Олеся почувствовала себя собачонкой. Хозяин оставил. Хозяин приказал. Габор отвернулся к людям, которые пытались обратить на себя его внимание. Многие пробовали вручить ему свои товары, наперебой расхваливая самих себя и заверяя, что у них «Господарь Габор может получить бесплатно все лучшее». Габор изредка бросал на Олесю предостерегающие взгляды, как будто чувствовал, что ей уже надоело тут стоять, как деревянному столбу. Адрианна с Драганом куда-то исчезли, и Олеся с новой силой ощутила свое одиночество и ненужность.

Ей хотелось туда, к смеющимся девушкам. Или к малышам швыряющим снежки в меховое чудище. Но только не стоять тенью возле «великого господаря Габора». Происходящее уже начинало бесить. Судьба, видимо, решила как следует посмеяться над ней и окончательно уничтожить и без того пакостное настроение. К Габору пробилась высокая статная девица в ярком платке, из-под которого выглядывали длинные черные пряди. Она восторженно смотрела на Габора и подносила ему большой деревянный ковш.

– Это лучшая медовуха во всей Бергандии, господарь. Отведайте – уважьте нас. Она согреет даже лучше женских объятий.

Олеся закатила глаза. Ну это уже слишком. А запрыгнуть на него прямо здесь она не хочет?! Олеся не стала дожидаться ответа Габора. Она отвернулась и потихоньку выскользнула из кольца стражников. Те про нее, кажется, совсем забыли, сосредоточенные на защите своего господаря. Пробравшись сквозь толпу людей, Олеся быстро огляделась. Нужно выбрать место, где ее никто не заметит и не найдет. Пусть уже вся эта странная семейка оставит ее в покое.

Подобрав подол длиннющего платья, Олеся осторожно пошагала в сторону от людей. Она, не спеша, брела по площади, заполненной лавочками со всевозможными товарами. Если раньше у нее и были какие-то сомнения, то сейчас они развеялись полностью. Она попала не в клинику, и ее окружают не сумасшедшие. Она совершенно точно оказалась в другом мире. Непонятном. Странном. Пугающем. Хуже всего было то, что ей, кажется, тут нравилось. Но она не имела ни малейшего понятия, чего ожидать в будущем.

Олеся все больше удалялась от шума голосов. С площади она вышла на улочку, где и лавочек, и людей было меньше. Холодное зимнее солнце вдруг рассыпалось на миллионы сверкающих искр. Олеся зажмурилась и замерла на месте. Она стояла напротив лавки, сверху до низу заполненной стеклянными пузырьками, флаконами и бутылями. К тем, что покрупнее, грубой ниткой были прикреплены сложенные листочки желтоватой бумаги. К самым маленьким не крепилось ничего, и было видно, что внутри жидкость самых разных цветов. В некоторых плавали травинки, лепестки и еще бог знает что. Олеся подошла ближе. Миловидная черноволосая женщина приветливо ей улыбнулась:

– Присмотрели что-нибудь, госпожа?

Олеся восторженно рассматривала искрящиеся флаконы.

– А что вы продаете?

– О, вы наверное не местная?

Женщина махнула рукой в сторону бутылей:

– Это отвары для ванн. Чтобы снять усталость. – Она указала на бутылку с изумрудно-зеленой жидкостью. – Это, чтобы поскорее уснуть. – Взмах руки в сторону бутыли с сиреневой жидкостью, в которой плавали лепестки какого-то цветка. – А вот, чтобы волосы были мягкими и гладкими.

– Ага, значит шампунь? – Олеся не могла отвести глаз от длинных рядов полок.

– Простите, госпожа? – Продавщица, нахмурив брови, смотрела на Олесю, пытаясь понять, о чем она говорит.

Вот же! Опять она забыла, что здесь все совсем иначе. Олеся как ни в чем не бывало улыбнулась и указала пальцем на маленькие флаконы:

– Не обращайте внимания. А что там?

Продавщица сняла с полки несколько невысоких прямоугольных флакончиков.

– Это особые масла. Нужно капнуть в воду одну капельку, и масло сделает свое дело.

Олеся поняла, что хочет захлопать в ладоши, как маленькая девочка. Все это было так… странно. И вместе с тем – волшебно. Она не верила ни одному слову черноволосой женщины, но и уходить почему-то не хотела.

– Что же они могут делать?

– Вот это – придает уверенности в своих силах. Вы сможете сделать то, на что прежде никогда не решались. Это масло поможет очистить голову от дурных мыслей и принять верное для себя решение. А вот это усилит ваш естественный запах и подскажет, что к вам испытывает ваш избранник.

Олеся едва не расхохоталась. Ну это уже совсем фантастика.

– И как оно может подсказать?

– Если мужчина к вам равнодушен, то он никак не отреагирует, а если… хм… – Женщина немного покраснела и лукаво улыбнулась. – Если он испытывает к вам чувства и… томление… то он не сможет устоять перед вашим ароматом.

Олеся вздернула брови, не зная чему больше удивляться. «Томлению» или чудесным свойствам эликсира сомнительного происхождения. Она была готова купить эту штуку хотя бы просто для того, чтобы потом вернуться сюда и высказать продавщице, что не стоит обманывать людей такой откровенной ложью. Но была проблема. Одно огромное затруднение. У нее ведь не было ни копейки! Да и вряд ли здесь в ходу привычная валюта.

Женщина с неожиданно доброй улыбкой посмотрела на Олесю:

– Вы решили, что вам нужно? Я могу подсказать, какое масло использовать, если вы мне опишите свою проблему.

– Ее проблема в неповиновении моим приказам.

Суровый мужской голос прогремел над головой, как гром. Олеся вздрогнула и резко обернулась. Боковым зрением заметила, что продавщица склонилась в глубоком поклоне.

– Господарь… Да хранит вас небо… Долгих вам лет жизни и процветания вашему роду.

Габор сурово смотрел на Олесю. Его губы кривила жуткого вида улыбка, от которой Олесе хотелось зарыться под снег. От холодного угрожающего голоса тело начало покрываться ледяной коркой.

– Я непонятно выразился? Или вместе с памятью о Миклоше вы забыли значение слов «Будьте рядом»?

Олеся совершенно забыла о данном самой себе обещании молчать и не провоцировать его. Приподнявшись на цыпочки, она гневно прошипела:

– Рядом с вами не было места. Столько желающих, чтобы вы их… «уважили»… Я решила не путаться под ногами у ваших фанаток.

Габор наклонился к ней так низко, что она почувствовала на лице его горячее ароматное дыхание. Что-то хмельное и сладкое. Медовуха, черт бы ее побрал! Несколько секунд Габор пристально смотрел на нее, вновь как будто препарируя. Неожиданно его взгляд переместился на ее рот. Он приоткрыл губы, словно собираясь поцеловать ее. Олеся задышала чаще. Она вдруг поняла, что безумно хочет, чтобы он наклонился ниже и коснулся уже, наконец, ее рта. Ей хотелось почувствовать вкус его поцелуя. Узнать, как он это делает. Нежно и медленно, или страстно и немного грубо?

Но Габор неожиданно нахмурился, сведя брови в одну линию:

– У моих… кого?

Опять она ляпнула глупость. Он и так считает ее сумасшедшей, вступившей в сговор с какими-то демонами, а теперь вообще непонятно что будет думать. Ой, ну а ей какая разница, что он о ней подумает? Если бы он действительно что-то для нее значил, тогда да. А так… Они чужие друг другу люди.

Отвернувшись, Олеся побрела обратно:

– Идемте, а то медовуха прокиснет, пока вы тут со мной болтаете.

Габор не сдвинулся с места:

– Вы же хотели что-то купить? Покупайте.

Олеся почувствовала небывалый прилив злости:

– Ничего я не хотела покупать.

Продавщица с интересом следила за их перепалкой. Олеся окатила ее гневным взглядом, и женщина тут же потупила глаза.

– Маргит… не испытывайте мое терпение. Оно уже на пределе. – Габор схватил ее за локоть и дернул на себя.

Наклонившись, прошептал на ухо:

– И уверяю, вам не захочется узнать, что происходит, когда я его теряю.

Откуда-то Олеся знала, что это не пустая угроза и попытка ее запугать. Она попыталась выдернуть руку, но ничего не удалось. Габор держал так крепко, что она чувствовала жар от его ладони, охватывающий ее тело. Он проникал сквозь несколько слоев ткани, вплавляя нити в кожу. Чувствуя, что от гордости остается одна пыль, Олеся тихо прошептала:

– У меня нет денег! На мне даже одежда чужая – вашей сестры. Ясно?! Поэтому я ничего не собираюсь покупать.

Сдержать обиду не получилось и Олеся добавила:

– А вы даже посмотреть не дали.

Габор сжал челюсти. Его черты заострились, а глаза опасно сверкнули.

– Выбирайте все, что вам хочется.

Олеся удивленно вздернула брови. Габор раздраженно подтолкнул ее к лавке:

– Выбирайте!

Олеся вздрогнула от его сурового приказа, больше похожего на угрозу.

У продавщицы от предвкушения удачной сделки загорелись глаза. Олеся чувствовала себя неловко. Даже бывший муж не давал денег на ее траты. Он считал, что все, что не касается еды и оплаты квартиры, она должна оплачивать самостоятельно. Ей приходилось копить на мелочи вроде помады и духов. А тут… Габор ее подозревал во всех смертных грехах и постоянно напоминал об этом, но был готов потратиться на нее.

Оставив безуспешные попытки разобраться в его характере, Олеся указала пальцем на бутыль с отваром, обещающим снять усталость:

– Мы возьмем вот это… – Она посмотрела на флаконы.

Уверенность в силах ей, пожалуй, не нужна. Она и так уже дел наворотила. Бог знает что еще натворит, если будет уверена. А вот принятие верных решений ей не помешает… Да и последний флакон ее заинтриговал.

– И вот эти два.

Продавщица радостно закивала и достала из-под прилавка небольшую корзинку. Устилая дно соломой, она бросила на Габора опасливый взгляд:

– Один крейцер…

Видимо, по здешним меркам это было дорого, и женщина опасалась, что не получит за свой товар деньги. Но Габор, молча, достал блестящую монетку и вложил в протянутую ладонь. Кажется, серебряную. Женщина быстро и осторожно сложила пузырьки в корзинку и протянула Олесе.

– Доброго здравия, госпожа. И вам, господарь.

Габор забрал корзину, снова схватил Олесю за локоть и потащил за собой, словно боялся, что она в очередной раз сбежит.

– Все? Я растратила все ваши годовые накопления, и теперь придется возвращаться в замок?

Габор удивленно взглянул на нее:

– Вы мне больше нравились, когда молчали.

– Можете надеть на меня кляп, но предупреждаю: я буду сопротивляться.

Габор взглянул на нее таким горячим тяжелым взглядом, что внизу живота стало жарко. Да что же такое?! Она возбуждается от одного его взгляда. Это уже ненормально. На щеках Габора заиграли желваки:

– Я подумаю над этим.

Олеся отвернулась и насупилась. Козел! Подумает он! Неожиданно на глаза попалась захудалая лавчонка. Низенькая, кое-как сколоченная, она скрипела даже под легким порывом ветра. В лавке копошилась сгорбленная старушенция. Ее некогда яркий платок давно выцвел и хоть выглядел чистым, но во многих местах был вытерт и заштопан. На темной одежде стояли заплаты. Седые волосы задорно торчали в разные стороны, большинство зубов отсутствовало, а лицо состояло из сплошных морщин. Олеся вспомнила свою бабушку – величественную даму, даже на рынок выходящую при полном параде. Но что-то между ними было… общее.

Старушка возилась в своей лавочке, перекладывая из стороны в сторону свечи самых разных цветов и размеров. Низкие, высокие, тонкие и толстые. Желтые, белые, сиреневые, зеленые. Олеся пошла в сторону лавки, но ее бесцеремонно дернули назад. Габор.

– Ну и что вы там забыли?

Олеся указала на старушку, копошащуюся за прилавком.

– Пойдемте к ней?

– В крепости полно свечей.

Олеся попыталась выдернуть руку:

– Послушайте, если вы не хотите идти, то не надо. Я не просила вас ходить за мной.

– Вы напрашиваетесь на неприятности, Маргит, и я вам их устрою.

Олеся скривила рожицу, понимая, что исчерпала весь запас его терпения. Но эта старушка со свечами… Она что-то всколыхнула в ее душе. Пахнущее сдобой и ванилью детство. Связаная бабулей шапка, праздничные колготки с бантиками, купленные по немыслимой тогда цене, и обязательно гоголь-моголь воскресным утром. Олеся пошла к старушке, и на этот раз Габор не стал ей препятствовать. Он шел рядом с ней, все так же держа за локоть.

Заметив их, старушка выпрямилась и радостно улыбнулась, демонстрируя беззубый рот. Ее сморщенное лицо стало похожим на сухое яблоко.

– Господарь наш! Здрав будь! И госпожа молодая. Как хорошо, что вы ко мне пожаловали. – Старушка шамкала губами, и от этого половина слов оказалась едва различима.

– И тебе здоровья, госпожа. – Габор поклонился старушке.

У той аж румянец на щеках проступил. Она выглядела такой довольной, что у Олеси вдруг стало теплее на душе.

– Вы нам продадите… какую-нибудь свечу?

Старушка заулыбалась еще счастливее:

– Конечно, молодая госпожа! Какие желаете? Есть с запахом лаванды. Есть с розовым ароматом. А есть с клевером. А эти вообще чудесные – тут и мелисса, и бессмертник, и ваниль.

Олеся взяла длинную свечу нежно-розового цвета.

– Вот ее и возьмем. И еще ту, что розами пахнет.

Старушка радостно закивала и завернула каждую свечу в шуршащую бумагу.

– Вот, госпожа. Три геллера.

Олеся вопросительно посмотрела на Габора. Он уже протягивал старушке три монетки. На вид они выглядели, как самые обычные медяки. Олеся забрала свечи и потянулась, чтобы положить их в корзинку с флаконами, которую Габор держал в руках. Делая вид, что укладывает свечи, она встала на цыпочки и зашептала Габору в шею, не доставая даже до уха:

– Дайте ей эту… ну, серебряную… Кр… как-то его там.

Габор посмотрела на нее странным взглядом. Что в нем таилось Олеся не могла разгадать, но на всякий случай отступила на шаг. Габор же просто достал еще одну монету и отдал старушке.

– Что вы, господарь?! Я большего за свой товар не прошу.

Габор хоть и отвечал старушке, но продолжал смотреть на Олесю:

– Твой товар моей спутнице приглянулся.

– Благодарствуй, господин. Благодарствуйте и вы, госпожа. Долгих вам лет жизни. И берегите друг друга. Мужчине – стеной быть. А женщине – его поддержкой.

Олеся повернулась к старушке:

– О, нет-нет, мы не…

– Здоровья тебе, госпожа. – Габор перебил Олесю, снова подхватил ее под локоть и потянул за собой.

В кои-то веки Олеся решила промолчать. Габор заговорил первым:

– А вы действительно сумасшедшая. Теперь я точно уверен.

Олеся тяжело вздохнула. Вот и что ему на это ответить? Сейчас наверное действительно лучше промолчать.

Громкий металлический звон разнесся по холодному воздуху. Ритмичные удары привлекли Олесино внимание, и она с любопытством начала оглядываться. Жар полыхнул с одного из домов. Возле него оказался навес, под которым расположилась самая настоящая…

– Кузница! – Олеся с удивлением смотрела на огромного мужчину, больше похожего на медведя.

Он ловко орудовал молотком, отбивая быстрый ритм. Габор сурово оглянулся на Олесю:

– Стойте здесь. И ни шагу в сторону. Если не обнаружу вас, когда вернусь…

Он не закончил. Опалил каким-то странным взглядом, словно не знал, что с ней делать, и отошел к кузнецу. Великан оставил работу и поклонился. Габор о чем-то заговорил, изредка бросая на Олесю предостерегающие взгляды. Она же чувствовала себя дурочкой, стоя в одиночестве посреди дороги. Ничего не оставалось, как рассматривать хмурого кузнеца. Он, в основном, только кивал, но вдруг посмотрел куда-то вверх и вытащил длинную цепь. Габор помотал головой, забрал из его рук цепь и на что-то указал на ней. А затем неожиданно посмотрел на Олесю.

У нее внутри все оборвалось. Габор отдал цепь кузнецу и вернулся к Олесе.

– Куда теперь?

«Подальше от вас!» Олеся огляделась, ища место, где сможет оказаться на приличном расстоянии от него. Ее внимание привлек громкий детский смех.

– Туда! – Олеся кивнула головой в сторону пестрой то ли палатки, то ли шатра.

Не дожидаясь согласия Габора, она пошагала вперед. У палатки толпились дети. Одни стояли, другие сидели на бочонках. У палатки кто-то соорудил небольшую сцену, размером с кофейный столик. На ней торчали странного вида деревья – наверняка раскрашенный картон, треугольник, видимо, изображающий роль горы, и глиняный горшок. Судя по всему, котел. Дети хохотали и что-то выкрикивали. Олеся остановилась позади всех, чувствуя молчаливое присутствие за спиной Габора.

Аляповато раскрашенный артист неопределенного пола сидел за сценой, обхватывая ее руками. На его ладони были надеты забавного вида куклы. Одна изображала ребенка, вторая – какое-то пушистое существо. Стараясь говорить низким хриплым голосом, актер потряс пушистой куклой:

– Иди сюда, глупый ребенок!

Для куклы-мальчишки у актера нашелся писклявый голос:

– Не тронь меня, демон!

– Мы будем смотреть предоставление для детей? – Шепот Габора обжег ухо, и по телу Олеси вновь побежали мурашки.

Да что ж он на нее так действует? Она не стала оборачиваться к нему, полностью сосредоточившись на происходящем на крошечной сцене. Это пушистое существо было до странного ей знакомо.

– Да. – Стараясь не шуметь, Олеся отвечала тоже шепотом. – Я хочу посмотреть.

– Эта сказка всем наизусть известна. – В голосе Габора слышалось недовольство.

– А я ее не знаю.

– Я могу рассказать вам дома.

Это его «дома» подействовало на Олесю странным образом. Как будто у них действительно был общий дом, какая-то связь. Гораздо более крепкая, чем ее «брак» с его братом. Олеся покачала головой и обернулась к Габору. Он стоял слишком близко. Задирая голову вверх, чтобы смотреть ему в глаза, ей самой казалось, что она подставляет лицо для поцелуя.

– Если вам скучно, можете оставить меня здесь. Я хочу посмотреть спектакль.

Она быстро отвернулась, чтобы не видеть таинственного ледяного сияния в его глазах, и сосредоточилась на представлении. Мальчишка как раз пытался удрать от чудища. Но пушистый монстр умудрился схватить того и посадить в мешок за спиной, из которого торчали тряпичные головы других детей. Чудище бодро шагало через лес, петляя мимо картонных деревьев и размышляло о том, какой чудесный суп сварит из своей добычи, и гадало, не сменила ли украденная красавица гнев на милость.

Олесю неожиданно увлекла эта история. В очертаниях странного существа виделось что-то знакомое. И это перекликалось с воспоминаниями Маргит, чей разум достался Олесе «по наследству». И вместе с тем она испытывала странное чувство восторга.

Она с детства обожала театр кукол. Денег часто не хватало, но по всем праздникам бабушка обязательно водила Олесю на представления. С замиранием сердца она следила за перипетиями, выпавшими на долю тряпичных персонажей.

Наверное артист с дурацким гримом и в глупом колпаке, который сейчас развлекал ребятню, был и вправду волшебником. Олеся брела по хмурому лесу вместе со странным монстром. Она даже вздрогнула от неожиданности, когда из-за дерева выскочило еще одно чудище.

Олеся удивленно прошептала:

– Разве одного чудовища недостаточно?

– Это Крампус. – Габор тоже шептал, продолжая обжигать ее кожу горячим дыханием. – Главный над всеми демонами.

– А тот, второй? Тоже Крампус?