Это немного злило. А ещё хорошо отвлекало от волнения, и мысленно Айден легонько пощупал защиту, а потом надавил на неё. Николас знает тайны Айдена, так что Айден имеет право понять, что он скрывает!

Защита не была основательной, Николас не пытался её удерживать, и она облетела от лёгкого напора.

Боль.

За ней скрывалась тупая, ноющая боль, которая билась в затылке Николаса. Он не хотел, чтобы Айден знал, что у него до сих пор немного болит голова.

Айден так удивился, что едва заметил, как Николас закончил и опустил свою магию в страхующее облако Айдена. Тот спешно унял собственную и открыл глаза под аплодисменты сокурсников.

Вокруг них стоял густой туман, смешивался с постепенно исчезающими тенями Айдена. Жемчужно-серебристый плотный туман и чернильные тени.

– Очень впечатляет, господа, – с удовлетворением сказал Саттон.

Казалось, он сам с облегчением выдохнул, что обошлось без происшествий. Потом неожиданно подошёл, поднял руку, прощупывая магию Николаса и Айдена. Кивнул сам себе, и в его голосе сквозило удивление:

– Возможно, если будете больше тренироваться, станет идеальной связкой.

Студенты зашумели. На третьем курсе Конрада было целых две идеальных связки, на первом одна, в лицее ещё пяток, а вот на их курсе – ни одной.

Николас был доволен, но голова у него побаливала и после магии немного кружилась. Айден протянул руку Николасу, помогая ему подняться. Вдвоём они двинулись к задним партам, а Саттон уже вещал об истории этого ритуала, о значимых битвах империи, в которых туман помог победить противника. Одновременно с этим он специальными чарами убирал оставшийся, чтобы расчистить место для следующих студентов.

Плюхнувшись на стул, Николас улыбался широко, как выигравший крупный приз на городской ярмарке.

– Кто молодец? Мы молодцы!

Айден не мог не признать, что вздохнул с облегчением. Но его волновал вопрос.

– Почему ты не сказал? Почему не сказал, что ещё болит голова?

– Потому что обещал тебе.

На место ритуала вышел Аарон Стейли, которого ставили в пару с Байроном, и оба казались крайне недовольны этим фактом – хотя вряд ли они бывали хоть чем-то довольными. Внимание студентов было приковано к сдающим, но Николас всё равно наклонился к Айдену через проход между партами и сказал негромко, чтобы никто не слышал:

– Я обещал тебе, что мы будем проводить зачарования в связке, и я не отступаю от своего слова. Головная боль не повод.

– А если бы она повлияла на ритуал?

– Нет, и ты прекрасно это знаешь.

Конечно, он знал. Их энергии и правда отлично сочетались, поэтому Айден при магии ощущал Николаса почти так же хорошо, как Роуэна или Конрада. Николас держался уверенно, и никакая боль ему не мешала – он бы справился с ритуалом в любом случае.

Но магия влияла на тела. Николасу было легко справляться с ритуалом, но точно очень неприятно. Плохое самочувствие всегда было весомым поводом не участвовать в зачаровании или ритуале – чтобы не усугублять.

– Мы могли отменить.

– Не могли, – жёстко ответил Николас. – Если бы я рассказал Саттону, он бы отстранил меня. А тебя поставил в пару с кем-нибудь ещё. Или что, ты приказал бы ему?

– Ну…

– И он бы даже послушал. Возможно. Или нет. Он здесь преподаватель, который отвечает за нашу безопасность при магии. Или так хотел покорчить принца и стать вторым Стейфилом?

Тот вёл себя высокомерно по отношению ко всем без исключения, хотя к Айдену несколько раз подходил, хотел подружиться. Видимо, счёл, что принц достоин его компании. Каждый раз Айден отвечал предельно холодно.

Сейчас в паре с Байроном они с трудом справились с заданием: туман появился жиденький и растворился даже без помощи Саттона.

– Но главное, я обещал, – закончил Николас. – И вышло у нас отлично. Смотри, может, до идеальной связки дорастём!

Айден не очень верил в идеальную связку, но прошло и правда легко. Хотя он сильно переживал до ритуала, но в процессе различал уверенность Николаса, и это успокаивало. Он не думал о том, как магия выйдет из-под контроля, и тени отлично влились в общее полотно.

На самом деле, смотря на остальных студентов и их сдачу, Айден понял, что их туман был одним из самых густых, объёмных. А уж с тенями точно наиболее впечатляющим.

Похоже, их связка с Николасом работала отлично.

Одним из самых сильных выступлений оказались девушки, Лидия и Лорена. Их магия текла легко, ярко, создавая стелящийся по полу туман. Снова пахнуло весенними цветами и перебродившими ягодами, и после ощутился отголосок восторга Николаса. Хотя Айден не мог разобрать, он восхищается магией или одной из девушек.

Интересно, как же ощущается магия самого Николаса? Айдену казалось, она должна быть горным ручьём, прохладным свежим воздухом или чем-то вроде того. Магия обычно отображала внутреннее.

– Зайдем в лазарет, – бросил Николас после колокола. – Я возьму болеутоляющее, а ты… мы ещё связаны, поэтому я чувствую, что тебе паршиво. Из-за магии?

Айден кивнул:

– Не так страшно, как я боялся.

– Да ты часто боишься не по делу.

– У меня есть основания.

Перед следующими занятиями они действительно посетили лазарет. Айден подождал снаружи, а Николас вскоре вышел с зельем против тошноты.

До обеда прошло несколько скучных занятий по истории. Ничего сложного в этот день не ставили, искусству тоже были посвящено другое время, так что Айден слушал вполуха. Он по-прежнему ощущал отголосками Николаса – его головная боль наконец-то утихала.

К своему удивлению, Айдену было не настолько плохо, как он думал. Да, его подташнивало, но раньше зелья с этим не справлялись. А так словно слегка укачало в экипаже. Можно было не обращать внимания. Всё лето Айден мучился от того, что собственная магия после любого чародейства била так, что он сгибался пополам – или вот бежал к кустам роз.

Часть из этого он озвучил Николасу за обедом. Часть тот и сам ощутил.

Они устроились за столиком под ногами статуи императора Артура Равенскорта, прапрадеда Айдена. Николас задумался на фоне мраморных сапог за своей спиной.

– А ты летом сам творил чары или в связке с кем-то?

– Один, – ответил Айден, доедая рыбу на тарелке.

– Почему не с Роуэном?

– Он меня избегал.

Да, Айден никогда не был так близок с Роуэном, как с Конрадом, но всё равно не понимал, почему после смерти старшего брата Роуэн предпочитал сторониться. Им было о чём говорить. Им было о ком горевать. Но Роуэн этого не хотел.

Николас наверняка ощутил его досаду и спросил:

– Может, он не знает, как с тобой говорить о том, что его волнует?

– Почему мы до сих пор друг друга чувствуем? Связь уже должна была исчезнуть.

– Ты сам её не рвёшь.

Обычно она угасала сама собой после магии, и довольно быстро. При хорошем сочетании энергий могла оставаться дольше. Когда двое много работали в связке, то в принципе лучше друг друга чувствовали. Поэтому Айден и думал, что ощущение должно исчезнуть само. С Конрадом тоже долго держалось, но угасало через пару-тройку часов.

Аккуратно Айден разорвал связь.

Запоздало понял, что Николас мог сделать то же самое, но не делал.

Его же, кажется, не сильно это волновало – теперь уже Айден не мог понять. Николас сидел, подперев голову рукой:

– Может, в этом и проблема? Ты драматизируешь. И нетвёрдо владеешь силой. Ещё бы! Тебя из-за этого в храм запихнули, с чего бы уверенно зачаровывать. А тут ещё смерть Конрада. Вот и било жёстким откатом. Пробовал бы в связке, наверняка и к учебному году сносно колдовал.

– Хочешь сказать, весь секрет в связке?

– Хочу сказать, поменьше переживай, и даже зелье против тошноты не понадобится.

После обеда оставалось свободное время, но Николас напомнил, что вечером их поэтический сбор. До этого Айден предполагал, что займётся подготовкой по предметам.

Но Николас заявил:

– В библиотеку!

– Что ты там забыл?

– Во-первых, должна прийти книга. Во-вторых, там миссис Фаррел, которая может рассказать о всяком.

– Сплетни?

– Факты. Что происходило в Академии, когда погиб твой брат.

Запоздало Айден подумал, что не рассказывал Николасу о разговоре с Кейном. Да и делиться было практически нечем, но Николас знал Академию, знал местных и явно неплохо соображал, так что его мнение со стороны могло пригодиться.

– Я уже знаком с миссис Фаррел, – сказал Айден и взял роман, который намеревался вернуть.

Николас оживился, а по пути ещё и выслушал о Кейне. Но сказать ничего толком не успел, потому что они пришли к библиотеке.

Между стеллажей бродило несколько студентов, две девушки тихонько переговаривались друг с другом над толстой книгой в кожаной обложке. Юный лицеист пытался справиться с лестницей, чтобы добраться до верхних полок и при этом не свалиться на паркет.

За столиками горели зачарованные лампы и сидел пяток людей. Один студент разложил внушительные тома и ещё больше листов бумаги, судорожно выписывая из фолиантов сведенья эбонитовой перьевой ручкой, оставляя чернильные кляксы.

Николас уверенно прошёл вглубь библиотеки, к столу Вивиан Фаррел. Старушка была в том же строгом чёрном платье с воротником под горло, на шее кулон с прахом, в собранных волосах шпильки. Но сегодня на руки миссис Фаррел надела кружевные митенки насыщенного гранатового цвета, оставлявшие свободными пальцы и показывавшие кольца с крупными камнями гагата. В тон им была тонкая шаль на плечах старушки, воздушная и алая, будто вывязанная из бычьих жил.

Миссис Фаррел подняла голову, глянув на подошедших поверх очков в оправе из белесой кости. Её лицо озарилось:

– Николас! Наконец-то ты дошёл до библиотеки.

– Виноват, виноват. Но я всего лишь показывал Академию нашему принцу.

Старушка протянула руку, и Николас коснулся её губами, как на приёме, а не в библиотеке. Миссис Фаррел покачала головой:

– То есть ты, Айден, уже познакомился с дурным характером Николаса. Хотя в манерах ему, конечно, не откажешь.

Решив промолчать о «манерах» того, кто кидает штаны под кровать, Айден вежливо улыбнулся. Он положил роман на стол, поблагодарив:

– Очень интересно, я бы взял ещё пару штук.

– Конечно. Ты знаешь, на каких полках выбирать. А для тебя, Николас, уже пришла новая книга Раттер-Кристи.

Если бы у Николаса до сих пор болела голова, он бы тут же об этом забыл, потому что просиял чистой, незамутнённой радостью.

– Уже!

За спиной миссис Фаррел стоял шкаф с открытыми квадратными полками, на которых красовались бумажки с именами студентов. Они легко вытаскивались и заменялись другими, но, взяв книгу с полки «Николас Харгроув», убирать его имя старушка не стала.

Сюда приходила литература, которую заказывали студенты, так что первым делом она попадала к ним, а потом уже на библиотечные полки. Несколько ячеек были заняты.

Книга Николаса оказалась небольшим томиком в коричневой обложке с тонкой вязью золотистого тиснения с именем автора меж дубовых листьев. Эллиот Раттер-Кристи был известным поэтом, который увлекался оккультизмом и искренне верил в призраков. Жрецы Безликого его не одобряли, но часть дворян сходила с ума по наполненным печальными образами стихам, поэтому никто не трогал Раттер-Кристи. Тем более в его стихах были как детали потустороннего, так и смерти, хотя напрямую к Безликому он обращался редко.

Айден читал его известную поэму «Рябиновый дом», которая повествовала о том, как молодой аристократ возвращается в пустой особняк своего детства после смерти отца, начинает видеть призраков и постепенно сходит с ума, а в конце заболевает чахоткой и умирает. В последних строках он видит танцующие огни над озером, тянется к ним, а потом испускает дух.