РОССИЯ; ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ; НАШИ ДНИ

Небольшой дом неподалёку от Санкт-Петербурга был почти неизвестен туристам, но, тем не менее, сюда время от времени приезжали небольшие экскурсии. Всё что тут было – фотографии в рамках на стенах по всем комнатам, экспонаты на самодельных, аккуратных витринах и стойках, а ещё была небольшая комнатка с видом на Финский Залив. Она точно воспроизводила рулевую рубку «Титаника». Именно там любили фотографироваться посетители, а детям было интересно покрутить штурвал и машинный телеграф, представляя себя настоящими матросами.

Это был частный музей, в котором и директором, и владельцем, и экскурсоводом был один-единственный старик, говорящий со странным акцентом.

Старик был старой закалки. Он всегда рассуждал не спеша и неторопливо. Всегда слушал внимательно и вникал в каждое слово. Отвечал только по существу. И спрашивал только по существу.

А ещё, он никогда не закрывал свой музей. Сюда могли прийти даже среди ночи и старик всегда был рад посетителям, приглашая их после экскурсии на чай, или просто погреться у камина и продолжить разговор.

Камин находился в соседнем доме. Там старик жил. Его дом был соединён с музеем длинной галереей, точно воспроизводящей променад Первого класса «Титаника».

Старик жил не один: взрослая дочка, зять – капитан дальнего плавания. А ещё было шестеро шустрых внуков, которые не давали скучать никогда. Мал, мала, и меньше.

Даже в этот вечер, когда он уже расслабился возле камина, накрывшись пледом, внучата шумно играли рядом и старик не сразу услышал, что в дверь позвонили.

– Папа, к тебе какой-то человек, – сообщила дочка.

– Человек? И почему я не удивлён? – оглянулся на дочку старик, – пусть проходит.

Старик встал и вышел в прихожую встретить ночного гостя.

– Здравствуйте, – кивнул ему молодой парень со шрамом на щеке.

– Доброго вечера, уважаемый! – подошёл ближе старик, – чем обязан в столь поздний час?

– Мне бы очень хотелось посмотреть на ваш музей, – ответил парень на чистейшем английском и улыбнулся, – я специально нанял машину, чтобы приехать к вам.

– Издалека, наверное, ехали? – так же по-английски, спросил старик.

– Издалека, – вздохнул парень.

– Надеюсь, вы отпустили машину?

– Нет, – покружил парень головой, – она меня ждёт за воротами. Планирую вернуться к утру. Дела, понимаете, не терпят.

– Ну, тогда и мы не будем терять времени? Пройдёмте, я думаю, через галерею? – предложил старик, – холодно нынче по ночам.

– Да уж, не жарко, – согласился парень.

Они прошли в музей. Старик включил свет.

– Так что же конкретно вас интересует, молодой человек?

– Да всё, что и любого посетителя, – ответил ему парень.

– Ну, тогда начнём? – предложил старик.

– Да, пожалуй, начнём, – согласился гость.

– Говоря о «Титанике», – начал старик, – прежде всего надо избавиться от мифов и легенд вокруг этого лайнера. Он не был самым большим, и не был самым роскошным и быстрым. Это был обычный пароход класса «Олимпик», который имел двух братьев-близнецов. А ещё несколько лайнеров, поменьше размерами, почти в точности повторяли его. Последний из этой серии, пароход «Адмирал Нахимов», в прошлом «Берлин», был спущен на воду в 1925 году и погиб 31 августа 1986 года так же, как и его брат «Титаник», столкнувшись с сухогрузом в Чёрном Море, иунеся с собой 423 жизни. Также надо признать, что вопреки мнению многих обывателей, крушение «Титаника» не было самой масштабной катастрофой на море. Тремя годами позже, брат-близнец «Титаника», британский пароход «Лузитания» был торпедирован немецкой подводной лодкой. Погибли 1198 человек, пассажиров и членов команды. Это немногим меньше, чем на «Титанике». Не помогли даже 48 спасательных шлюпок на борту… «Титаник» поразил умы не тем, что он был плавучий дворец. В часы крушения погибло много тех, кто не должен был погибнуть, кто вполне мог бы быть спасён, но спасён не был. Трагедия произошла из-за средневековых предубеждений, согласно которым, жизни пассажиров Третьего класса, ввиду их финансовой несостоятельности оплатить дорогой билет, не представляли ценности. Катастрофа «Титаника» заставила совершенно по-другому посмотреть не только на морские катастрофы. Она заставила понять ценность каждой человеческой жизни…

Старик говорил, а гость его внимательно слушал и только в конце задал один единственный вопрос.

– Что, всё-таки, является символом катастрофы «Титаника»? Точнее – кто?

– Это, бесспорно, Сидней Лесли Гудвин, – указал старик на фотографию маленького ребёнка, – его подобрали моряки только через несколько дней после крушения. Разумеется, замёрзшего. Мальчика хоронили за счёт команды, собирая деньги на памятник по всему порту Галифакса.³

– А родственники?

В ответ, старик только посмотрел на гостя и опустил глаза.

– Понятно, – покачал головой посетитель, – а что его семья?

– Его семья погибла. Вы спрашивали о символе той трагедии? Так вот, истинная трагедия «Титаника» это не овдовевшая Мадлен Форс, которую знают как Леди Астор. Она, простившись с супругом, благополучно спаслась и вскоре вышла замуж. Кстати, – посмотрел на посетителя старик, – второй брак также не был последним в её жизни. Истинная трагедия «Титаника» это гибель всей семьи Гудвин из Третьего класса: матери, отца и шестерых детей. Там вряд ли кто успел проститься.

– Неужели все погибли? – спросил, немного помолчав, посетитель.

– Все, – ответил старик, – гениальный учёный, вынужденный работать в Англии простым электриком, его прекрасная жена и все эти дети.

– Да, это действительно трагедия… – посмотрел на фотографию семьи человек.

– У них просто не было шанса спастись, – сказал старик.

– Но почему? Ведь наверняка был такой шанс!

– Шанс был бы, – ответил старик, – если бы их семью не раскидали по разным каютам, в разных частях парохода. Родители, просто не успели отыскать детей.

– Откуда известны такие подробности? – спросил посетитель.

– Друг вот этого мальчика, Гарольда, Фрэнк Голдсмит⁴, – показал старик на сидящего в центре фотографии мальчика, – ехал вместе с ним в одной каюте. Он и его мать, Эмили Браун, смогли сесть в последнюю шлюпку. Фрэнк оставил после себя богатейшее наследие по истории «Титаника». Этот ребёнок, когда вырос, описал последние часы жизни семьи своего друга со всеми подробностями которые были ему известны.

– Фрэнк? Фрэнк Голдсмит? – переспросил посетитель.

– Да, – кивнул старик, – ведущий авторитет и бесспорный специалист в исследованиях «Титаника». Лучший в мире. Был. Он умер почти сорок лет назад.

– То есть, – уточнил посетитель, – семья погибла из-за нелепого стечения обстоятельств…

– Да, – согласился старик, – из-за нелепого стечения обстоятельств.

– А в какой области работал мистер Гудвин? – посмотрел на старика посетитель.

– Он был физик. И в своё время работал с доктором Теслой, – тихо ответил старик, – онпредставлял интересы этого учёного в Соединённом Королевстве. Область его исследований мне неизвестна. На этот вопрос уже вряд ли кто ответит, к сожалению.

– А мальчик, который в центре фото, это Гарольд? – переспросил, снова посмотрев на фотографию, посетитель.

– Да, сын Фредерика Гудвина, – кивнул старик в ответ, – Гарольд Виктор Гудвин. Он тоже погиб в ту ночь.

– Как?

– Вы хотите знать, как именно? Этого уже не узнает никто, – ответил старик.

– То есть ни потомков, ни родственников у них нет? – посетитель отошёл от фото и задумался.

– Откуда? – старик присел в кресло, стоящее под стенкой, – так, или иначе, нам удалось отследить судьбы всех сестёр и брата Фредерика Гудвина. Из наиболее близких к Фредерику Гудвину родственников, только две сестры и брат заслуживают внимания историков, занимающихся генеалогией великих личностей прошлого. У брата Фредерика Гудвина, Томаса, к которому семья ехала по приглашению, дела шли неплохо, пока не началась «великая депрессия». Его семье довелось хлебнуть немало горя и лишений, чтобы встать на ноги и лишь к концу 50-х годов вернуться в то состояние, в котором их предок находился в 1912 году. Сёстры, как вы понимаете, носили другие фамилии и… – он подумал, – две младшие сестры не пережили черты 10-х годов. В смысле, для истории, чтобы о них можно было что-либо говорить. Обычные семьи, большинство которых быстро забывают родство. Нет, они остались живы, но их следы теряются и биографии очень мало примечательны. Что касается двух старших сестёр, то сын одной из них, жившей в Англии, погиб в Первую Мировую, в самый конец войны, едва его призвали в армию. А его сын, который так и не узнал своего отца, в свою очередь был убит во время высадки англо-американских войск в Нормандии в 1944 году. Недалеко от того места, где в 1916-м был убит его отец. Фатально. К несчастью, своих детей у него не было. Дочка со своими детьми погибла во время бомбардировки Лондона немцами… А что касательно второй, самой старшей сестры, то она вышла замуж за одного русского дворянина ещё в 19-м веке, жила под Харьковом. Счастливая семья, любящий муж, словно традиционно – шестеро детей. После известия о трагедии, произошедшей с семьёй брата, её парализовало. Следы этой сестры и её сыновей теряются после революции 1917 года. Известно, что её младший сын, Пётр, до 1912 года посещал Англию, и в частности, семью своего дяди, Фредерика. После событий 1917 года он воевал в Армии Колчака и в 1936 году был ещё жив. Пятеро остальных воевали в Гражданской Войне, кто за красных, кто за белых. Кто не погиб на фронтах – погиб в сталинских репрессиях, не оставив потомства. Внук, Николай, сын Петра, сгорел в танке в мае 1945 года, под Дрезденом. Там и похоронен на военном мемориале. Таким образом, с его смертью, память об этой семье исчезла из истории. И осталась только эта фотография, да ещё памятник малышу Сиднею на кладбище в Галифаксе, который стал памятником всем детям, погибшим на «Титанике».

– Печальная история, – произнёс, немного помолчав, парень.

Экскурсия закончилась поздно. Старик проводил гостя к выходу и подождал, пока тот не вышел со двора. За стальными воротами послышался гул заводящегося двигателя. Машина тронулась с места. Гул становился всё тише и вскоре исчез совсем.

Старик продолжал стоять на пороге.

– Тебя что-то обеспокоило, папа? – подошла дочка.

– Да, дочка, – старик обернулся к ней, – позвони мистеру Гудвину. Скажи, что дело очень серьёзное. Он должен немедленно оставить всё и приехать сюда.

– Хорошо, – ответила дочка и вернулась в дом.

– Дочь, – остановил её старик, – звони только с моего смартфона, который в сейфе. С обычного телефона ты не дозвонишься…

После полудня, ближе ко второй половине дня, в дверь снова позвонили.

– Здравствуйте, – представился с порога высокий человек в старомодном кожаном пальто и шляпе, – вы мне ночью звонили и просили, чтобы я немедленно приехал. Моя фамилия Гудвин. И я так понимаю, что говорил с вами? – улыбнулся он дочери старика.

– Да, – удивилась она, – но папа сказал, что вы в Лондоне?

Гудвин говорил на прекрасном русском, без всякого акцента. Иностранца в нём было невозможно узнать, даже если очень этого захотеть. Манера держаться, говорить, лишь слегка выдавала человека из другой страны.

– Совершенно верно, – снял он шляпу и приветственно кивнул, – был, но как вы понимаете, миссис…

– Быстрицкая, – покраснев, ответила женщина.

– Миссис Быстрицкая, – кивнул он снова, – век научно-технического прогресса. Самолёт летит из Лондона всего шесть часов, с ожиданием в аэропорту. Как мне и было сказано, я бросил всё и немедленно ринулся к вам.

– Заходи, дружище! – показался старик.

– Здравствуйте, мой друг, – помахал в ответ рукой Гудвин.

– Заходи, – позвал его старик, – ты знаком с моей дочерью, Вероникой?

– Уже познакомились, – улыбнулся тот.

– Главное не шуми, внуки набегут и не дадут нам поговорить.