Только со свекровью – Диной Матвеевной – у Лили отношения не сложились. Лиля Дину Матвеевну не любила и побаивалась.

– Как зыркнет на меня! – рассказывала Лиля Екатерине Андреевне. – Не знаю, что она там себе думает. И молчит. Лучше б сказала все как есть. Что ей нравится, что не нравится. А то молчит и смотрит. Ну ничего, внуки появятся – успокоится.

– Чем ты недовольна? Она же согласилась квартиру разменять. Как ты и хотела. – Екатерина Андреевна всегда была за справедливость.

Лиля действительно захотела разменять квартиру Димочки. И разменяла. Им досталась однушка, Дине Матвеевне – двушка. Лиля все равно была недовольна, хотя сама однокомнатную и выбрала.

– Почему ей двушка? – доставала она Димочку.

– Лиля, перестань. Ты хоть метры жилые посчитай. Там от двушки – одно название. И комната – проходная. С дверью на кухню. Тебе же там не понравилось.

Но у Лили все равно осталось чувство, что эти евреи – Димочка и Дина Матвеевна – ее обманули.

Димочка был не намного младше Екатерины Андреевны. Года на четыре. Но Екатерина Андреевна его всегда воспринимала как милого юношу. Поэтому и называла – Димочка. Выглядел Димочка тоже как милый юноша – вечный джинсовый костюм, растянутые свитера.

Димочка во время их переезда помогал вещи перетаскивать и лифт держал. Хотя лучше бы не брался. У него от усердия все валилось из рук – развалился, например, старый журнальный столик, который еще Алла Сергеевна покупала. Столик был круглый, на трех ножках. Так у стола, как только до него Димочка дотронулся, все три ножки сразу отвалились, и тяжелый круг покатился по асфальту. Когда Димочка диван в комнату заносил, палец умудрился прищемить и диван бросил – себе на ногу.

– Дима, отойди, Катя, давай сами. – Лиля отодвинула мужа и взялась за угол дивана. Они затащили диван, подпихнули под шкаф картофельные дольки, чтобы скользил, и задвинули его в угол. Димочка потирал отбитую ногу и руководил.

Алла любила и тетю Лилю, и Димочку. Она тоже его так называла. Димочка всегда приносил «сюрприз» – конфету «Театральная». Это была их игра.

– В какой руке? – спрашивал он Аллу.

– В правой! – вскрикивала Алла.

Димочка показывал пустую руку.

– В левой. – Алла начинала подпрыгивать от нетерпения на месте.

Димочка опять показывал пустую ладонь. А потом доставал конфетку – из-за уха, из носа, из живота. Алла хохотала. Димочка тоже.

Однажды он пришел с огромной коробкой – проигрывателем и стопкой детских пластинок. Водрузил агрегат в Аллиной комнате и показал ей, как ставить иглу на пластинку.

– Пусть слушает. Пусть много слушает, – сказал он Екатерине Андреевне. – Это развивает воображение и творческие способности.

С тех пор Димочка вместо конфеты приносил новую пластинку. Алла хлопала в ладоши.

– Димочка, послушай со мной, – просила Алла.

– Пошли, – серьезно отвечал Димочка.

Вместо прежней игры у них появился ритуал – новую пластинку они слушали вместе. Димочка садился на пол, рядом устраивалась Алла. Димочка всегда смотрел на вертящийся блин пластинки. А Алла смотрела на иглу – она легонько подпрыгивала и шуршала. Когда на игле скапливалась пыль, пластинка заедала на одном месте. Алла смеялась. Она даже специально ждала, когда пластинка заест. А Димочка снимал иглу, протирал специальной тряпочкой пластинку, сдувал пылинки и ставил на том же месте.

Димочка приносил пластинки не только для Аллы, но и для Екатерины Андреевны. Однажды принес пластинку Окуджавы. Поставил и попросил ножницы. Екатерина Андреевна принесла. Димочка аккуратно вырезал из картонного футлярчика для пластинки портрет Окуджавы и прикрепил на стену кнопками. Рядом Екатерина Андреевна по собственной инициативе повесила такой же вырезанный портрет Юрия Антонова. Но пришел Димочка и портрет снял. Еще и рассердился. А Окуджава долго висел на стене.

Екатерина Андреевна иногда просила Лилю и Димочку посидеть с Аллой. Когда задерживалась на работе.

Алла ждала, когда выпадет такой день. Тогда тетя Лиля и Димочка оставались у них на ночь. Можно было не ложиться вовремя и не чистить зубы. Алла могла заснуть в большой комнате на диване, под боком у тети Лили, или на кухне – на коленях у Димочки. Утром тетя Лиля жарила гренки с сыром. По особому рецепту – внизу хлеб был поджаренный, а сверху сыр расплывался. Алла обожала эти гренки, но Екатерина Андреевна такие жарить не умела – у нее либо низ сгорал, либо сыр не плавился. Лиля приучила Аллу к гренкам – с медом, с вареньем. Самый любимый ее завтрак.

У Лили с Димочкой детей не было. Не получалось. Лиля сначала переживала, а потом плюнула – значит, не судьба, и загуляла. Димочка знал о бесконечных и скоротечных романах жены и страдал. Между окончанием одного романа и началом следующего Лиля приезжала к Кате – посплетничать. Они запирались на кухне и разговаривали. Екатерина Андреевна понимала, почему Лиля пустилась во все тяжкие, – не от большой радости, но не одобряла такое поведение. Алла ревновала тетю Лилю к матери и сердилась. Потому что тетя Лиля с Димочкой теперь приезжали к ним в гости по отдельности и больше не оставались на ночь. Тетя Лиля не жарила гренки, Димочка забывал про пластинки.

– Лиля, ну пожалей ты Димочку. Нельзя же так. Он же мучается, – убеждала Екатерина Андреевна подругу.

– А пусть не мучается. Пусть уходит, я его не держу.

– Он же тебя любит. А ты этого не ценишь.

– Ну и пусть любит на здоровье. Или тоже загуляет. Мне все равно. Хоть с тобой.

– Лиля, не говори глупости. Тоже еще выдумала.

– А что? Он к тебе неравнодушен.

– Замолчи, Лиля. Димочка – порядочный человек. Держалась бы ты за него. А то останешься как я, одна. Думаешь, лучше?

– У тебя Алка есть. Что тебе еще надо?

Екатерина Андреевна так и не смогла признаться подруге. Димочка, может, и порядочный человек, да вот она – Катя – не очень. Было у них с Димочкой. Один раз. Засиделись на кухне, вина много выпили. Димочка говорил, как любит Лилю. Екатерина Андреевна прижала его к груди и гладила по голове – жалела. А Димочка на близость женской груди среагировал адекватно.

Они про этот вечер потом не вспоминали. Как будто ничего и не было.

Неизвестно, чем бы закончилась семейная жизнь Димочки и Лили, если бы Лиля вдруг не забеременела. От кого – не говорила, но явно не от Димочки. Приехала к Екатерине Андреевне, заплаканная. Глаза вытаращенные, испуганные. Она так долго мечтала о ребенке, а теперь не знала, что с ним делать.

– Что делать? – спросила Лиля Екатерину Андреевну.

– Рожать.

– А Дима?

– А Дима отцом будет.

– Он согласится? Не его же ребенок.

– Поговори с ним.

Разговор состоялся в большой комнате в доме Екатерины Андреевны. Лиля с Димочкой сидели на диване, держались за руки и плакали. Лиля понимала, что Дима не из-за нее плачет, а из-за себя. Кто-то другой смог сделать Лилю счастливой, а он не смог. Но Екатерина Андреевна оказалась права – Димочка не раздумывая согласился записать ребенка на себя.

Лиля родила мальчика. Чернявенького. Маратиком назвали. Алла с мамой и Димочкой поехали в роддом – встречать тетю Лилю с малышом. Димочка курил и чувствовал себя лишним. Алла держала цветы. Екатерина Андреевна – чемодан с Аллиными детскими вещичками – пеленками, распашонками. Дина Матвеевна ехать встречать чужого внука отказалась.

Лилю как подменили – она превратилась в дерганую истеричку. На Маратике свет для нее сошелся клином. Маратик рос болезненным и избалованным.

Алла его терпеть не могла. И тетю Лилю тоже разлюбила – из-за Маратика. Они опять к ним в гости зачастили. Лиля сдавала Алле Маратика и шла на кухню – жаловаться Екатерине Андреевне на Димочку.

Димочка хотел полюбить ребенка, но так и не смог. Начал попивать, втихаря. Лиля не замечала – не до того было, а Екатерина Андреевна сразу поняла.

– Он к нему даже не подходит! – кричала на кухне Лилечка. – С твоей Алкой вон как возился, а этого даже на руки не берет.

– Его можно понять, – заступалась за Димочку Екатерина Андреевна. – А потом, ты Маратика совсем распустила. Совершенно неуправляемый. Что ты с ним потом делать будешь? К люстре привязывать?

– Ой, тоже мне нашлась Макаренко. За своей смотри. У Маратика тонкая нервная организация. Он необычный ребенок. К нему нужен особый подход.

– Ремень ему нужен, вот и весь подход.

– Вот свою и лупи. А я считаю, что это не метод. Я Димку прошу – принеси что-нибудь вкусное для Маратика, – тетя Лиля возвращалась к своей любимой теме, – у них в Роспосылторге и салями можно взять, и икру, и рыбку. А он знаешь, что берет? Вино или коньяк. И сам дует в одно горло.

– Но он же тебе деньги все отдает.

– Отдает. А ты знаешь, сколько творог на рынке стоит? Я Маратику по двести граммов беру. А ему каждый день нужно – для косточек.

– Раздави яичную скорлупу и давай. Тот же кальций.

– Он не будет эту гадость есть.

– Тогда таблетки купи.

– Не верю я в эту химию. Только желудок портить.

Тетя Лиля и в гости со своей, то есть Маратиковой, едой приезжала. Доставала из пакетов эмалированную кастрюльку, тарелочку отдельную и кормила с ложечки, тоже специально привезенной.

– Пусть сам ест. Пора уже, – говорила Екатерина Андреевна.

– Ничего, еще научится. Давай, золотце, еще ложечку.

Маратик сжимал зубы и отворачивался от ложки. Если видел, что мать потеряла бдительность, опрокидывал тарелку. Тетя Лиля вытирала, накладывала очередную порцию. Аллу тоже сажали есть, даже если она не была голодная. Алла послушно садилась и ела, хотя ей тоже хотелось перевернуть тарелку.

– Смотри, Маратик, как Алуша кушает. Хорошо кушает. Вон какая большая выросла. Ты тоже вырастешь. Давай, поешь вместе с Аллой.

Пока Маратик был маленький, Алла его еще терпела. Играла с ним в ладушки или в сороку-белобоку. Крутила своим пальцем по ладошке, загибала ему пальчики. Маратик то смеялся, то вдруг начинал плакать надрывно. Алла сажала его на колени и играла «по кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам». Маратик опять смеялся. А как только Алла прекращала – начинал плакать. Когда Маратик постарше стал, Алла уже не хотела с ним играть. Маратик был толстый, рыхлый, в вечных соплях, которые вытирал рукавом. И вместо рыданий начинал орать на всю квартиру как резаный. Из-за ерунды. В комнату врывалась тетя Лиля.

– Что, Маратик, что, моя рыба? Что случилось, мой золотой? – причитала она.

Маратик рыдал и показывал пальцем на Аллу.

– Алла, почему он плачет? Что ты сделала? – накидывалась на Аллу тетя Лиля.

– Ничего я ему не сделала. Он свой трактор сломал, вот и орет. Я ему сказала, чтобы он не трогал мои тетради, а он начал стучать трактором по столу. И тетрадь мне чуть не порвал.

– Алла, ты уже взрослая, а Маратик маленький. Ты должна уступать.

– Я уступаю – другую тетрадь ему дала. А он все равно орет.

Уходили они всегда с концертом. Маратик ложился на лестничной клетке, бил ногами по полу и орал на весь дом.

– Маратик, сокровище мое, пойдем. Домой пора. Хочешь, нажми кнопочку лифта, – крутилась вокруг тетя Лиля.

– Не-е-ет, не пойду, – вопил Маратик.

– Что, что ты хочешь? Скажи маме.

– Мишку-у-у, – орал на одной ноте Маратик.

– Какого мишку?

– Моего мишку он хочет. – Алла тоже готова была расплакаться. – Не отдам. Он уже все игрушки мои по забирал. И лошадку, и зайца. Не отдам. Мишка – мой любимый. Почему я ему все должна отдавать? Это мои игрушки.

– Аллочка, отдай ты ему, я тебе другого куплю. Еще лучше, – упрашивала дочь Екатерина Андреевна.

– Не нужен мне другой. Мне этот нужен.

– Алла, ты злая жадная девочка. Ребенку игрушку пожалела, – вступала в спор тетя Лиля.

Эти споры входили в программу концерта. Алла знала, что все равно Маратик настоит на своем и ей придется отдать игрушку. И обижалась на мать – почему она ее не защищает?

Алла окончательно потеряла веру в справедливость взрослых, когда узнала, что тетя Лиля купила Маратику попугайчика. Алла давно просила у матери собаку, или кошку, или черепаху, но Екатерина Андреевна к животным была равнодушна. А Маратик захотел и получил.

Попугая назвали традиционным попугайским именем Кеша. Тетя Лиля утверждала, что он будет разговаривать. Маратик, конечно, попытался оторвать Кеше лапку, после чего попугайчик стал прихрамывать. Клетку перенесли на кухню и поставили на холодильник, чтобы Маратик не достал. А у тети Лили появилась еще одна тема для жалоб.

– Ты представляешь, – говорила она Екатерине Андреевне, – я его кормлю, клетку чищу, а он меня клюнуть норовит. А у этого, – имелся в виду Димочка, – с руки ест и на плечо садится.

– Не было у бабы заботы, купила баба порося, – отшучивалась Екатерина Андреевна.

Однажды тетя Лиля приехала к ним в гости с Маратиком и Кешей.

– Вот. Держи. – Она грохнула клетку на кухонный стол.

– Ты что, Лиль? С ума сошла? – Екатерина Андреевна стала стаскивать клетку со стола.

– Забирай. Я тебе и корм привезла.

– Лиля, я его не возьму. Я не умею с птицами обращаться.

– Зато этот умеет. – Даже Алла уже знала – «этот» значит Димочка.

– Что случилось?

– А ничего, мало того что сам пьет, так еще и птицу спаивает. Прихожу я вечером домой, а этот, – теперь Лиля имела в виду Кешу, – говорит: «Кеша хочет водки». Этот наливал этому вместо воды. Я, когда услышала, чуть в обморок не упала. А у меня Маратик маленький.

– Так мне что, его водкой поить?

– Чем хочешь. Алла у тебя давно живность просит. Вот, пусть возится.

– Мамочка, давай Кешу возьмем, – попросила Алла.

– Лиля, я не хочу, чтобы в моем доме жил хромой алкоголик. Даже если он и попугай.

– Мамочка, ну пожалуйста. Я буду за ним ухаживать. И клетку буду сама чистить, – просила Алла.

Екатерина Андреевна сдалась. Но Кеша переезд не перенес. Через три дня Екатерина Андреевна нашла его лежащим на дне клетки кверху лапками. Она позвонила Лиле:

– Лиля, что делать? Он лежит и не двигается.

– Сделай ему искусственное дыхание, – засмеялась Лиля. – Рот в рот. Или клюв в клюв.

– Ты с ума сошла?

– Что делать? Выброси. Вместе с клеткой.

– Лиля, а почему он умер?

– А наверное, ты ему опохмелиться не дала. – Лиля продолжала веселиться. – Этот ему пивка с утра наливал.

Екатерина Андреевна с Аллой положили Кешу в коробку из-под обуви, взяли детскую лопатку, сели в автобус и поехали до конечной остановки. Там лес начинался. Они похоронили Кешу под деревом. Алла плакала. Она нарвала одуванчиков и положила на холмик.

Вернулись домой. На лестничной площадке сидела тетя Лиля.

– Ты что тут делаешь? – удивилась Екатерина Андреевна.

– Тебя жду.

– А Маратик где?

– У соседки.

– Что-то случилось?

– Случилось.

Они вошли. Аллу отправили в комнату – делать уроки. Тетя Лиля с Екатериной Андреевной закрылись на кухне.

– Ну, рассказывай, – сказала Екатерина Андреевна.

– Это ты мне рассказывай.

– Что?

– Как ты с Димкой переспала.

– Господи, Лиля.

– Что – Лиля? А еще говорила – он порядочный, ничего не может быть…

– Да ничего и не было. С чего ты взяла? – Екатерина Андреевна еще пыталась отговориться.

– Он сам мне рассказал. Напился и рассказал. Какая ты замечательная, какая нежная, какая внимательная…

– А с чего вдруг?

– Он разводиться захотел. Видите ли, решил начать новую жизнь. Сказал, что изменял мне. С тобой.