– Сомнительная идея, поскольку, если фигуру запустить, она продолжит двигаться, пока не кончится завод или же она на что-нибудь не наткнется. Вот как на вашу… на вас.

Он указал на поднос, зажатый в вытянутой руке фигуры.

Когда он поднял механического человека, его веки открылись и закрылись, на лице расплылась и исчезла улыбка, а из нутра все так же раздавалось басовитое металлическое гудение. Колесики продолжали вращаться.

– Отец, покажись! Познакомься с моей гостьей.

– Это вы его сделали? – спросила она, рассматривая колесики и пытаясь заглянуть внутрь автомата.

– Его сделали для моего дяди, покойного герцога. Однако я починил его, когда он попал к моему отцу. Часть механизма вышла из строя. А вот и наш баламут.

Розамунда подняла глаза и увидела высокого, подтянутого седовласого мужчину, стоявшего на пороге библиотеки. Он широко улыбался, явно довольный своей шуткой. Она поглядела на его сына, потом снова на отца. Они были так похожи, что казалось, будто видишь одного и того же человека в разном возрасте.

Он прошел в комнату, и Кевин представил их друг другу.

Отец взял у него из рук железного человечка.

– Он не должен был в вас врезаться, я предполагал, что он проедет мимо.

– Едва ли, – негромко пробормотал Кевин. – Быть может, тебе нужно откорректировать прицел. Он всегда движется по прямой.

– Что ж, возможно. Добро пожаловать, мисс Джеймисон. Сын сказал мне, что вас наконец-то нашли. Как можете представить, он испытал огромное облегчение. Как и я. Похоже, вас очень заинтересовал мой механический дворецкий. Пойдемте, я покажу вам остальных.

Они пошли по широкому коридору, затем по величественной лестнице со светло-голубыми стенами и изящной лепниной. Реднор-старший эффектно распахнул двойные двери, за которыми оказался большой зал, полный столов и подставок, на которых размещались самодвижущиеся фигуры.

– Это его гостиная, – пробормотал Кевин, а отец прошел вперед и начал поворчивать ключики и рычажки, оживляя свои автоматы.

– Наверное, он очень к ним привязан, – прошептала она в ответ.

– О да.

– Входите, входите, мисс Джеймисон, не робейте, – пригласил отец Кевина. – В отличие от механического дворецкого, эти фигуры не движутся по комнате.

Она вошла и в восхищении оглядела коллекцию механизмов. Их, наверное, было там около сотни. Большие и маленькие, они совершали каждый свои движения. Крохотная белка двигала хвостом и грызла орешки. Часы отбили время, из них выползли фигурки и начали пилить и колоть дрова. Два человека за столом как будто играли в карты.

Ее особенно зачаровал большой лебедь. Не меньше четырех футов^[1] в высоту, сделанный из сотен кусочков блестящего раскрашенного металла, он изогнул шею, повернул голову и почистил вздымавшиеся и опускавшиеся перья. Затем снова обернулся вперед, нагнул голову и поднял ее, держа в клюве крохотную металлическую рыбку.

– У меня лучшая коллекция в Англии. И самая обширная. Весьма вероятно, самая большая в мире, но я не смею этого утверждать: вдруг где-нибудь есть какое-то тайное собрание, о котором мне не известно. Вот эта фигура из Баварии, а эта из Неаполя.

– А зачем они?

– Зачем? Как же, чтобы доставлять радость. Веселить. Демонстрировать изобретательность и мастерство своих создателей. – Он искоса взглянул на нее – А, вы хотите сказать, чем они полезны. Вижу, в своей партнерше ты обрел родственную душу, Кевин. Еще одного человека, считающего, что вещь не имеет ценности, если ничего не производит или не приносит дохода.

– Она не сказала, что они не имеют ценности или не приносят дохода. В конце концов, ты заплатил за них целое состояние. А если когда-нибудь надумаешь продать, их весьма высокая ценность станет очевидной.

Услышав это, отец Кевина нахмурил брови.

– Цепляешься за каждое мое слово, как обычно.

– Вы все обозрели, мисс Джеймисон? Полагаю, у повара скоро будет готов обед.

– Я все обозрела и всем восхитилася. Спасибо, что показали свою редкую коллекцию, сэр.

Кевин проводил ее к выходу. Его отец, к ее огорчению, двинулся следом за ними.

Обед был вкусным, но явился для нее испытанием. Она изо всех сил старалась пользоваться надлежащими приборами для каждого блюда и говорить правильно. Обед проходил довольно хорошо, а Реднор-старший заполнял молчание пространными монологами о том, что из-за простолюдинов в городе стало совершенно невозможно жить, мол, они все время ноют и устраивают шествия. Обед сопровождался острыми и резкими стычками, когда отец и сын расходились во мнениях.

Неизбежный вопрос был задан, когда слуга подал торт:

– Мне любопытно, мисс Джеймисон, как вы познакомились с моим братом Холлинбургом?

Она ответила, тщательно подбирая слова:

– У нас была общая знакомая. Когда она заболела, я за ней ухаживала.

– И за это он оставил вам состояние?

– Не знаю, что было у него на уме, – пожала плечами Розамунда. – Возможно, вам лучше знать, вы ведь были братьями.

Он впился в нее долгим взглядом, потом улыбнулся и негромко фыркнул.

– Объяснить его помыслы и намерения? Как будто это хоть кому-то под силу. К тому же в последние десять лет мы очень редко виделись, а в последние пять и вовсе не встречались.

– Но вы же жили по соседству. Разумеется, уж в парке-то вы виделись, разве нет?

– Отец уже пять лет не выходит из дома, – как будто невзначай проговорил Кевин.

Его отец заметил ее удивление.

– Сейчас в городе слишком много народу. Друзья навещают меня здесь. А родня со мной не знается.

– Твои сестры считают, что ты должен к ним приезжать, – заметил Кевин.

– Балованные девчонки, вот кто они. Итак, мисс Джеймисон, вы владеете состоянием и половиной предприятия моего сына. Жаль, что вы не замужем. Позволю себе надеяться, это скоро исправится?

– Отец, в своем затворничестве ты забыл об элементарных правилах приличия. У женщин об этом не спрашивают.

– Уверен, что мисс Джеймисон не возражает.

– Вообще-то возражаю, сэр.

Он поразился ее ответу.

– Что ж, тогда приношу свои извинения. Однако позвольте сказать, почему я об этом спросил. Понимаете, будь вы замужем, ваш муж мог бы обладать знаниями в области коммерции или механики, которые позволили бы ему забрать это изобретение у моего сына и сделать с ним хоть что-нибудь полезное, тем самым избавив его от необходимости проводить все свое время в неблагородных занятиях.

Кевин сжал челюсти.

Отец с каменным лицом поглядел на него столь же воинственно.

Розамунда перевела взгляд с одного на другого. В воздухе явственно запахло надвигающейся бурей.

Первым отступить решил Кевин.

– Обед окончен, – сказал он Розамунде. – Давайте откланяемся и найдем место, где сможем поговорить о плебейских делах, не оскорбляя слуха моего отца. Дождь перестал, так что можем пройти в сад.

Розамунда быстро поднялась из-за стола и сделала неуклюжий книксен в сторону хозяина дома. Кевин проводил ее к выходу.

– Прошу прощения за ужасное поведение моего отца, – сказал, как только они остались одни.

– Все прошло лучше, чем я ожидала. Я думала, он будет оскорблять меня напрямую. И уж никак не догадывалася, что оставит всю желчь для вас.

– Больше всего он любит устраивать скандалы. Уверен, его глубоко разочаровало то, что я не заглотил приманку.

– Наверное, каждый день такое общение очень утомляет.

– Уверяю вас, у меня получается не видеться с ним слишком часто.

– А зачем вы все еще живете здесь, если он обожает вас провоцировать?

Он провел ее через малую столовую и открыл дверь в сад.

– Родня к нему вообще не приезжает, а друзья прекратили навещать много лет назад. Не живи я здесь, он оказался бы в полном одиночестве.

Дождь шел недолго, и ветер уже высушил траву и тропинки, когда Кевин отправился на прогулку с мисс Джеймисон.

Он украдкой поглядел на нее. Хотя она смотрела на свежую траву и зелень, выражение лица говорило о том, что мысли ее заняты чем-то серьезным. А еще, пожалуй, о страхе, словно она колебалась.

– Вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.

– О двух чем-тах. Первая тема – щекотливая… Когда мы были в парке, миссис Реднор обронила, что смерть покойного герцога была несколько загадочной. Она сказала, что… может статься, это не был несчастный случай.

Вот ведь дурочка эта Фелисити – везде свой нос сует.

– Никто точно не знает, что произошло.

– Она сказала… сказала, будто родня думает, что его кто-то прикончил.

– Власти расследовали инцидент и заключили, что это был несчастный случай.

– Вы тоже так думаете?

Черт подери.

– Подобные вещи я предоставляю тем, кто смыслит в них больше меня. Я знаю, что Чейз проводил расследование и не сделал никаких иных заявлений, значит, очевидно, все так и было. О чем еще вы хотели поговорить? – непринужденно спросил он, надеясь, что она переменит тему. После неловкой паузы мисс Джеймисон продолжила:

– Мне нужна помощь. Я не хочу докучать Минерве. – Она остановилась и посмотрела на него. – Хочу, чтобы меня научили быть леди. Вы сказали, что это можно сделать. Минерва поможет мне с чистописанием, читать я тоже привыкну с практикой, как вы и советовали, но в остальном… Я ж ведь не могу практиковаться, пока не узнаю, что нужно делать. Речь, походка, изящные манеры. – Она покраснела. Искренность в ее лице тронула его. – Я подумала, вдруг вы знаете кого-нибудь, кто может этим заняться. Кто исправляет людей вроде меня.

– Вас не надо исправлять.

– Надо. Даже ради магазина надо. Я пыталась. У меня были подруги, я подражала им и становилася лучше, но знаю, что все еще делаю ошибки, особенно когда нервничаю или волнуюсь. Вы знаете кого-нибудь такого? Кто мог бы давать мне уроки?

– Могу разузнать. Если не один, то несколько человек справятся. Один, например, поставит речь. Другие займутся остальным. – Он представил, как она трудится над поставленными задачами, справляется с ними и становится похожей на настоящую леди, как ей и хотелось. От этого ему стало немного грустно. – Надеюсь, вы не допустите, чтобы это обучение вас испортило.

– Испортило?

Он попытался облечь свою мысль в слова.

– Когда вы надеваете очень дорогую шляпку, меняется ли ваш характер? Я так не думаю. Пусть все эти преобразования напоминают новую шляпку.

– Вы хотите сказать – не надо задаваться.

– Хочу сказать, не забывайте, кто вы на самом деле – и неважно, какая на вас шляпка.

Ее лицо посветлело. Он пытался не поддаться благодарности, которую видел в ее взгляде

– Кажется, я понимаю, – сказала Розамунда. – Надобно помнить, что я – это я, и после всех ихних уроков остануся собой.

Она улыбнулась ему, и в улыбке этой было столько нежности, что у него заныло в груди.

– Именно что, – ответил он, пожалуй, чересчур поспешно. – А вы уверены, что хотите на это пойти? Как только начнете учиться, замечаниям не будет конца.

– Уверена.

Что ж, можно прямо сейчас выяснить, хватит ли у нее на это духу.

– К примеру, хоть ваша речь наверняка сильно изменилась по сравнению с детскими годами и вы почти избавились от говора, вы делаете бросающиеся в глаза ошибки. Например, «остануся». Вы говорите «остануся собой», а нужно «останусь». Без всякого «ся».

Он смотрел ей в глаза, наблюдая за эффектом своих слов.

Когда она поняла его мысль, то, к его удивлению, не выказала ни смущения, ни стыда.

– Останусь, – повторила она. – Останусь собой. А не «остануся».

Он кивнул.

Она радостно улыбнулась.

– Да. Вот так. Именно так. Вы должны меня поправлять, если я собьюсь. Сразу же.

К его удивлению, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Ее лицо оказалось совсем близко к нему. Опасно близко.

Кевин, не раздумывая, сразу же ответил на поцелуй. Слегка коснулся ее губ своими, но за это мгновение успел ощутить тепло и шелковистую мягкость, вдохнуть ее запах.

Она прижала руки ко рту, отступив на шаг. Он тоже сделал шаг назад.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они отвели взгляды, хотя на самом деле, наверное, прошло лишь еще одно мгновение.

Мисс Джеймисон направилась к дому, и он последовал за ней.

Через несколько мгновений она спросила:

– Как вы думаете, на них уйдет много времени? На уроки?

Словно ничего и не случилось.

Он последовал ее примеру.

– Понадобится время на поиск учителей.

– Я собираюся… собираюсь ненадолго уехать из Лондона, чтобы перевезти сестру в школу. Как только вернусь, надеюсь начать занятия.

Он открыл дверь малой столовой. Проходя мимо, она смерила его долгим взглядом, говорившим: «Будет лучше забыть, что только что произошло между нами».

Она была совершенно права. По его мнению, ничего и не произошло. Он никогда не верил в увлечения и не собирался начинать.

...