3

– Ну и где ты был?! – именно этой фразой встретила меня раздраженная мама.

Ее волосы еще не успели высохнуть, и плечи салатового халата пропитывались влагой. Она уперла руки в бока и слегка сгорбилась, как важная старушенция. Мама преследовала меня до самой комнаты, одновременно ругая за все существующие на свете грехи, вспоминая мои давние промахи и не забывая изрядно их преувеличивать.

– Я был на пригорке и уснул там…

– Что за бред ты несешь?

Конечно, можно было рассказать ей правду, но разве могут еще современные взрослые, потерявшие всякую человечность из-за кучи проблем и вечной нехватки времени, понять то, что испытывал я в тот момент на природе?

Порой мне кажется, что взрослые – бесчувственные существа. Они не живут, а просто существуют. Я презираю их. Жизнь этих людей такая однообразная и скучная. Меня тянет расплакаться и пожалеть их, как бездомных котят. Маленьких, грязных, жестоких зверьков, которые потеряли радость жизни и думают только о том, как выжить. Они – рабы системы. Я рад, что, кроме них, есть еще те, кто действительно живет. Для кого каждый день – это новая жизнь.

Где-то еще полчаса мама читала лекцию о том, что я ее сын и она обязана знать чуть ли не о каждом моем вздохе. Как же это эгоистично и цинично!

– Нужно говорить, когда ты уходишь из дома.

Да-да, причитает так, будто она пустила бы меня куда-нибудь в пять утра. Взрослые часто говорят нам не делать то, чем сами тайно промышляют. Несправедливо, не правда ли?

– Вчера нам поступил заказ: нужно отнести большую корзину цветов по этому адресу. – Она протянула мне мятый листочек.

Я едва смог разобрать написанное. Почерк как у пьяного врача. Хотя доктора и без спиртного пишут как алкоголики. Пора им уже придумать азбуку или ввести их язык в гугл-переводчик, чтобы можно было сфотографировать через программу и рядом увидеть расшифровку.

– Я немного знаю этих людей. Очень хорошие и вежливые. Недавно у них произошло несчастье, и они заказали цветы.

Мама работала флористом. Очень приятная профессия. В доме всегда пахло свежестью, но порой смесь цветочных запахов доводила до тошноты. Магазинчик находился здесь же.

Плотно позавтракав бутербродами со стаканом молока, я начал одеваться. Погода могла поменяться за считаные секунды, что типично для Нидерландов. Я выбрал не слишком теплую толстовку, джинсы и кеды.

– Только не потрать полученные деньги! – крикнула мне вслед мама.

Она говорила это каждый раз, когда я доставлял заказ. Для меня это было оскорбительно. Неужели она считала, что ее восемнадцатилетний сын способен растратить деньги, которых в семье и так немного, на какую-нибудь ерунду? Тем более я не пил и не курил. Скверно, если так.

Корзина была завернута в несколько слоев целлофановой пленки. Под ней я едва мог разглядеть детали букета.

Дом заказчика находился в четырех кварталах от моего. За то время, пока я проходил это небольшое расстояние, погода успела поменяться раз пять. Сначала полил грибной дождик, на смену пришел ветер, потом солнце выглянуло из-за облаков, вновь немного поморосило, и опять подуло.

Я добрался до места назначения. Через большие окна были видно, что дом полон людей.

Постучал. Услышал за дверями несколько не самых приятных выражений в адрес «незваного гостя». Вслед за этим послышался топот ног. Я сделал шаг назад – вдруг мне врежут по носу. В дверной проем протиснулась красная мужская рожа.

– Что надо? – глухо спросил хозяин, распространяя вокруг вонь спиртного.

Похоже, у бедолаги в доме шумно похмеляются после ночной вечеринки. Не сказать, что у него панихида.

Мужчина вызывал неприязнь: на этой розовой, как у свиньи, морде росла жесткая щетина, кожа поблескивала от пота, губы в жире, узкий лоб зарос волосами, густые брови и волосы на голове сально блестели.

Господи, это ужасно.

– В-вы Дональд Грех? – Уверенность в моем голосе всегда угасала при виде незнакомых неопрятных людей.

– Я, а че надо-то?

– Вы заказывали корзину цветов…

– Точно! – вдруг вскрикнул мужчина и отклонил голову в сторону. – Эй, Лина! Я же говорил, мне должны принести цветы памяти Абигейл! А я все думал, о чем забыл! А ты мне… Лина, блин, для кого я горло деру?!

– Она в туалете, – послышался чей-то ленивый женский голос.

– Вот сука, – улыбнулся мужчина и обратил на меня грозный взор: – Заходи, пацан.

Приглашение вызвало рвотный позыв. Мне хотелось поскорее получить деньги и уйти подальше от этого дома, и это желание возросло в разы, когда я очутился внутри. Дом насквозь пропитался зловонием алкоголя, сигарет и пота. Стоило сделать даже маленький вдох, как сразу же накатывала тошнота.

Я боялся испачкаться воздухом. Едва-едва дышал ртом, наблюдая за тем, как мужчина не в лучшей физической форме и в одних поношенных трусах копошился в карманах потрепанных джинсов, что висели на стуле. За его спиной на стене расплывалось что-то зеленое и блестящее, больше похожее на… От этой мысли я сглотнул, подавляя желание блевануть.

Для меня вид подобной жизни в Фризенвейне стал настоящим шоком. Мне казалось, люди в этом городке, все до единого, опрятны и плохо относятся к вредным привычкам. Интересно, какие еще темные уголки здесь таятся?

– Держи. – Мужчина сжал мою руку.

Он явно не хотел расставаться с деньгами. Скомканная купюра лежала на моей ладони. Даже в полутемной комнате я разглядел что-то мокрое, что после себя оставила рука заказчика. Без капельки стеснения я вытер ладонь о штанину, уже планируя дома закинуть джинсы в стиральную машину.

Я вышел на улицу и будто очутился в другой реальности после ужасного жилища мистера Греха. С чувством выполненного долга аккуратно положил деньги в карман толстовки и направился в сторону дома.

Пройдя квартал, я приблизился к темному переулку, как вдруг сзади послышались шаги. Сначала я не обращал на них внимания, но с каждой секундой они становились все громче и громче. Так продолжалось до тех пор, пока некто в капюшоне не прошел мимо меня. Я случайно заметил его лицо. Вернее, часть черной маски.

Он ускорил шаг. Завернул за угол и спустя пару секунд бесследно исчез.

На душе у меня стало тревожно. В поисках успокоения я засунул руку в карман, где лежали деньги. Сердце мое пропустило удар от страха – деньги пропали.

4

Я медленно вошел в дом. Темно. Все лампы выключены. Не работал даже телевизор. Сгущающиеся тучи заволокли небо, и от этого внутри было сумрачно.

– Даан, это ты? – донесся голос мамы из гостиной.

Я не мог выдавить из себя ответ. Руки дрожали от страха и ожидания предстоящего разговора.

Радостная мама выбежала из гостиной и включила свет в коридоре. При виде моего подавленного состояния с ее лица исчезла улыбка.

– Ну что? – сказала она. – Давай.

И протянула руку.

Я отвел взгляд в сторону. Она скрестила руки на груди и оперлась о косяк двери головой. Пронизывающий взгляд серых глаз испепелил меня прежде, чем в ход вступили резкие слова:

– Где деньги?

– Мама, клянусь, я правда отнес цветы, получил деньги, но по дороге домой у меня их украли! Какой-то парень прошел мимо и…

– Что? – загробным голосом спросила она. Казалось, ее глаза вот-вот выскочат из орбит. Тонкие губы сложились в бледный бантик. – Что ты сейчас сказал? – Вопрос прозвучал очень грозно. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь.

– У меня украли деньги.

Я сделал шаг назад. Все тело окоченело от шока и пылало огнем одновременно. От волнения закружилась голова, я оперся о стену.

– Даан, да ты врунишка!

Мама разжала руки, резкими шагами подошла ко мне и застыла, принюхиваясь, как собака-ищейка. Глаза ее загорелись безумным пламенем.

– От тебя несет…

– В доме у заказчика пахло сигаретным дымом, и, пока я стоял там, одежда пропиталась им!

– Что ты врешь?! Просто скажи, что потратил деньги! Наверняка ошивался в какой-то компашке!

– Но это неправда! Ты ведь знаешь. Это все…

– Да ни за что в жизни не поверю, что семья Грехов устроила такое!

– Но это именно так.

– Не ври мне!

Я зажмурился от крика.

Вены на шее мамы вздулись до предела. Руки дрожали, готовые влепить мне пощечину. И готов поклясться, что я хотел получить ее в тот момент.

– Боже, ну что за наказание, – провыла мама, – что за урода себе на беду я родила?

Эти слова резали как острый нож. Я почувствовал, как сердце обливается кровью от горя, а в душе образуется пустота. Она продолжала разливаться внутри, когда в голове всплывали все наши ссоры и скандалы по пустякам. И в гуще этих событий я не мог найти ни одного момента, когда мама искренне мне улыбалась и говорила добрые слова.

Сейчас она ходила из стороны в сторону, прикрыв глаза. Дрожащей рукой обхватила лоб и направилась в гостиную. По дороге она случайно зацепила салфетку на тумбе, и стеклянная статуэтка ангела разбилась вдребезги. От испуга мы оба подпрыгнули. Эту фигурку подарила покойная бабушка в день моего рождения. Это была последняя сохранившаяся память о ней.

– Это все ты виноват! – закричала она.

Мама опустилась на колени и начала нервно собирать осколки. Один из них ранил ее ладонь. Стекло окрасилось кровью. Она тихо заплакала, нагнувшись над разбитым ангелом.

– Ненавижу тебя… – прошептала мама. – Это из-за тебя моя жизнь пошла наперекосяк.

Она забивала в меня эти обидные слова, как гвозди. В груди защемило, глаза застила пелена слез.

«Почему мама меня ненавидит? Что я сделал? Почему слышу подобное от самого близкого человека?»

– Ты как камень на пути, который мешает проехать! Зачем мне такой сын?! Из-за тебя я тут! Из-за тебя я потеряла любимую работу! Из-за тебя выгляжу старше своих лет. Мною не интересуются мужчины! У меня нет подруг! Взгляни, как я себя извела из-за тебя! Ты не должен был рождаться! Твое появление на свет – ошибка. Ошибка, которую легко можно исправить, и мне уже все равно, каким образом. Если ты не исчезнешь из моей жизни, я убью тебя!

После каждой выкрикнутой фразы она всхлипывала. Глотала слезы и продолжала собирать острые осколки. Потом закрыла лицо окровавленными руками.

Я хотел умереть. Еще ни разу в жизни это желание не было настолько сильным. Нет, это даже не желание. Это необходимость.

Не было другого выхода. Лишь сейчас до меня дошло: с самого рождения я был одинок. Меня воспитывали только по необходимости, меня не окружала настоящая родительская ласка, в моей жизни не было ни дня без семейных сор. У сверстников была совсем другая, нормальная жизнь, и это единственное, в чем я им завидовал.

Я всего лишь обуза.

Все улыбки фальшивы, слова – обман, поступки наиграны, существование после осознания этого… бессмысленно.

Я выбежал из дома. Не оглядываясь назад. Думая только о смерти. Лишь она могла заглушить горечь от утраты веры в жизнь.