Существует древняя легенда индейцев Дакота, которая была впервые описана французскими первопроходцами добравшимися до их территорий в 1681 году. Согласно записям руководителя экспедиции Рене-Робера Кавелье де Ласаля, индейцы устроили в честь французов представление, которое стало частью праздника. Никто из индейцев не смог пояснить происхождение легенды. Ласаль записал её на следующий день после представления со слов местного шамана. Вот текст сказания:
Жил когда-то великий вождь, которого убил его собственный брат. Не в честном бою убил, а тайно. Яд из корней лебеды приготовил. Брат занял пост вождя, и взял себе в жёны женщину мертвого брата. А та и не возражала.
Но у погибшего вождя был сын, молодой воин по имени Амаледи. Однажды ночью мертвый вождь явился к Амаледи в виде духа лесов и рассказал ему всю историю убийства отца. И, конечно же, потребовал, чтобы сын отомстил. Бедный Амаледи даже не знал, как поступить.
Очевидно, он не должен был идти против желания своей матери и убивать ее нового мужа без её позволения. С другой стороны, злить духа тоже нельзя – а ведь этот дух леса уже был рассержен. Поэтому Амаледи не мог решить, что делать.
Хуже того, вождь-отравитель догадался, что Амаледи что-то знает. Вместе с противным, шаманом по имени Куолониси (Нечистый Сурок) он решил от Амаледи избавиться.
Чтобы защитить себя, Амалиди стал вести себя как сумасшедший, делая и говоря все задом наперед, и творя бессмысленные поступки. А безумцев трогать нельзя, поэтому на какое-то время он был в безопасности.
У Куолониси была дочь Цигалили (Белоснежная Горлица), которая сначала хотела, чтобы Амаледи стал её мужчиной. Но она не хотела жить с сумасшедшим – а кто ж захочет? – и она все время ходила и плакала. Когда юноша к ней подходил, то она умоляла его уйти.
В то же время мать Амаледи страдала из-за того, что её сын неуважительно относится к новому вождю. И все это время призрак продолжал появляться и кричать на Амаледи за то, что он долго не мстит.
Юноше стало так невыносимо тяжело, что он подумал о самоубийстве, но понял, что если он отправится в поля счастливой охоты, не отомстив, то его отец и там продолжит его попрекать.
И тогда Амаледи придумал. Однажды вечером племя устроило большие танцы в честь нового вождя. Пришли и приглашенные певцы из другого стойбища. Амаледи отвел главного из них в сторону и убедил заменить сочинённую тем песню, сказав ему, что новые слова ему сам Маниту во сне нашептал.
Ночью, когда танцоры плясали вокруг костра, а женщины стучали черепаховыми панцирями, певец запел:
Теперь он льет это,
Теперь он льет яд,
Понимаете, есть два брата,
Видите, сейчас остался один.
Вождь-убийца затрясся, как горячий камень в огне. Он вскочил и убежал. А Амаледи поссорился с матерью и сказал ей, что она ведёт себя постыдно.
Затем Амаледи убил Куолониси. Амаледи крикнул: «Нa! Дили! Дили!» (Там! Скунс, скунс!) И со всех сил стукнул боевой дубиной по шкуре вигвама. А Кулониси прятался за шкурой и погиб от удара. Амаледи сказал, что это был несчастный случай, но на самом деле он просто устал от старого дурака.
Цигалили сошла с ума после гибели отца и прыгнула в Ниагарский водопад. Ей устроили прекрасные похороны.
Теперь Амаледи преисполнился решимости убить своего дядю. Но и дядя был полон решимости убить Амаледи, но он был слишком большим трусом, чтобы сделать это сам.
Тогда дядя заставил сына Куолониси по имени Пантера вызвать Амаледи на бой. Пантера был хорошим бойцом, и ему было жалко убивать Амаледи из-за отца и сестры. Он хотел только устроить обычный поединок между воинами. Но вождь не стал рисковать.
Он смазал копьё Пантеры ядом. У него также была тыква с водой, в которой тоже был яд, на случай, если у Пантеры не получится достать Амаледи копьём.
Амаледи и Пантера покрасили свои лица в красный цвет, взяли копья и встретились лицом к лицу прямо перед домом вождя. Амаледи был так же хорош, как Пантера, но в конце концов он получил порез на руке. Прежде чем яд успел сработать, юные воины вступили в рукопашную борьбу, и Пантера нанёс пару ударов отравленным копьем, но Амаледи выхватил у него копьё и сам ударил противника.
Пока шёл бой под звуки тамтамов, мать Амаледи захотела пить, взяла тыкву с отравленной водой и выпила воду, прежде, чем муж успел её остановить. И она упала замертво.
Амеледи и Пантера бросили копья, но они уже были ранены, и яд медленно с ними покончил. И они оба умерли.
Если бы Амаледи остался жив, он стал бы великим вождём! Вернувшиеся из похода воины соорудили ему очень высокий костёр и сожгли тело, а поминки длились целую неделю, и на них пришли все соседние племена и даже народы из-за высокой горы и с другой стороны Большой реки.
Примечание Пуши: Хорошо ещё, что закричал «скунс», а не «кот!»
Расскажу эпизод из криминальной истории Канады. На дворе 1671 год. Канада покрыта лесами, всюду бродят медведи, идёт вялая война с ирокезами, расцветает дружба с гуронами, Гудзон наш, санкции, наложенные англичанами, нам только на пользу, духовность крепнет, всё идёт своим чередом.
29 июня 1671 года Жан Булен берёт в жёны Франсуазу Дюверже – вдову, чем супруг был убит (видимо, в пьяной драке) неизвестным солдатом год назад. С тех пор безутешная вдова жила одна-одинёшенька. Пока Жан Булен не положил глаз на неё и не взял в жёны. Весь июль и август молодые работают в поле. Жан замечает, что супруга полнеет на глазах, но на его вопросы женщина отвечает, что летом она всегда набирает вес. Потому что свежий воздух действует благотворно, работа в поле радует, обильная мучная еда идёт на пользу молодому организму.
В первых числах сентября Франсуаза вдруг занемогла, отлежалась дня три, встала – живот пропал. Муж несколько удивлён произошедшим, рассказывает об этом приятелям в таверне. Среди них оказались и люди знающие, которые пояснили, что наверняка жена родила, только где ребенок, и от кого, ведь женились только что, так что дело нечистое.
Муж в сомнениях, но жену спрашивать не хочет, раздумывает, приступает к поискам и находит свежую могилку за задней стеной дома. В ней обнаруживает тельце новорожденного младенца.
Жан тут же бежит в полицию. Жену арестовывают. Следователь, ведущий дело, докапывается – оказывается Франсуаза трижды обращалась к местной повитухе с просьбой о помощи в прерывании беременности. Та отказала, но никому рассказывать об этом не стала.
Следователь на этом не успокаивается. Так как Франсуаза признаёт, что забеременела от того самого солдата, который убил её первого супруга, а фамилия солдата – Лалиберте, следователь пишет запрос в гарнизон на берегах Онтарио, где Лаберте служит – мол, просьба задержать, допросить по вопросу об убийстве первого мужа и о внебрачных отношениях с обвиняемой. По результатам опроса командир гарнизона должен принять решение о том, необходимо ли солдата отправить в Квебек под конвоем для проведения дальнейших действий.
Из гарнизона приходит ответ – солдат Лалиберте пропал без вести год назад, считается дезертиром. Ого!
Франсуазу допрашивают снова. Она стоит на своём – «убила младенца в страхе перед новым мужем, а первого мужа убил Лалиберте, а куда убийца после этого делся, она не знает». Следователь принимает постановление о применении пытки. Такие решения должны утверждаться губернатором, поэтому утверждения надо ждать пару дней. За это время Франсуаза подумала и решила признаться – да. она убила и первого мужа, и солдата, который обещал на ней жениться, если муж пропадёт, а когда она тому сказала, что всё, муж мёртвенький вон в канаве лежит, солдат ужаснулся, сказал, что и в мыслях не было про убийство, он имел ввиду, что пусть выгонит его. Лалиберте собирался бежать в полицию. Пришлось и его тюкнуть, а чего это он тут?
Итак, три трупа – первый муж, любовник и ребёнок. Сегодня бы мы бы стали долго размышлять, а имеем ли право казнить преступницу. А тогда суд тут же приговаривает Франсуазу к повешению. Правда, в решении указывается, что раз женщина только что вышла замуж во второй раз, то надо врачу уточнить, не беременна ли она. Если беременна – казнь отложить до рождения ребёнка.
Адвокат Франсуазы подаёт резонный протест – местные врачи пристрастны, могут скрыть беременность его подзащитной. Суд принимает протест во внимание. Поэтому женщина сидит в тюрьме 2 месяца, пока в бухту Квебека не входит голландский корабль, на котором есть судовой врач. Его приглашают экспертом, его работа оплачивается государством. Врач по фамилии Russell (очевидно, англичанин?) обследует пациентку 12 ноября 1671 года и выносит решение «она не беременна».
17 ноября 1671 года приговор приведён в исполнение. Франсуаза Дюверже повешена, тело выставлено напоказ, по тогдашнему обычаю, на неделю, для устрашения потенциальных убийц.
Примечание Пуши: Коты у них наверняка были. Со вдовцом остались?
В былые времена, надо признать, девушки были не чета нынешним. За мужика – в огонь и в воду! Это теперешние выйдут да сигаретами до ближайшего киоску, а по пути влюбятся в кого-нибудь, и поминай, как звали. А вот как в конце XVII века в Квебеке одна невеста поступила.
Собирались люди на войну. А так как во всей стране проживали тысяч 7-8 колонистов, включая детей малых и старушек в чепчиках, то мобилизовали в армию поголовно всё мужское население. И то, индеец наседал, поселенцы отступали с боями, заставляя злобного врага оплачивать кровью каждый метр захваченной территории. Но сил не хватало, и ирокезы уже рассматривали в бинокли башни столицы.
Вождь квебекского народа героический граф Фронтенак (тот самый, чьё сердце после кончины по завещанию было отправлено вдове в Париж – впрочем, та оказалась достойной современных вертихвосток и сердце не приняла – мол, при жизни я его не видела, и теперь не хочу)… Да, так вот, Фронтенак повелел провести призыв даже 17-летних юнцов – отечество в опасности, к оружию, граждане, ирокез у ворот!
И решил Фронтенак ополчение в лес послать, чтоб с тылу, значит, ирокеза потрепать.
Забрили в солдаты одного паренька. А надо сказать, была у него невеста, по имени Аннушка, по фамилии Эмонд. Вся из себя пригожая, да хорошая. Вот узнала Аня про то, что жениха на фронт отправляют, и пригорюнилась. Но долго горевать не стала, а сообразила, что делать: раздобыла девушка мужескую одежду, переоделась, лицо сажей измазала, явилась к графу и говорит грубым голосом: – Я тут из лесу домой шёл намедни, так завидел, как рядом с городом индейцы да англичане таятся, ножи точут. Как только армия наша из города выйдет, так они тут как тут, всех и порежут. Ты, граф, лучше никуда армию не выпускай, пущай в стенах хоронится.
О проекте
О подписке