Читать книгу «Почта СССР» онлайн полностью📖 — Матвея Лодыгина — MyBook.
image
cover

Алексей включился, поднял глаза. Перед ним стоял Ник Николс. Вообще-то, его звали Колькой, но при фамилии Николаев и внешнем сходстве с Банионисом, это прозвище прилепилось к нему – не оторвешь. Впрочем, он не обижался, ему нравилось. Алексей знал Ника Николса с третьего класса и учился с ним в одной группе в институте. У Николса были потрясающие мозги. Он почти мгновенно разбирался в написанных текстах, никогда ничего не забывал и был наикруглейшим отличником. Мальчишками Алексей и Николс дружили, однако во студенчестве как-то медленно разошлись «по интересам». Алексею стал претить прогрессирующий прагматизм Николса.

Сейчас перед Алексеем стоял импозантный располневший «взрослый дядя». Сходство с Банионисом усугубилось. Алексей даже слегка оробел, пока не смог совместить прошлый образ Николса с этим, стоявшим перед ним человеком.

– Привет. Ты откуда здесь? – наконец ответил Алексей.

– Я здесь из Калифорнии. Из Силиконовой, понимаешь, долины.

– Расскажешь интересного?

– Обязательно, только сидя и за рюмкой. И я бы поел. Здесь есть где?

Алексей повертел головой.

– Как по поводу грузинской кухни?

– Нормально. Язвы нет.

– Тогда пошли вперед. Есть одно место. Был там трижды, без последствий.

Грузинское кафе в полуподвальчике было чистеньким и безлюдным. Алексей с Николсом обосновались за отдельным столом в закутке и, в предвкушении подачи вожделенного, подняли бокалы «за встречу».

Беседа была длинной. Алексей поначалу больше слушал, изредка задавая провокационные вопросики. Выяснилось, что Николс плотно обосновался недалеко от Сан-Франциско, женился, доволен жизнью «до потолка» и, как он выразился, «процветаем помаленьку». Живет в своем доме c женой и тремя детьми и с матушкой своей. Два года назад получил паспорт гражданина США (в паспорте была указана фамилия Nicols).

Алексей на свой вопрос «А делаешь-то чего?» рассчитывал получить развернутый рассказ о каком-либо удивительном проекте, однако выслушал описание, как он «работу работает», «программы программирует» и по иерархической лестнице продвигается. Ответ на вопрос «А как там вообще живут?» оказался не менее скучным и сводился к перечислению «что почем» и «где и как отдыхали».

Когда Николс немножко приутомился, Алексей спросил его о цели визита на родину. Николс несколько погрустнел и рассказал следующее:

– Понимашь, Леха, надо мне окончательно перебираться туда. Три года назад я отчима похоронил и забрал мать к себе. Она с внуками. Год назад похоронил отца.

– Федор Петрович умер? Ты чего не сказал?

– Мне самому поздно сообщили, я приехал только к девятому дню.

– Н-да… Надо помянуть, мудрый был дядька и интересный. Наливай.

Николс и Алексей выпили не чокаясь, помолчали.

Через минуту Николс встрепенулся и продолжил:

– Так вот. Недвижимость я тут продаю. Две квартиры уже загнал. Попытался отцов домик продать – так не надо никому. А через неделю улетаю, дела.

Алексей вспомнил, как в девяносто третьем летом он с Николсом гостил у Федора Петровича. Матери сговорились и отправили двух оболтусов от греха из города в глушь на все лето. Алексей – безотцовщина, отец погиб еще в восьмидесятых, – прикипел к Федору Петровичу, и вечерами они беседовали до полуночи. Николс больше читал, смотрел «ящик» и в беседах участие принимал редко.

– А почему умер? Болел?

– Нет. Соседи сказали: мгновенно. Вышел дрова колоть. Инфаркт, и сразу насмерть.

– Ну, хорошо хоть так.

Алексей порылся в сумке, достал блокнотик с пружинкой и карандаш, пододвинул к Николсу.

– Нарисуй, где могила. Я в понедельник туда отправляюсь в командировку. Цветы положу.

Николс принялся рисовать. Изобразив планчик, отдал его Алексею со словами:

– А чего там тебе делать в командировке?

– Пока не знаю, но зовут.

– На полигон, что ли?

– Угу.

– Ладно, больше спрашивать не буду. Меньше знаешь – крепче спишь. Слушай, так мне тебя провидение послало. Вот тебе ключи от домика, погляди, поживи, может, купишь. Все-таки не чужой человек. И мне спокойнее. Вещи его там. Погляди, возьми себе, что понравится. А то если чужие люди купят – так выбросят, и все.

C этими словами Николс положил перед Алексеем большой старый ключ от навесного замка.

– А я пока приторможу продажу через агентство. Через полгода опять приеду. К тому времени решишь – покупать или нет.

– А дорого возьмешь?

– В агентстве говорят, что больше чем за пятьсот тысяч не продадут.

Алексей взял в руки ключ. Повертел в руках.

– Понял. Спасибо. Только ты уж мне хотя бы для соседей напиши бумагу рекомендательную, что, мол, податель сего Алексей Владимирович Лодыгин никакой не вор-домушник, а лицо, облеченное доверием наследника… и т.д…

– Ежели для соседей, то это махом.

Разошлись часов в десять вечера, обменявшись всеми возможными контактами для связи. Николс погрустнел. Чувствовались в его настроении какие-то ностальгические нотки. Чего-то ему все-таки не хватало в заморских райских кущах.

Поезд замедлил ход. Алексей взглянул на часы – двадцать два ноль-ноль.

Бологое. Стоянка полчаса. Вспомнил: курить, курить, курить, курить…

Дождик кончился, по платформе прогуливаются пассажиры. Тихо. Фонари освещают здание безлюдного вокзала. Несмотря на разрешение проводницы курить в тамбуре, Алексей предпочел потерпеть до станции – и здоровье побережешь, и удовольствие другое.

У двери пятого вагона стояла проводница Людмила и беседовала со вторым проводником – плотным парнем ростом около ста восьмидесяти. У парня под форменной курткой топорщилось что-то под левой подмышкой. Сбруя с пистолетом, предположил Алексей.

Алексей с удовольствием закурил, стал прохаживаться по перрону и обдумывать третье странное событие. Точнее, не третье, а скорее самое первое, которое произошло раньше совещания у Матвеича. Событие это – сон с четверга на пятницу, которому Алексей, как человек рациональных взглядов на мироздание, поначалу никакого значения не придал, но хорошо запомнил.

Снился тот самый поселок, дом Федора Петровича, сам Федор Петрович стоял на правом берегу реки и показывал рукой на середину – мол, там… Алексей с Николсом (почему-то уже не мальчишки, а взрослые дядьки) отвязывали лодку. Алексей взял весла, ступил в лодку, уселся на банку и вставил весла в уключины. Николс остался на берегу и помотал головой – плыть не хотел. Алексей, работая веслами враздрай, развернул лодку и направил ее к противоположному берегу. Река была почему-то очень широкая – метров двести. Ровно на середине нос лодки с шорохом выскочил на мель. Алексей перестал грести и встал, раздумывая, что делать далее. Принялся разуваться и закатывать брюки – дабы столкнуть лодку. В это время откуда-то сзади набежала большая волна, приподняла лодку и перетащила ее через мель. Алексей продолжил путь. Ближе к левому берегу обернулся и увидел на левом берегу Федора Петровича и Николса. И совершенно не понял, как они туда попали. На том проснулся.

Алексей загасил сигарету и пошел по платформе покупать мороженое.

Людмила напомнила:

– Еще двадцать минут. Не потеряйтесь.

Алексей купил две сахарные трубочки. Одну тут же надкусил, а вторую донес до вагона и под суровым взглядом крепкого парня вручил Людмиле. Разговору мешать не стал, а продолжил дефилировать и размышлять.

Все три события, если сон тоже считать таковым, странным образом указывали Алексею на поселок, и, самое главное, не было ни одного противопоказания относительно поездки именно туда. То есть было ощущение какого-то потока, который несет Алексея именно туда, и противиться этому не было ни причин, ни желания.

Что ж, придется на некоторое время занять позицию наблюдателя (до выяснения причин и обстоятельств), подумал Алексей. И, не теряя хорошего расположения духа, даже приподнятого в силу природного любопытства, продолжил поглощение мороженого. Как говорит коллега Семен Львович – «Будем посмотреть – не сложатся ли указующие персты судьбы в известную комбинацию».

Алексей прихлебывал чай, кажется, уже четвертый стакан, и наблюдал за проплывающими за окном полустанками. Он запретил себе строить гипотезы о грядущей работе и взаимоотношениях. Такие гипотезы только мешают чистому, незамутненному изучению вопроса. Вместо логических построений на песке он думал об обитателях проплывающих мимо него домов.

Живут без суеты? Не толкаются, не гонятся за «успехом»? Хорошо. Только где работать? Где детей учить-лечить? Алексей, сталкиваясь в командировках с жителями «провинции», часто испытывал к этим людям огромное уважение с примесью зависти к устойчивому, очень правильному мировосприятию. Чем дальше от столиц и больших городов, тем чаще ему встречались такие симпатичные люди.

Мимо проплывали леса и редкие огоньки в одиноких домиках, излучающие свидетельство «мы тут живем».

Алексей разделся, улегся в постель и взял в руки ретродетективчик в мягкой обложке. Хватило четырех страниц.

Утро. Около семи часов. Алексей, бодренький, одетый, пытался разглядеть за окном хоть что-нибудь. Мимо проплывали размытые пятна. Плотный туман. Поезд замедлял ход перед станцией Нерехта.

Алексей допил кофе, похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет и направился к выходу из вагона. На этой станции, по словам Александра Юрьевича, вагон будет стоять часа полтора-два.

Поезд остановился. Людмила открыла дверь и подняла крышку, освобождая ступеньки.

– С добрым утром. Далеко не отходите, а то потеряетесь.

– И вам доброго утра.

Алексей спустился по ступеням в «молоко».

Вокруг бродили «ежики» с размытыми очертаниями. Рядом с вагоном стоял фургончик «Газель» и мигал всеми желтыми лампочками. Дверь фургончика открылась, и какие-то сосредоточенные мужики стали таскать коробки и ящики к вагону. Людмила руководила погрузкой. Ее напарник внимательно читал надписи на коробках, сверял с какими-то бумажками, отмечал карандашиком и кивал, мол, можно.

По окончании погрузки мужики забрались в фургон. Машина, осторожно бибикая, развернулась и растворилась в тумане.