Глава шестая
До

Отец утверждает, что люди верят не уму или сердцу.

Они верят глазам. А мы помогаем прозреть.

Родители выходят из спальни за час до ужина.

– Наступила пора снимать фильм, – произносит матушка.

Она обожает видео с запечатленными кадрами домашней жизни и постоянно смотрит его с остальными жителями поселения. А отец даже использует отснятый материал для привлечения новых членов Коммуны.

– Все любят наблюдать за счастливыми семьями, – не устает повторять мама.

Я проверяю одежду малышей. Генри с Сэмюелем осторожно чертили на песке ветками. Я наскоро осматриваю наряд братишек и с облегчением убеждаюсь, что они не испачкались. На Милли я натянула огромный передник, как только родители отправились отдыхать. Сейчас он весь в грязи, зато на платье нет ни пятнышка. Кажется, все выглядят вполне прилично.

Замечаю переодевшегося в костюм Томаса. Я несколько раз пыталась застать его одного, чтобы расспросить о жизни в поселении, но Сэмюель с Генри никак не желали оставлять гостя.

Отец держит видеокамеру на плече, пока мама расставляет нас на лужайке, как кукол.

– Давайте сыграем в салки, – предлагает она, оглядываясь на мужа. Тот одобрительно кивает. – Хочу видеть ваши улыбки и слышать смех. Веселее, энергичнее!

Матушка приглаживает волосы Карлы, ломкие от обесцвечивания. А стоящая сегодня влажность и вовсе превратила их в сплошное огромное пушистое облако на голове.

– Пайпер! Принеси ленту и сделай прическу сестре. Не могу смотреть на этот кошмар.

Торопливо вбежав в дом, я обшариваю нашу спальню в поисках белой тесемки, чтобы подходила к поясу. На столе лежит альбом для набросков Карлы, и я осторожно открываю его, прекрасно понимая, что строптивая девчонка убила бы меня, если бы застала за подглядыванием. В последнее время она стала крайне скрытной и угрюмой, и я предполагаю, что обнаружу соответствующие рисунки. Но ошибаюсь. Все они прекрасны: профиль Милли, озеро с контурами танцующих на берегу фигурок. Но больше всего мне нравится изображение лилии. Свет и тени переданы настолько замечательно, что я касаюсь листа, наполовину ожидая ощутить под пальцами мягкость лепестков настоящего цветка. Когда Карла была маленькой, то рисовала различные растения на камнях и прятала их для нас по всему саду. Мы так радовались каждой находке! Я осторожно закрываю альбом и улыбаюсь при мысли, что моя милая мечтательная сестренка до сих пор скрывается внутри подросшей девочки. Я ее не потеряла.

Спускаясь вниз по лестнице, я слышу, как тетушки сплетничают на кухне. Должно быть, им нелегко присматривать за чужими детьми. На самом деле они даже не являются нашими родственницами. Просто состоящие в Коммуне женщины. Большая часть последователей отца живут вместе с ним в поселении за многие мили отсюда. Я частенько размышляла, сами ли решили тетушка Джоан и тетушка Барб стать нашими опекуншами или им навязали эту обязанность.

– Он нашел еще одного, – шепчет старшая из собеседниц.

– И где же?

– Не знаю, но нам и этих хватает с лихвой!

Когда я вхожу, сплетницы резко поворачиваются.

– Ты должна быть на улице, Пайпер. Вы же вроде бы снимали видео, – гася сигарету, комментирует тетушка Барб.

Курить строго запрещено. Она нарушила правила. Обязательно нужно сообщить об этом отцу. Я демонстрирую ленту.

– Мама велела принести. Волосы Карлы растрепались.

– Тогда почему ты еще здесь? – прогоняет меня наружу тетушка Джоан.

Под палящими лучами солнца я подхожу к сестре, приглаживаю ее непослушные пряди и завязываю лентой.

– Носи такую прическу чаще, – говорю я. – Чтобы все могли видеть твое симпатичное лицо.

– Хватит нести чушь, Пайпер. Я знаю, как на самом деле выгляжу, – Карла дотрагивается до прыща на подбородке.

– Прекрасно ты выглядишь, как я и сказала.

– Я совершенно не похожа на вас с мамой, и ты отлично это понимаешь.

Как жаль, что сестра не может посмотреть на себя моими глазами.

– Внимание, начали! – кричит отец, и мы начинаем играть.

Матушка бросается к Милли, делает вид, что промахнулась, и дотрагивается до игрушечного жирафа. Малышка заливается счастливым смехом. Забава длится недолго, и вскоре мы все рассаживаемся вокруг мамы. Младшие дети целуют и обнимают ее, а она широко и заразительно улыбается.

Кас придвигается и привычным жестом обнимает меня за плечи. Сердце снова замирает в груди. Лицо парня находится так близко. Я оборачиваюсь и встречаю его внимательный взгляд. Улыбаюсь и смотрю на матушку, но все мое внимание на самом деле сосредоточено на тепле, исходящем от тела друга.

Я должна немедленно отодвинуться и забыть об этих новых чувствах. Отец говорит, что свидания, мастурбация и секс отвлекают нас от настоящей цели. При организации браков среди членов Коммуны любовь не является решающим фактором. Поэтому я гоню прочь неподобающие ощущения и украдкой проверяю, прочитал ли отец мои мысли. Но он занят, вглядываясь в младших детей.

– Стойте, стойте! – вдруг кричит он, нажимая кнопку на камере. Затем подходит к Генри и прикасается к его рубашке. На воротнике видно пятно грязи. – Что это такое? – требовательно интересуется глава семьи.

– Мы играли с Сэмми, – отвечает перепуганный мальчик дрожащим голосом, – возле озера, на пляже.

– Пайпер, это ты им позволила? – отрывисто бросает отец.

Сердце тут же уходит в пятки, и я быстро отодвигаюсь от Каспиана.

– Прости меня. Я велела им вести себя осторожнее.

На самом деле с моей стороны было нечестно просить Карлу присмотреть за малышами, пока я собирала букет для матери.

К отцу подходит Томас.

– Это моя вина, – громко объявляет он. – Пайпер на несколько минут поручила мне наблюдать за детьми, но я отвлекся.

– Томас, – шепчу я, однако парень предупреждающе качает головой.

– Кертис, никто и не заметит этого пятна, – произносит мама, касаясь моей руки.

– Эти видео должны получиться идеальными, ты же знаешь, Анжела, – тяжело вздыхает отец.

– Уверена, никто из них не хотел ничего плохого, – отзывается она, нервно приглаживая волосы, и тут же краснеет, поймав суровый взгляд мужа. – Что-то у меня голова разболелась, – слабо добавляет матушка и, пошатываясь, бредет в сторону дома, не обратив внимания даже на зовущую ее Милли. Я беру малышку на руки.

– Плохая Пайпер, – всхлипывает сестренка, а затем кладет голову мне на плечо, пачкая платье текущими из носа соплями.

Отец открывает крышку видеокамеры и извлекает кассету.

– Томас, тебе следует быть более ответственным. Особенно во время этих визитов. Ты же знаешь, как они важны – для меня, для твоего будущего, для нашей цели. Когда придет время, я должен быть уверен, что могу на тебя положиться. Стоит отвернуться на одну минуту или даже на одну секунду, и все наши планы вылетят в трубу!

Молодой человек кивает и расправляет плечи.

– Этого больше не повторится.

– Лучше бы так и было! В качестве наказания будешь до завтра копать ямы. Только так ты ощутишь последствия ошибок. По яме на каждого из детей и одну для себя. И заверши работу к рассвету.

– Так точно, сэр.

Коммуна выполняет невероятно ответственную миссию: помогает нуждающимся людям, разрабатывает методы экологичной обработки посевов, распространяет мудрость проповедей отца. Он даже изобрел технику медитации, которая предотвращает чужое проникновение в сознание.

Он спасает мир, и я собираюсь пойти по его стопам. Полгода назад мне исполнилось семнадцать лет, а Касу через пару месяцев будет восемнадцать. Поэтому все мои мысли занимает посвящение, несмотря на то что отец ни разу об этом не упомянул. Необходимо убедить его сейчас, что я готова к испытанию, иначе, боюсь, мне никогда не вступить в члены Коммуны.

Если бы он решил, что это я сегодня совершила ошибку…

Не говоря больше ни слова, отец разворачивается и идет в дом. Я передаю Милли Карле, и они вместе с Беверли Джин отправляются следом. За ними по пятам шагает Каспиан, ведущий за руки Генри и Сэмюеля. Томас так и остается стоять на берегу озера.

– Ты не должен был брать вину на себя, – говорю я, хотя отчасти испытываю облегчение.

– Я поступил так, как посчитал необходимым. – Брат Каса неотрывно смотрит в сторону воды. Он ни разу не улыбнулся с тех пор, как приехал в гости.

– У тебя все хорошо? – тихо спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду? – резко оборачивается ко мне собеседник.

– Просто ты выглядишь таким… суровым. Словно сердишься на нас. Мне очень жаль, что сейчас все так вышло. Извини меня, пожалуйста. Никогда себе не прощу, если мы из-за этого поссоримся.

– Я не держу на тебя зла, Пайпер. И никогда не смогу на тебя обижаться.

– Я беспокоилась, – едва слышно выдыхаю я. – Что будем смотреть вечером? Сегодня воскресенье, помнишь? Думаю, можно заново начать с первой серии «Морка и Минди»^[3], если хочешь.

По воскресным вечерам нашей с Томасом традицией уже давно стал просмотр видео. Уложив малышей спать, мы спускались в гостиную и включали телевизор. Ровно на час. Отец записал на кассеты множество сериалов: «Счастливые дни», «Все в семье», «Факты из жизни» – можно выбирать, что понравится. Энергию генератора тратить нельзя, поэтому мы всегда следили, чтобы уложиться в отведенный лимит времени. Кас хотел присоединиться к нам, но тетушки постоянно поручали ему дополнительную работу либо в огороде, либо в подвале. Томас перебрался жить в поселение сразу после того, как мы закончили смотреть «Идеальных незнакомцев». После отъезда брата Кас старался заменить его, но задавал слишком много вопросов о героях, да и вообще не считал Робина Уильямса особенно забавным. Кроме того, это являлось лишь нашей с Томасом традицией. Он всегда был мне как брат, так что с его возвращением я чувствую себя спокойнее.

– Я устал, – тем временем произносит собеседник, потирая переносицу. – Давай отложим просмотр до следующего воскресенья. Думаю, я еще буду здесь.

– Конечно. Очень рада твоему приезду. – Я через силу выдавливаю улыбку и обнимаю друга. Он крепко сжимает меня в ответ и еще долго не отпускает.

Глава седьмая
До

Мама не спускается на ужин, и мы едим в полной тишине. Пустующее место за столом похоже на улыбку с отсутствующим зубом.

Ненавижу расстраивать родителей. Нужно было тщательнее проверить одежду Генри.

Каспиан накладывает мне на тарелку еще одну порцию стручковой фасоли.

– Собрал сегодня. Как тебе на вкус?

Я откусываю, вонзая зубы в хрустящую теплую мякоть.

– Потрясающе! Кас, да ты прирожденный садовод, это точно!

– Поможешь мне завтра с урожаем? Фасоли выросло много, и ее нужно всю собрать.

– Уверен? Я могу истребить растение, лишь посмотрев на него. Ты же сам видел.

Когда приятель улыбается, то на его щеке появляется ямочка, и я тут же по привычке касаюсь ее пальцем. Я раньше дразнила Каса, что у него на лице есть лишний пупок. Но теперь жест ощущается совершенно по-другому, и я отдергиваю руку, заливаясь румянцем.

Отец отпивает чай и комментирует:

– Меньше разговаривайте, больше ешьте. Правила нужны, чтобы их соблюдать.

Милли начинает плакать, и Томас принимается кормить ее из бутылочки. Заметив, что я за ним наблюдаю, он улыбается, но глаза остаются при этом серьезными.

– Завтра, дети, начнете покрывать дом еще одним слоем отражающей краски, – говорит отец, откладывая вилку в сторону. – В последнее время радиация вокруг усилилась. Должно быть, правительство установило неподалеку новую вышку сотовой связи.

Я никогда не видела мобильного телефона и, надеюсь, не увижу. Эти приборы служат источником электромагнитного излучения, отравляющего нас. Но отец знает способы, как обеспечить безопасность. В прошлом году мы натянули на внутренние стены дома специальную ткань, которая блокирует радиацию.

– Отличная идея, – поддерживаю я, вызвав улыбку на лице главы семьи. Тут замечаю, что Сэмюель почти ничего не съел, и спрашиваю его: – Как твой зуб? Все еще ноет?

– Болит весь день, – прикасается к щеке братишка.

– После ужина нанесем еще гвоздичного масла. Новый урожай, что я собрала на прошлой неделе, уже должен быть готов.

* * *

Окончив трапезу, я отвожу в сторону Сэмюеля, чтобы смазать его больной зуб маслом, которое помогает заглушить боль. Кас с Карлой принимаются убирать со стола.

– Спасибо, Пайпер, – шепчет с болезненной гримасой мальчик, после чего убегает к остальным детям, чтобы присоединиться к игре в бадминтон и крокет на лужайке.

Я наполняю водой из насоса жестяное ведро и ставлю его на дровяную плиту. После нагревания Кас затыкает отверстие в раковине, выливает горячее содержимое бадьи и добавляет мыло. Сегодня предстоит вымыть больше посуды, чем обычно.

– Понравились цветы Анжеле? – интересуется он.

– Я поставила букет на прикроватный столик, но она выглядела очень сонной и вряд ли их заметила. В любом случае глупая была затея.

– Вовсе не глупая. Ты самый заботливый человек из всех, кого я знаю, Пайпер. – Кас берет меня за руку.

Я невольно краснею. Никак не могу выкинуть из головы его слова о том, что он когда-то был в меня влюблен.

До того как я успеваю что-то ответить, меня похлопывает по плечу тетушка Джоан:

– Нужно побеседовать.

Приятель немедленно отстраняется, и я иду следом за ней в подвал. Здесь, внизу, находятся спальни наших опекунш, а также небольшая зона отдыха и комната для шитья. Как всегда, тут пахнет плесенью, а свет приглушен.

Тетушка Джоан останавливается возле тумбочки в зоне отдыха.

– Ты обещала присмотреть за детьми и проследить, чтобы они не перепачкались.

– Так и было, – сглотнув, киваю я.

– А я сказала, что ты лично поплатишься, если на их одежде появится хоть одно пятно. Помнишь? – Она вынимает из ящика ремень. – Поднимай платье и поворачивайся.

– Пожалуйста, тетушка Джоан, вы, наверное, шутите? Я уже не ребенок, да и потом, это Томас виноват, а не я.

Как только ложь срывается с губ, я понимаю, что заслуживаю наказания, и невольно провожу языком по сколу на зубе – сувениру с прошлого визита в подвал.

Женщина вздыхает, внимательно глядя на меня. Потом аккуратно кладет ремень на тумбочку.

– Если кто-нибудь спросит, скажешь, что тебе серьезно влетело. А теперь ступай. Выметайся отсюда, пока я не передумала.

Взлетев по лестнице, я застаю в обеденном зале матушку. Она сидит за столом одна и ест холодную курицу. Рядом стоит нетронутый пирог, испеченный Беверли Джин.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

– Немного получше. В этот раз поездка выдалась кошмарной. Ты не представляешь, насколько тяжело одновременно работать, заниматься семьей и помогать вашему отцу в Коммуне. Я настолько вымоталась, что чувствую себя сухим листком, который вот-вот унесет ветром. – Макияж смазан, на щеке виднеется след от подушки.

Я присаживаюсь рядом и беру маму за руку.

– Ты замечательно справляешься. Не наговаривай на себя.

– Что бы я без тебя делала? – с улыбкой произносит матушка.

Я набираю воздух в легкие и на секунду задерживаю дыхание.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы жить с нами постоянно? Или навещать чаще? Здесь так спокойно. Уверена, подобная обстановка пошла бы тебе на пользу. И отцу.

– Пайпер, дорогая, ты же знаешь, что это невозможно. Мне нужно управлять компаниями, а вашему отцу – возглавлять Коммуну. Как считаешь, кто обеспечивает все это? – она обводит комнату широким жестом.

– Вы.

Мама высвобождает руку из моей хватки и принимается нарезать курицу на все более и более мелкие кусочки.

– Я знаю, как сложно это понять, но пока все должно идти так, как заведено. Мы не можем путешествовать туда и обратно по первому желанию. Каждый визит сюда приходится планировать за много недель. Нужно соблюдать осторожность, чтобы не привести никого из Внешнего мира к нашим детям.

– А если мы переедем жить с вами? Уверена, младшим ребятам эта идея особенно понравится. Милли иногда плачет и зовет тебя во сне.