы горевать.

– Я откупорил лучшую бутылку шампанского.

Она переступила с ноги на ногу. Рафе почудилось, будто она смотрит ему прямо в глаза. Казалось, она впервые видит его по-настоящему.

– Как и я. Не ты один презирал этого человека.

– Боюсь, теперь это единственное, что делает нас похожими, дорогая.

Она сжалась.

– Я нисколько не удивлена.

Их сердца учащенно бились. Как же он злился на нее. Ему хотелось навредить ей, разрушить ее мир так же, как была разрушена его жизнь, когда он потерял ее. Шарлотта предала его.

Рафе по-прежнему хотел ее. Его сводило с ума то, что ее девственность, которую он так тщательно и с таким трудом оберегал, досталась другому мужчине.

Она должна была принадлежать ему и только ему. Он не хотел рисковать, поэтому они так и не переспали.

– Твой муж здесь?

Она помедлила с ответом.

– Нет.

– Между нами есть незаконченное дело. – Он отнял руку от ее горла и снова провел пальцами по губам. – Тебе так не кажется?

Рафе услышал, что она ахнула, и представил, как она возмущенно запрокинула голову. Он уже видел это раньше. Много раз. С тех пор прошли годы.

– Не понимаю, о чем ты.

– Какая прелесть. Только вот мне кажется, ты все прекрасно поняла. – Он провел пальцами по ее губам, снова положил руку ей на шею. – Все так, как я помню. От меня твоя кровь бежит быстрее. Твое нижнее белье уже промокло?

Она вдохнула воздуха. Рафе приготовился получить звонкую пощечину.

– Я напугана.

– Не верю. Не верю, будто ты не знала, что делаешь, когда покупала билет в Лондон, догадываясь, что я буду здесь. Ты вообще ничего не боишься. То, что ты сейчас испытываешь, Шарлотта, – это вовсе не страх.

– Не все, что ты говоришь, – правда.

Он хмыкнул.

– Но то, что ты говоришь, – ложь. Я богаче, чем был твой отец когда-либо. Люди прислушиваются и выполняют мои просьбы не из страха, а потому, что знают, я могу быть им полезен. Именно поэтому часто то, что я говорю, действительно становится правдой.

Пять лет. Последний раз Рафе прикасался к женщине пять лет назад. А физической близости у него не было еще дольше. После того как он встретил Шарлотту, у него не было других женщин. А впоследствии он воздерживался, охраняя ее непорочность.

Он обнимал Шарлотту пять лет назад.

– Я знаю, как сделать так, чтобы ты захотела меня.

Однако впервые у него возникло сомнение в том, что он действительно на это способен. Он совершенно точно знал, что ни одна женщина не захочет делить постель со слепым, обезображенным шрамами любовником.

– Что именно ты предлагаешь? – холодно спросила она.

– Сейчас я тебе все подробно изложу. Итак, мне совершенно нет дела до того, как, где и с кем ты провела последние пять лет. Меня не волнует, вышла ли ты за Стефана или за кого-то другого. Мне безразлично, что ты будешь делать завтра. Меня интересует исключительно этот вечер. Сегодня я хочу, чтобы мы закончили то, что началось между нами несколько лет назад. Сегодня. Я хочу провести эту ночь с тобой.

Рафе вздрогнул от неожиданности, почувствовав, как тонкие прохладные дрожащие пальцы коснулись его губ. Он застыл на месте. К нему уже очень долго никто не прикасался. Почти забытое ощущение. Он продолжал стоять без движения, пока она вела пальцем, повторяя форму его рта. Шарлотта проделывала с ним то же самое. Он почувствовал кончики ее пальцев на своей шее, они замерли на коже, чувствуя учащенное биение его сердца.

Наконец она нарушила молчание.

– Если не боишься меня, в таком случае, похоже, я тебе по-прежнему небезразлична.

Он удерживал ее лицо за подбородок.

– Пусть так. Только теперь кое-что изменилось. Шарлотта, я не люблю тебя. Даже наоборот. Если переспишь со мной сегодня, знай, ты отдашься мужчине, который ненавидит тебя до глубины души. Хотя вряд ли это имеет для тебя хотя бы какое-то значение. Для меня – нет. Несмотря на мои чувства, я все еще хочу тебя.

– Одна ночь. – Она произнесла эти слова дрогнувшим голосом.

– Да.

Шарлотта шумно выдохнула.

– Хорошо. Так тому и быть.