Ночь мучила духотой, было трудно дышать. Горячий желейный воздух одуряюще кружил голову ароматом распускающихся к закату ночных цветов. Тело покрывалось соленой пленкой конденсата. Любой случайный сквозняк воспринимался дыханием бога, дарующего благодать. Но Патрика, валяющегося на земле, била крупная дрожь, как будто его тело подчинялось другим, инопланетным ритмам. Прижав колени к груди и обняв себя руками, он пытался хоть как-то согреться. Его спутанное сознание было похоже на замусоренный пруд. Иногда среди горячего температурного морока, растворявшего любое побуждение к мышлению, перед его внутренним взором всплывали конкретные образы.

Женское улыбающееся лицо…

Серые глаза, веснушки на вздернутом носу, белесые ресницы. Это жена, Мария. Интересно, что она подумала, когда он не вернулся в город к назначенному сроку? Почувствовало ли ее сердце, что он в беде? Или она легко поверила в то, что его растворила беспечная, лишенная якоря и ответственности жизнь, к которой он так стремился?

Если и так, сам виноват…

Последние месяцы у них были натянутые отношения. Кризис семи лет, говорят психологи. Пройдет. Они оба ждали. Но время шло, а становилось только хуже. Лицо Марии, которым он когда-то украдкой любовался на рассвете, когда она еще спала, теперь вызывало только раздражение. Как и ее голос. И слова, которые она говорила. Ее мелкие придирки. Ее зацикленность на желании продолжить род. Патрик был бы не против, если бы в их семье появился ребенок, но он не был готов прилагать к этому искусственные усилия. Мария же каждую неделю бегала по новомодным врачам, пила какие-то травы, из-за которых ее дыхание пахло старинной аптекой, а после секса (который случался все реже и реже) подолгу лежала с закинутыми на стену ногами. Из их жизни ушла тонкость восприятия друг друга, спонтанность, любовная загадка – основа алхимического коктейля отношений.

И вот в какой-то момент он не выдержал. Воспитанный строгими католиками (пусть и находился в сложных отношениях с небесами), он бы никогда не стал изменять жене. Но однажды просто сказал: «Мне нужно время». Мария не спорила. Она была рада – удовлетворенно смотрела, как он укладывает рубашки и шлепанцы в огромную спортивную сумку. Возможно, у нее был любовник. Патрик снял небольшую квартиру-студию. Но спустя непродолжительное время понял, что такого рода одиночество вряд ли залечит его раны, и тогда придумал это путешествие.

Патрик сказал Марии правду – он хочет отправиться на экваториальный остров и там успокоиться, подумать о жизни, и особенно о той кривой тропинке, которая семь лет назад привела к нему Марию. Для чего всё это было нужно? В случайности Патрик не верил, предпочитая воспринимать мир сложным хитросплетением причин и следствий. Уже у двери Мария остановила его и спросила, на какой срок он ее покидает? Он ответил: «Я пока не знаю. Может быть, недели на три. Может быть, полтора месяца. Где-то так. Я тебе позвоню». В самолет он садился в инфантильном предвкушении чуда. Мечтал о белоснежном песке, измолотом ветрами в консистенцию пудры. О пляжных барах, в которых играют регги и подают разбавленный свежим ананасовым соком ром. О девушках с нежной соленой кожей и глубокими, как августовское небо, глазами. О том, как он примерит на свои поникшие плечи чужую радостную беззаботную жизнь.

Однако на острове, на другом конце земли, всё сразу пошло не так. Патрик тяжело привыкал к влажной горячей духоте. У него не было денег на действительно хороший отель, а местные «три звезды» напоминали клоповники. Еда казалась ему слишком острой, а пиво – слишком жидким и пресным. Городок, на окраине которого он поселился, не отличался чистотой. К вечеру на обочинах дорог собирались горы мусора. В первую неделю у него украли кошелек, во вторую – черт его дернул купить у уличного торговца жареный пирожок с креветками, после чего он два дня провалялся с температурой тридцать девять, едва находя в себе силы, чтобы иногда отползать в туалет, где его выворачивало наизнанку. Он осунулся, под глазами залегли тени, а неровный сероватый загар создавал впечатление давно немытого тела.

У местных были своеобразные представления о личном пространстве. Невозможно было расслабленно прогуляться по городку – тебе в лицо что-то кричали, ресторанные зазывалы хватали тебя за рукава и пытались утянуть в утробу своих заведений, пахнущих рыбой, водорослями и прогорклым кукурузным маслом. Проститутки в микроскопических джинсовых шортах, с наклеенными ресничками и воспаленными глазами с красными прожилками, пытались с ним заигрывать. Они появлялись словно из ниоткуда, как лесные эльфы. Гладили его по спине потными крохотными ладошками, висли на шее и нежно шептали в ухо: «Мистер… Всего двадцать долларов!»

Не прошло и двух недель, а Патрик уже начал подумывать о возвращении. В сравнении с этим круглосуточным макабрическим карнавалом его спокойный городок вдруг показался райской обителью. Пусть зима влажной шалью накрывала городские крыши на семь с лишним месяцев; пусть все жители не только знали друг друга по именам, но могли рассказать о каждом всю подноготную, и от этого создавалось неприятное давящее ощущение, что за тобою все время лениво наблюдают чьи-то любопытные глаза; пусть время в городке замерло, и ничего не менялось сотнями лет… Но там было обетованное спокойствие, там была даль, в которую можно упереться взглядом, там был прохладный свежий воздух и стопка любимых книг у потрескивающего в камине огня. Ощущение тверди под ногами.

Патрик с удивлением осознал, что скучает по Марии. Засыпая, вспоминает ее лицо и какие-то полустертые, окутанные туманом, сюжеты из далекого прошлого, в котором они еще не надоели друг другу.

Ему не потребовалось много времени для того, чтобы с некоторым удивлением понять – чувство дома для него важнее развевающегося пиратского флага над головой.

С билетами проблем не было, поэтому он не стал их бронировать. Регистрация на рейс могла стать шансом на спасение – ненадежным, но все-таки. Его имя в списках пассажиров навело бы на след Марию, которая, возможно, рано или поздно спохватилась бы и начала его искать.

В свой последний вечер на острове он сдуру решил погнаться за последним хорошим впечатлением – чтобы от этого жалкого приключения не осталось послевкусия щемящего и раздражительного разочарования.

Патрик надел купленные здесь же белоснежные льняные брюки, светлую льняную рубашку, дорогие кожаные сандалии, зачесал просоленные волосы назад и показался себе похожим на одного из тех сытых, как домашние коты, буржуа, которых он не то презирал за приземлённость, не то завидовал их возможностям. И отправился в один из немногочисленных фешенебельных баров, в которых каждый коктейль шел по цене как минимум трех бутылок хорошего виски. Ему были не по карману подобные места, но почему-то этот выбор показался ему правильным.

Он выбрал уединенный столик на балконе с видом на темнеющий океан, исполосованный белоснежными шрамами высоких волн. Заказал крошечную чашку кофе с местных плантаций, двойной виски со льдом, карпаччо из кальмаров, какие-то салаты. Развернул газету с новостями из жизни чужого города.

Еда оказалась свежайшей и вкусной, и в ней было ровно столько специй, сколько требовалось европейцу, чтобы блюдо показалось ему одновременно экзотическим и услаждающим. Обыкновенно знакомство с местными блюдами скорее напоминало ритуал инициации – зажмуриться, вдохнуть поглубже и, не разжевывая, проглотить, вдохновляясь пульсирующей мыслью: «Ты же мужчина, ты это можешь!»

Постепенно Патрик расслабился и разомлел, на его обветренных губах расцвела блаженная и бессмысленная улыбка Будды. Он с наслаждением подставлял лицо горячему океанскому ветру и даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что можно тут задержаться еще на один-два дня. В конце концов, полюса «ада» и «рая» любому месту диктуют не его декорации, а воспринимающее сознание созерцателя.

– Здравствуйте! – вдруг услышал он мужской голос. – Вы не против, если я на несколько минут к вам присоединюсь?

Первой реакцией было раздражение – ну надо же, даже в кабаке для миллионеров не укрыться от фирменной местной навязчивости. Но обернувшись и сфокусировав рассеянный взгляд, обнаружил перед собою рыжеволосого мужчину с такой искренней и теплой улыбкой, которая топила злость, как тропическое солнце выброшенную на пляж медузу.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами Патрик, указывая на соседнее кресло.

– Благодарю вас! – Незнакомец сделал знак официанту, и тот принес ему какой-то коктейль цвета венозной крови. Запотевший бокал был украшен свежей магнолией.

Незнакомцу было около пятидесяти лет, и для туриста он держался слишком расслабленно и буднично. Скорее всего, он был из тех романтиков, которые нашли свое счастье в экваториальном бродяжничестве класса люкс. Наверняка где-то на далекой родине у него был бизнес, переданный в руки хороших управляющих, сдавалась недвижимость, возможно, скучала жена и подрастали дети. А он выбрал для себя вечную негу тропиков и блаженное ничегонеделание под куполом беловатого неба. У мужчины была прямая спина, легкий загар, подчеркивающий белизну отполированных хорошим стоматологом зубов, и веселые прозрачные глаза.

– Я заметил, вы тут давно сидите и совсем один. И вчера тоже вас видел на набережной. Вы куда-то шли с таким потерянным видом, что я вас даже запомнил, хотя обычно почти не обращаю внимание на людей. Вот и решил подойти, – простодушно признался рыжий. – Меня зовут Джон.

– Патрик.

Мужчины осторожно пожали друг другу руки.

– Вы здесь живете, Джон?

– Да, уже третий год, – улыбнулся рыжий. – Я из Австралии. Когда-то приехал сюда подлечить разбитое сердце. А в итоге нашел и новый дом, и новую любовь.

– Это мне знакомо, – немного расслабился Патрик. – Я тоже так хотел. Правда, не получилось. Не принимают меня ваши острова.

– О-о, – удивился рыжий. – Боюсь, вы просто не видели самого главного. На каких пляжах вы уже были?

Для того чтобы назвать хотя бы пять мест, Патрику пришлось ненадолго задуматься. На самом деле он был из тех осторожных путешественников, которые предпочитают корнями врасти в одно место и выпить его до дна, а не устраивать ежедневный калейдоскоп впечатлений. Все пятнадцать дней своих экваториальных мытарств он топтался по одному и тому же крошечному городку, иногда на такси выезжая в окрестные живописные приморские деревеньки.

– Но как же так, – покачал растрепанной головой Джон, – это просто преступление. Приехать в такую даль и даже не доехать до Акульей скалы и не попасть на Гром-остров.

– Гром-остров? – нахмурился Патрик. – Знаете, а я ведь слышал это название. Есть у меня одна книга, историческая. Купил в антикварном магазине перед тем, как отправиться сюда.

– Книга об острове? – удивился Джон. – Наверное, вы что-то перепутали. Это секретное место. Не может быть никаких книг… Что же в ней написано?

Патрику показалось, что его собеседник волнуется. На безмятежном лбу австралийца выступили бриллиантовые капельки испарины. Хотя может быть, все дело было в удушающей жаре.

– Ничего конкретного, – развел руками Патрик. – Автор книги никогда не был на этом острове, просто пытался его найти. Собирал сплетни и слухи. Я даже не смог дочитать книгу до конца. Не заинтересовался.

Рыжий посмотрел на него так, словно Патрик только что непринужденно признался, что сморкаться он предпочитает в шторы, желательно из алого панбархата.

– Да вы наверняка перепутали, книга написана о каком-то другом месте, – окончательно успокоился Джон. – О Гром-острове мало кто знает. Это священное место, туристов там не бывает.

– А почему остров так называется?

– Из-за вулкана. Местные считают, что на острове под землей живет древняя гневная богиня о десяти головах. Она спит уже миллион лет, потому что ей перестали молиться. Богиня дышит – и из жерла вулкана идет пар. Богиня переворачивается с боку на бок – и остров потряхивает.

– Там тоже есть отели?

– Ну конечно, нет! – Это предположение показалось Джону забавным. – Только непроходимые джунгли, пляжи с черным песком и небольшой палаточный городок, где живут хиппи. Собственно, за небольшую плату у них можно арендовать палатку и переночевать. Ничего красивее, чем это место, я в своей жизни не видел, хотя и объездил весь мир… Послушайте… – Рыжий вдруг посмотрел на него с каким-то странным, будто оценивающим прищуром. – А хотите, отправимся туда завтра на рассвете? Я всё равно собирался, мне пора. Каждые две недели я провожу там ночь.

– Я планировал завтра улететь… – замялся Патрик.

– У вас уже есть билет?

– Нет, но…

– Тогда вы будете полный дурак, если отправитесь домой, не увидев Гром-острова. Это место, где тебе как будто промывают душу. Баня для души.

Патрик задумался, глядя в ту сторону, где тихо шелестел темный океан. У него было неповоротливое инертное сознание, любая спонтанность пугала его, намного комфортнее казалось следовать заранее намеченному плану. Так было с самого детства. Может быть, поэтому незнакомый остров за какие-то жалкие пятнадцать дней так измотал и без того ослабленные семейной руганью нервы. Он привык к жизни в городке, где ничего не менялось столетиями. Здесь же каждый день на его глазах как будто разворачивался шумный карнавал.

Позже, уже будучи запертым в деревянной клетке, Патрик вспоминал тот вечер и думал: ну как так получилось, что он запросто поверил рыжему, с которым не был знаком и часа? Поверил, что этот улыбчивый австралиец вот так запросто предложил ему дружбу и помощь? Патрик никогда не считал себя человеком приятным и располагающим к дружбе. Он был не из тех баловней судьбы, которые одной не адресованной никому улыбкой могли обеспечить себе новые социальные связи и перспективные пути.

И Гром-остров… Как он, взрослый мужчина, мог поверить в существование места, о котором нет упоминания ни в одном путеводителе! Будучи занудой, Патрик прошерстил весь Интернет перед поездкой – все форумы и личные блоги путешественников. О Гром-острове не писал никто.

Но сознание будто помутилось. Джон умел убеждать – каким вдохновенным было его лицо, когда он рассказывал о Гром-острове!

Патрик вышел в туалет, где, закрывшись в кабинке, набрал номер мобильного телефона жены. Решил для себя, что от ее ответа будет зависеть, где он окажется завтра – в аэропорту или на черном пляже вулканического острова. Мария ответила не сразу, и ее приглушенный далекий голос не показался ему радостным. Такое впечатление, что за эти пятнадцать дней Мария успела вычеркнуть его из жизни и из памяти и была раздосадована его появлением.

– А-а, это ты… Ну как отдыхаешь?

– Да если честно, так себе… – В первую же секунду Патрик пожалел о том, что позволил себе слабость и набрал ее номер. – А ты как?

– Я нормально, – ровно ответила Мария. – Тоже хочу куда-нибудь поехать. У нас ледяные дожди и темнеет в четыре часа.

– Одна? – Тихая, почти незаметная ревность болевой колючкой царапнула ему сердце.

– Какая тебе разница?.. Наверное, с Бриггит. Мы вчера были в туристической фирме. Смотрели варианты по Сицилии.

– Но там сейчас не жарко. – Патрик почти ненавидел себя за то, что продолжает поддерживать навязанный светский разговор вместо того, чтобы спросить о главном – ждет его Мария или нет?

– В любом случае лучше, чем дома… Послушай, а ты зачем позвонил?

– Да я так…

– Соскучился?

По интонации Марии он понял, что на ее потрескавшихся от холода губах распустилась змеиная издевательская улыбка.

– Нет, – слишком быстро ответил он. – Просто подумал о том, что, может быть, мне пора вернуться.

– Ну это тебе решать… Прости, Патрик, я больше не могу с тобой говорить. Опаздываю. Я записана на маникюр. – И Мария отсоединилась.

Прилив черной концентрированной ярости чуть было не заставил Патрика разбить мобильник о мраморные стены уборной. «Сука, – беззвучно прошипел Патрик. – Вот же сука!» Умыв лицо ледяной водой, он сделал несколько глубоких спокойных вдохов – так учил психотерапевт, к которому он начал ходить, когда проблемы с Марией только начались.

Джон ждал его за столиком, успев заказать для обоих кофе.

– Ну что, решился? – подмигнул он.

– А долго ли туда вообще добираться? Как мы поедем?

– Да расслабься, я же тут живу. У меня есть катер. Ты просто отдашь половину денег за топливо, и всё. Ночевка на острове стоит несколько мелких монеток. Ресторанов там нет, но хиппи с радостью накормят тебя фруктами и рисом… Познакомлю тебя со всеми. И с моей девушкой.

– Девушкой? – улыбнулся Патрик. – Она что, живет там?

– Ну как… девушкой… – смутился австралиец. – На самом деле пока нет. Она мне очень нравится. Ей всего девятнадцать лет. Познакомился, когда две недели назад был на Гром-острове. И забыть не могу… Я даже не знаю, как ее зовут.

– Ну, ты даешь! – восхитился Патрик, которому подобная беспечность казалась и преступной, и недосягаемо привлекательной.

– Да, я не знаю ее настоящего имени, – со вздохом кивнул рыжий. – Все называют ее Тау… Мы до рассвета разговаривали на пляже. И даже целовались. Вот мечтаю опять ее встретить. А может быть, и ты свою любовь найдешь. Гром-остров меняет судьбы.

Патрик залпом допил свой виски.

– Знаешь что… А поехали! Пошло всё к черту. Я и правда хочу это увидеть. Хочу побывать на загадочном Гром-острове.

– Это правильное решение, – серьезно похвалил его Джон. – Давай запишу название твоего отеля. Тебе придется рано встать. Заеду за тобой около пяти. Только есть одна просьба…

– Какая?

– Не стоит никому говорить о том, куда мы поедем. Местные тебя просто возненавидят. Они считают, что иностранцы оскорбляют их святыню. А экспаты… Мы не хотим, чтобы командировочные иностранцы узнали про наш рай. Иначе там скоро станет очень тесно.

Все вещи Патрик оставил в отеле. С собою взял только небольшой холщовый рюкзак – запасная футболка и нижнее белье, солнцезащитный крем и спрей от комаров, плавки и маска для снорклинга – плаванья с трубкой под поверхностью воды. Джон заехал за ним на видавшем виды тарахтящем скутере. Пока они ехали по еще пустой набережной, над гладью океана занимался розовый рассвет. Патрик щурился от ветра и, кажется, впервые за все эти дни почувствовал себя расслабленным и счастливым. У его нового друга была заразительная энергетика устойчивого спокойного блаженства.

Припарковались они у дикого пляжа на окраине, рыжий спрятал скутер в кустах.

– Здесь никто не ворует, – улыбнулся он, перехватив удивленный взгляд Патрика, который знал цену деньгам и не привык относиться к имуществу с такой вопиющей халатностью. – Завтра найдем его тут в целости и сохранности.

Небольшой моторный катерок, прыгая по волнам, повез их вдаль от тающего за спиной берега. Патрик сидел на полу, вытянув ноги, и с наслаждением подставлял лицо прохладным соленым брызгам. Тогда он еще не мог знать, что это последние часы, когда он чувствует себя уверенным и счастливым. Скоро все изменится. Навсегда. Далекий Сатурн уже завел будильник, подписанный именем «Патрик».