Глава 9

Рома

После тренировки главный объявляет состав на матч. Естественно, я и не надеялся там себя увидеть, это было бы слишком. Но осознание того, как жизнь изменилась…

Два года назад я с капитанской повязкой выводил «Салют» на матчи, а в составе меня не было только в одном случае – если травму получил. Теперь же я сижу жопой на скамейке запасных в задрипанном клубе, к которому не имею никакого отношения. А нет, имею, но как так вышло? Реально я настолько карму загрязнил?

Видимо, да. Футбол был моей жизнью и есть моя жизнь. Прозвучит банально, но я ничего другого не умею. Так и живу, зная, что в этой игре – весь смысл. Лет пять-шесть ещё я буду на ходу, а потом меня спишут со всех счетов и отправят в такую вот команду. Хотя вот же фак – меня уже сюда отправили.

Медленно и лениво переодеваюсь – спешить-то некуда. Если бы выходил завтра в старте, постарался бы. Потренил подольше, а так желания особо нет. Скидываю мятую футболку на своё место в раздевалке, и тут же слышу какие-то насмешки.

– Шум, тут тебе не «Зенит», у нас самообслуживание, – выдаёт Королев.

Не знаю, что больше бесит. То, что меня считают зажравшимся говнюком или то, что это говорит именно Миша.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы грязную форму не скидываем, а сами собираем. С нами тут никто не нянчится.

Прикол. То есть простая работа администраторов – синоним слова «нянчиться».

– Ясно, никто не в курсе, как в нормальных клубах делают.

Вообще-то, администратор следит за раздевалкой не только в день матча, но и в обычные тренировочные дни. Комплекты забирают на стирку и возвращают полностью готовыми к дальнейшему использованию.

– Может, кто-то просто зажрался? – вставляет свои пять копеек капитан.

– А может, вы ещё сами постирать и погладить хотите?

Это работа персонала – обеспечить игрока чистой формой.

– Надо будет, постираем. А пока подними и положи в общую корзину. Тебе никто ничего не должен тут, Шумский.

Смерив его оценивающим взглядом, поднимаю футболку и кладу в корзину. Молча натягиваю другую футболку и выхожу из раздевалки. Не знаю, почему именно сейчас флэшбэки какие-то ловлю. Если бы это была раздевалка «Салюта», мы бы сейчас ржали с парнями после тренировки, обсуждая, кто где лоханулся, а кто был молодцом.

Мне нравилось быть капитаном. У меня хорошо получалось. Я не привык стоять в тени, не привык быть на заднем плане. И скамейка запасных – это тоже не мое, но сам же себя и загнал туда. Как мне вылезти теперь? Я же не хочу на всю оставшуюся футбольную жизнь здесь задержаться. Надо сначала тут всех порвать и отбить свое место, а потом назад вернуться. А если повезет, то совсем назад, в «Салют». Левин? Да пусть кэпом будет, пофиг уже. Я на повязку не претендую, а вот на нормальную игру и нормальную зарплату – да, с удовольствием. Зарплата тоже прилично срезана переходом в этот колхоз, а я как бы привык к другому и переучиваться уже не хочу. Мне двадцать семь, а не семнадцать.

Девушки? Да, Аня права. Найти здесь девчонку не было бы проблемой, проблема в другом – мне лень думать об этом, даже когда штамп о разводе получу. И нельзя сказать, что не хочется, да когда мне не хотелось вообще? Просто картина мира сейчас какая-то странная. Замкнулась на чертовой ревности к тому, что этот девственник шпилит Аньку прямо в отеле. Завидно? Или воспоминания нахлынули? Да кто ж знает. Но съездить ему по морде уже хочется. А чего он дерзкий прям такой? Ей работать надо, она же врач, в конце-то концов, должна делом заниматься, а не трахом. Ну не с ним уж точно! Блин, а она стала занимать слишком много моих мыслей за эти несколько дней, так не пойдет. Если мы поругаемся по-жесткому, я прекращу думать о ней? Да глупости, зачем нам ругаться. Точно не выход. Но и молча смотреть, как Мишаня опять чешет прямо к двери ее номера, тоже не получается.

Аня

– Аня, что у нас с Муравьевым? – спрашивает Андреевич после тренировки.

– А что с Муравьевым?

– Это к тебе вопрос, вообще-то.

– Да? С ним все хорошо. Отделался простой гематомой, я все обработала.

– Повнимательнее, пожалуйста, завтра матч, ты мне нужна в полной концентрации, – наставляет главный.

– Конечно, Семён Андреевич. Я просто из-за раннего подъёма плохо выспалась, но утром буду бодрячком.

– Давай, я на тебя рассчитываю.

Да я на себя тоже. У нас и без того непозволительная роскошь – выездной матч с ночевкой. Матч завтра в обеденное время, после длительного переезда и без интенсивной тренировки тренер проводить игру не хотел и убелил спонсора (администрацию города) организовать двухдневный тур. Хотя сейчас, учитывая кое-что, я бы предпочла сгонять одним днём и устать, чем вот это все.

Почему? Потому что Рома наблюдает за тем, как я смотрю на Мишу, а я вижу это краем глаза. Шумский посылает мне наглые ухмылки, а я отвечаю ему тем же. Но стараюсь не заигрываться – с ним играть слишком опасно. Наигралась как-то. Он видел меня с Мишей, точнее, как Королев выходит из моего номера. Что он себе надумал? А пусть надумывает! Пусть даже нафантазирует лишнего, я против ничего не имею. Пусть думает, что мне от него ничего не надо, тогда как от другого очень даже надо.

Миша.

Хотела бы я в тот момент, чтобы нам не помешали? Мне сложно сказать. Но после этих секунд близости точно знаю, что продолжение должно быть. Десять свиданий нам отгуливать не надо, не дети уже.

Поэтому, когда после командного ужина Миша ловит меня в коридоре и обещает зайти ещё раз, я только киваю в ответ. Сама ждала, что он захочет вернуться, и вот он тоже этого хочет.

Боже, да хватит этих дурацких рассуждений. Я слишком много думаю и слишком медленно перехожу от рационального к чувствам. Да пора бы уже. Будут осуждать? Да плевать. Кто будет-то, Шумский? Чья бы корова мычала. Другие парни? Да им просто завидно будет, что Миша удачнее всех ко мне подкатит. Мы взрослые люди, и мы никому ничего не должны. Разве что друг другу должны парочку приятных моментов.

Обсудив последние детали с Андреевичем, который тоже перехватывает меня в коридоре, поднимаюсь к себе, а уже через пятнадцать минут заходит Миша. И мне кажется, он настроен начать прямо с того, на чем мы закончили.

Дежурный, но милый вопрос «как ты?», пальцы у моего виска, заправляющие волосы. Как будто после того, что мы сейчас будем делать, волосы не распушатся ещё больше. Короткий поцелуй в шею. Ещё один в губы. Взасос.

Опускаясь на кровать, тянет меня за собой. Теперь я сверху. Доверяет, разрешает? Не задумываюсь. Отвечаю на поцелуй, обнимая его и путешествуя руками по плечам. Миша отрывается от моих губ, проходя своими ниже, по шее, а я отрываюсь от него, дергая свою футболку наверх. Понимая мой замысел, Королев только помогает, стягивая футболку через мои поднятые руки. Отдаляется на секунду, чтобы рассмотреть меня, хоть там и смотреть особо не на что. Пышными формами меня природа не наградила, но что есть, то есть, уже давно смирилась.

Прикрываю глаза, вновь стараясь не думать ни о чем, и пробуждаюсь от поцелуя в районе ключицы. Ох, Миша… Ты такой нежный.

Разминает мои плечи, продолжая целовать шею и откинув мои волосы назад. Мне приятно. Больше, чем просто приятно. И когда меня разворачивают и опускают почти голой спиной на матрас, тоже приятно.

Мишины губы в самом низу живота, острое сильное желание и шаг ещё ниже.

– Миша, – я как будто со стороны слышу свой шёпот.

Вместо ответа – ещё один поцелуй в самом низу. Прямо у резинки спортивных клубных брюк, которые я тут ношу. Раз – и резинка съезжает по коже, задевая заодно края трусиков.

– Ох, Миша…

И снова тишина. Тянусь рукой к его волосам и зарываюсь в них, когда резинка продолжает двигаться вниз по бёдрам, а Миша проводит пальцами там. Одежда медленно исчезает с меня, а Миша наклоняется, задевая кончиком носа кожу на внутренней поверхности бёдра. Господи… В эту секунду мои последние сомнения и сопротивления самой себе отпадают, я сдаюсь и подаюсь навстречу его губам.

Черт. Я вспоминаю, как в первый раз он спрашивал, можно ли поцеловать меня. А сейчас не спрашивает, а идёт напролом.

Судорожно дёрнувшись, прикусываю губу. Нельзя стонать на весь отель. Не надо, Аня. Что вообще ты делаешь?

Кончаешь ты, Аня. Или ты забыла, что это такое? Не верится, что это снова происходит с тобой?

Выдыхаю. Сжимаю подушку, задрав руки над головой. Закрываю глаза, вновь ощущая Мишины поцелуи на ключицах.

Я почти голая, а он полностью одет. Но он явно не намерен оставлять это так. Минус футболка. Ну, красивый пресс, красивый. А вот уже его руки готовы скинуть все оставшееся. Но…

– Миш, не надо пожалуйста, – сжимаюсь в его захвате, пытаясь закрыть себя.

Он поднимает на меня глаза. Расстроенный, но понимающий взгляд. Королев заваливается рядом, рукой разворачивая меня на бок.

Не могу. Не так. Я не сделаю этого в отельном номере снова. Да, в этот раз у меня нет парня, точнее, Миша и есть мой парень. Я имею право на все, но не могу.

– Хорошо, – все, что он может мне сказать.

– Прости меня.

– Не извиняйся. Если не готова, я силой не буду заставлять.

– Просто я понимаю, что тебе неприятно, – начинаю, но он не даёт договорить, перебивает.

– Надеюсь, тебе понравилось, – улыбается Королев, чуть поглаживая кожу на моем животе. А потом резко приподнимается, натягивает футболку и встаёт с кровати. – Ложись спать, Ань. Нам всем надо выспаться.

– Спасибо. Правда, спасибо, Миш. Только можно вопрос?

– Ну давай.

– Та фанатка приходила сегодня к автобусу?

– Откуда ты знаешь?

– Рассказали. А разве ты не хотел, чтобы я знала? Ты общаешься с ней, да?

– Пару раз отвечал. Сейчас не читаю ее письма. Ань, не загоняйся, подумаешь, просто настырная фанатка, бывает.

Ещё раз улыбнувшись напоследок, он выходит, пожелав мне спокойной ночи.

А я откидываюсь на подушки, обнимая себя руками. Я что… воспользовалась им? Просто получила удовольствие и выгнала его из своей кровати, потому что не готова спать с ним в прямом смысле этого слова?

Боже, как мне стыдно за себя. В голове такая каша невероятная. Спать? Да ну, не хочу я спать.

Мне нужно проветриться. Быстро одеваюсь, накинув сверху толстовку, рукава которой завязываю на шее. Спускаюсь на первый этаж. Кажется, там в лобби продают кофе, а мне снова надо закинуться. Подхожу, сжимая в руках пластиковую карточку.

– Девушка, извините, у нас поломка кофемашины, мы временно не работаем, – встречают меня вот такой приятной новостью.

Даже отвечать не хочу. Закатив глаза, разворачиваюсь и вижу Шумского за одним из дальних столиков в лобби. И на столике у него стоит стаканчик кофе. На нем сломалось что ли? Сучара.

Уже собираюсь пройти мимо, но он все-таки отрывает голову от телефона и замечает меня.

– Анечка, – сразу эта ухмылка. – Кофейку хотела? Забирай мой.

– Перебьюсь.

– Да все равно нельзя мне перед матчем.

Торможу. Обдумываю ровно секунду, подхожу к свободному креслу рядом с ним и усаживаюсь, забирая уже немного остывший стаканчик.

– А зачем взял?

– Ну если официально нельзя, кто сказал, что я следую правилу?

Да ещё бы, Ром.

Пробую один глоток, не особо впечатляясь вкусом.

– Зачем ты это делаешь, Шум?

– Что это? Отдаю тебе кофе, который мне нельзя? Жадностью не страдаю, Анютон.

– Нет. Ты же понял. Зачем ты цепляешься ко мне?

Он заправляет свои светлые пряди за уши, нагло улыбаясь, и от этого появляется ямочка на правой щеке. У него одна ямочка, да и сам он какой-то неоднозначный. Я думала, я хорошо его понимаю, но как я ошибалась…

– Бог мой, Аня, я ещё даже не начинал. Если бы хотел, мы бы с тобой не тут сидели. И вообще, ты могла бы сказать спасибо за кофе, – добавляет в конце.

– Ага, ты бы предпочёл взять натурой в туалете.

Бровь у него ползёт вверх.

– Нет, зайка, – фу, какая дешёвая попсятина. – Точно не в туалете. Мы с тобой достойны большего.

– Рома. Нет никаких нас с тобой.

– Потому что есть ты и этот девственник, – раздраженно фыркает Рома. – Только вряд ли это надолго.

– Не твое дело.

– Конечно. Третьим точно не буду, даже не приглашай, – нагло заявляет Рома.

У меня кофе идёт через нос.

– Идиот! – встаю и забираю остаток кофе с собой, убегая к лифтам под тихий смех Шумского. Только он догоняет и заходит в лифт вместе со мной.

Нет, блть, никаких флэшбэков, пожалуйста. Не переживу их. Становлюсь лицом к дверцам, чтобы только на него не смотреть, а Рома стоит за моей спиной, практически дышит в затылок. Чувствую, как пахнет от него, чувствую энергию, которая от него исходит. Нет. Пожалуйста, нет. Моргаю, только чтобы не закрыть глаза и не увидеть перед собой картинку двухлетней давности. Я, лифт. Шумский. Мои губы. Его поцелуй. Лифт открывается, а я все ещё стою на пороге.

– Анютон, пора на выход, – выводит из оцепенения голос Ромы. И я выхожу, нет, выбегаю, шмыгнув в свой номер.