Глава 6

– Я решила, что мне необходимо переехать сюда, – поделилась Клара с Алтеей, когда они закончили править черновик журнала.

Подруги тщательно завернули рукопись в бумагу, и теперь Алтея должна была доставить пакет в типографию. Внимательно посмотрев на Клару, она спросила:

– Что, жизнь под одной крышей с родственниками оказалась невыносимой?

Клара со вздохом кивнула:

– Увы, да. Бабушка считает, что может диктовать мне свои условия и требовать, чтобы я сопровождала ее во время всех визитов. Свободе передвижения тоже пришел конец. Чтобы встретиться сегодня с тобой, мне пришлось в буквальном смысле слова улизнуть из дома. Я уже начинаю опасаться, что скоро она начнет проверять мою почту.

Клара обвела взглядом свою библиотеку в доме на Бедфорд-сквер. Хоть и не такой большой, как Гиффорд-Хаус, этот дом ее вполне устраивал. Живя здесь постоянно, она сможет быстрее осуществить свои планы, связанные с этим жилищем.

И действительно, где женщинам проводить досуг и встречаться с друзьями? Только у себя дома. У мужчин для этого имелись клубы, таверны и кофейни. Так почему бы и женщинам не обзавестись чем-то подобным? В этом доме – с его гостиной, комнатой отдыха и библиотекой – Клара вполне могла бы принимать друзей. К тому же здесь почти ничего не придется переделывать.

Как было бы замечательно, если бы у женщин было место, где они могли провести время с подругами, поболтать, выпить чаю с пирожными или – почему бы и нет? – немного вина. Ей, Кларе, понравилось бы посещать такой дамский клуб, да и другим женщинам тоже.

– И когда ты собираешься переехать? Имей в виду, что это очень ответственный шаг, – сказала Алтея.

– Скоро. Я уже велела служанке паковать вещи.

– А ты сообщила об этом брату, сестре и бабушке? Или же последнюю ты решила сбросить со счетов?

– Пока нет.

– Намереваешься улизнуть ночью, оставив записку?

– Конечно, нет, – возразила Клара, хотя подобная мысль приходила ей в голову. – Давай не будем сейчас рассуждать о том, какой скандал последует за моим признанием, и поговорим о чем-нибудь другом. Ты узнала что-нибудь о Страттоне?

Алтея самодовольно улыбнулась.

– Возможно.

– Так ты расскажешь – или будешь меня дразнить?

– Думаю, было бы справедливо немного тебя помучить. – Клара снова улыбнулась. – И знаешь, учитывая то чувство вины, которое я испытывала, добывая эту информацию, мне стоило бы взять с тебя плату.

– О господи… Говори же… – проворчала Клара.

– Так вот, я узнала, что в свое время появились слухи, будто бы покойный герцог погиб вовсе не вследствие несчастного случая на охоте. Поговаривали, что он застрелился.

Клара в изумлении уставилась на подругу.

– Кто это тебе сказал? Разве можно говорить столь ужасные вещи? Тем более что это скорее всего неправда?

– Я вытянула информацию из своей двоюродной бабки, – с гордостью ответила подруга.

– Из той, за которой нужно приглядывать?

– Да, верно. Мне очень хотелось бы думать, что я вовсе не воспользовалась ее беспомощным состоянием, но, увы, это не так. Она гостила у моего брата, и как-то раз мы остались с нею наедине. Перед этим я спросила брата, что ему известно о Страттоне, но он не успел ответить, поскольку его позвал секретарь. И тогда бабушка начала рассказывать о Страттоне, как если бы я адресовала вопрос ей. – Алтея закусила губу. – Наверное, мне следовало ее остановить…

– А может, она с кем-то его перепутала? С кем-то, кого знала много лет назад.

– Нет, не думаю. Судя по тому, что рассказала, они ничего не напутала.

Клара подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова.

– Так вот, она сказала: «Конечно же, его преданность Англии была подвергнута сомнению. Так как же еще он мог поступить?»

– Так и сказала?

Алтея кивнула.

– Да, совершенно верно. А потом вернулся брат и так гневно на нее посмотрел, что она тотчас же замолчала.

– А я вот не помню никаких разговоров, касавшихся преданности герцога. Хотя, конечно, никто не стал бы говорить о таких вещах открыто, раз не было предъявлено официальное обвинение.

– Но моя бабушка могла ошибиться. Или, как ты говоришь, перепутать Страттона с кем-то другим.

И тут Кларе вспомнились обрывки давних разговоров, которым она никогда не придавала значения. И она вновь увидела отца, склонившегося в библиотеке над свежим выпуском «Таймс» и устремившего взгляд на объявление в черной рамке. Клара обратила внимание на эту заметку лишь потому, что ее поразило выражение лица отца. Лицо его выражало не печаль или любопытство, а холодную решимость, что выглядело странно для пэра Англии, узнавшего о кончине другого пэра.

– Бабушка также сказала, что это случилось у него в поместье, – продолжала Алтея. – По ее словам было понятно, что она осуждала герцога, так как всегда считала самоубийство дурным тоном.

– Какой ужас… – Клара прониклась сочувствием к герцогу. Ведь она и сама совсем недавно потеряла отца. Но в сложившихся обстоятельствах потеря Страттона казалась еще более тяжелой. – Неудивительно, что он уехал из Англии почти сразу же после похорон. Я имею в виду нынешнего герцога. Если в эти слухи поверила даже твоя двоюродная бабушка, то все остальные и вовсе приняли эту историю за чистую монету. Должно быть, перешептывания за спиной стали для Страттона просто невыносимыми.

– Мне кажется, он уехал именно из-за этих домыслов о предательстве. Ведь это может навсегда запятнать имя и честь семьи.

– И все же мне не хотелось бы в это верить, хоть они и враги нашей семьи. Однако все рассказанное тобой отчасти объясняет все эти дуэли во Франции. И все же давай пока считать, что твоя родственница ошиблась, пока не получим подтверждение из других источников, – со вздохом добавила Клара.

Алтея поднялась со своего места и взяла со стола пакет с рукописью.

– Ну, мне пора, если мы хотим, чтобы рукопись попала в типографию сегодня. Еще надо решить, как доставлять свежие номера журнала в книжные магазины. Хочешь, напишу всем нашим дамам и приглашу их на встречу?

– Да, пожалуй. В понедельник будет удобно. Пока же мне нужно разобраться с кое-какими семейными делами. – Клара проводила подругу до дверей. – А о том, что ты мне сегодня рассказала, будем молчать.

– Тебе больше не нужна информация, чтобы опубликовать статью?

– Когда все точно узнаем, тогда и опубликуем. А до тех пор это останется между нами. Не хочу огорчать герцога неподтвержденными россказнями.

Алтея поцеловала подругу в щеку.

– У тебя доброе сердце, Клара. Ты умеешь сочувствовать самым разным людям. Возможно, старая вражда между вашими семьями уже утратила для тебя значение.

Утратила?… Какая глупость! Конечно же, нет! И никому она не сочувствует. Просто она ответственная. Бездоказательное очернение доброго имени – удел великосветских сплетников и бульварных газетенок. Ее журнал подобными вещами не занимается.

Два дня спустя Адам и Брентворт провели некоторое время на боксерском ринге. После тренировки они ополоснулись и переоделись. Адам завязывал галстук, когда в комнату вошел Лэнгфорд. Перед тем как разъехаться по домам, друзья собирались выпить эля в ближайшей таверне.

– Страттон, ты ему сказал? – поинтересовался Лэнгфорд, внимательно наблюдая за приятелями.

Адам проигнорировал вопрос.

– А что он должен мне сказать? – спросил Брентворт.

– Что положил глаз на одну даму. И даже купил ей в подарок украшение.

Резко развернувшись, Брентворт взглянул на Адама.

– Знаешь, Страттон, ведь сезон только начался. Сомневаюсь, что ты успел рассмотреть все варианты.

– Она почти не появляется на балах или званых обедах, – пояснил Лэнгфорд. – Эта дама не из тех юных дебютанток, о которых ты подумал.

– Вы меня заинтриговали… – протянул Брентворт. – Кто же она, а, Страттон?

Адам застегнул жилет и надел поверх него сюртук.

– Если ты ему не ответишь, то это сделаю я, – предостерег Лэнгфорд. – Видишь ли, по каким-то одному дьяволу ведомым причинам он решил остановить свой выбор на леди Кларе Чезуик.

– Сестре Марвуда?… – изумился Брентворт. – Или, если точнее, на его старшей сестре? Страттон, ты что, ударился головой во время своего пребывания во Франции? Я слышал, младшая сестра графа – потрясающая красавица, в то время как старшей было нечем похвастать даже в юности. Разве только своим непростым нравом…

– Я бы сказал, слишком непростым, – вставил Лэнгфорд.

– Мне нравится это качество, – заявил Адам. – Мужчины, боящиеся обнаружить в женщине характер, попросту бараны.

– Что ж, полагаю, она тоже довольно-таки хорошенькая, – пошел на попятную Брентворт.

– Что бы это ни означало, – произнес Лэнгфорд.

– Я также слышал, что она получила весьма солидное наследство от своего отца, – как бы между прочим заметил Брентворт.

– Страттона менее всего интересует ее наследство, – возразил Лэнгфорд. – Но скажи, разве ты не находишь в высшей степени подозрительным его интерес к женщине из этой семьи? Пусть даже красивой, богатой и обладающей завидной силой воли…

– Это действительно очень подозрительно. Что ты задумал, Страттон?

Закончив одеваться, Адам посмотрел на друзей.

– А вы как полагаете?

– Предлагаешь нам самим догадаться? Что ж, у нас с Лэнгфордом будет время подумать по дороге в таверну, хотя, полагаю, хватит и пяти минут, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Десять минут спустя, когда друзья уже сидели в таверне, Брентворт вновь заговорил:

– Мне на ум пришло три возможных причины твоего интереса к этой женщине.

– Целых три? – усмехнулся Адам.

– Страттон, хватит! – воскликнул Лэнгфорд. – Эта твоя таинственность может произвести впечатление на женщин и глупцов, но мы-то тебя знаем, помни это.

Адам молча пожал плечами и сделал глоток эля.

– Первая причина! – объявил Брентворт. – Ее наследство на самом деле гораздо богаче, чем мы думаем, и она преумножит твое собственное.

Адам по-прежнему молчал, а Брентворт продолжил:

– Вторая причина – девушка по-своему красива. И это ее своеобразие привлекает тебя больше, чем, например, меня.

– Страттон, он прав? – спросил Лэнгфорд. – Что ж, у нее действительно очень красивые глаза. А вот рот слишком велик. И полагаю, кое-кто из мужчин счел бы ее… – Он замолчал.

– И, наконец, третья причина! – Брентворт пристально взглянул на Адама. – Ухаживания за ней каким-то образом помогают тебе в деле, ради которого ты вернулся. То есть она всего лишь пешка в твоей игре.

Адам едва сдержался, чтобы не поздравить друга. Брентворт всегда отличался проницательностью и острым умом и не страшился выдвигать предположения, которые даже в голову не пришли бы людям вроде Лэнгфорда. И получалось так, что, по мнению Брентворта, интерес Адама к леди Кларе был лишен не только романтики, но и благородства.

Лэнгфорд же тем временем переводил взгляд с одного друга на другого – словно ожидал ссоры или чего-то подобного. Он уже готовился вмешаться, чтобы предотвратить драку, если друзья вдруг вздумают поколотить друг друга.

– Ты, Брентворт, слишком высокого обо мне мнения, – произнес, наконец, Адам.

– Я действительно очень высокого о тебе мнения. Но в данном случае у тебя есть цель, а люди, преследующие какую-либо цель, делают свой выбор, руководствуясь совершенно иными причинами, нежели все остальные.

– Для достижения моей цели леди Клара не нужна. Но так уж случилось, что она несказанно меня заинтриговала. И, уж конечно, ее никак нельзя назвать скучной. Впрочем, ее не мешало бы немного укротить. Но от этого мне еще интереснее. Что же касается ее глаз и рта… Лэнгфорда они ничуть не привлекают, в то время как мое воображение рисует картины неземных удовольствий. Кажется, я готов завладеть ею, несмотря ни на что.

– Стало быть, твои помыслы действительно не так уж чисты… – протянул Лэнгфорд. – Что ж, мне стало легче. Все эти разговоры о прекрасной леди заставляли меня думать, что ты помышляешь о женитьбе. Но если ты просто вознамерился ее соблазнить, то беспокоиться не о чем.

– Я действительно намерен ее соблазнить, – заявил Адам и не солгал.

Клара ведь никогда не примет его предложение: он знал это еще до того, как его сделал, – но предложение руки и сердца служило оправданием его визитов и настойчивого внимания.

Лэнгфорд мысленно потирал руки. Наконец-то они коснулись его любимой темы! Будучи непревзойденным дамским угодником, он всегда был готов дать дельный совет. И вот сейчас ждал, что друзья попросят его помощи.

Однако более практичный и весьма скептически настроенный Брентворт вновь с подозрением посмотрел на Адама.

– Надеюсь, ты не собираешься вынудить ее брата вызвать тебя на дуэль в попытке защитить честь сестры? Поверь, это не сработает. Она не юная девица и скорее всего не девственница. К тому же Тео не настолько храбр и безрассуден.

– Меня совершенно не интересует дуэль с ее братом, – ответил Адам. – Тем более из-за ее чести. Напротив, я рассчитываю на то, что ему нет никакого дела до старшей сестры.

– Вот и хорошо, – кивнул Брентворт.

– Ну и как, Страттон, наметился прогресс? – поинтересовался Лэнгфорд. – Я слышал, она не склонна любезничать со своими воздыхателями и терпеть не может лести.

– События развиваются довольно быстро.

– Черт возьми, что это означает? Выражайся яснее, дружище. Ты уже ее поцеловал? Если нет, то рубины были куплены слишком рано.

– Страттон тебе ничего не скажет, – произнес Брентворт. – Он никогда не имел привычки болтать о своих победах, и я уверен, что в этом смысле ничего не изменилось. Ты только посмотри на него. Какое самодовольство написано на лице! Наши вопросы его лишь забавляют. Он ничего не расскажет. Разве что ты выманишь ответ хитростью.

Лэнгфорд рассмеялся.

– Страттон, позволь мне заказать всем нам еще эля.

– Если у меня появится что-то действительно интересное, ты, Лэнгфорд, будешь первым, кто об этом узнает. Я бы обратился с такими же словами и к Брентворту, но он теперь выше всего этого.

– Ну, не настолько уж выше. Честно говоря, я опасался, что твои намерения серьезны. В конце концов, даже ее собственный отец втайне считал, что она не подходит на роль жены герцога. – Брентворт сказал об этом как о чем-то обыденном и прекрасно всем известном.

Адам взглянул на него с удивлением.