Цитаты из книг автора «Марьяна Романова»

И пусть у нас будет сад, но небольшой. Апельсиновый. А к морю будет вести крутая лестница с потерявшими форму каменными ступеньками. – И старинная мебель из темного дуба. Иногда Петр звонил мне перед сном и тихо (жена ведь в соседней комнате) говорил: «Я думаю о нашем несуществующем доме», и мне почему-то становилось тепло и спокойно, хотя на самом деле надо было психиатрическую «скорую помощь» вызывать.

Такие, как я, проходят все круги ада – от истерической ревности до детского желания всецело обладать, – прежде чем учатся любить по-настоящему. Мужчину звали Петр, он был красивым и нервным, и любил придумывать для нас воображаемую реальность. Будущее, которое никогда не осуществится. Он так и говорил: – Саша, давай придумаем дом, которого у нас никогда не будет. Пусть он стоит на берегу океана и его окружает вечная весна. Чтобы ни иссушающей жары, ни душного сезона дождей. Тенерифе подойдет, например.

Нет, это игрушки не для взрослых девочек. Никто не спорит, любовь с ноткой мазохизма – это интересно и даже моментами вдохновляюще. Но пусть этот бесконечный кубик Рубика мусолят те, кто еще не бегал по этому колесу сансары, как ослик за морковкой. Те, кому все в новинку, кто не так циничен, кто верит, что сказки писаны с натуры.

А, раны зализываешь, – усмехнулась она. – Зачем я тебе там нужна. Веселись и делай глупости. Только смотри, чтобы тебя не обокрали и не изнасиловали.

Лучше – безликая чистота гостиничного номера. Это безопасно для психики. Это дарит иллюзию, что мы начинаем все с начала, рождаемся из пены морской. Можно не узнавать героя, можно его придумать, дорисовать.

Просто квартира, в которой ты живешь одна, уже много лет – это как незащищенное ежиное брюшко, как доверчиво раскрытая навстречу профессиональному хироманту ладонь. Ну зачем мне нужно, чтобы, возможно, случайный прохожий знал, что на прикроватной тумбочке, почти надежно замаскированный книгой «Элегантность ежика», у меня лежит какой-нибудь альманах «Десять тысяч способов омоложения с помощью трын-травы»?

Тридцатилетние женщины, которые собираются заняться сексом на первом свидании, думают иногда: не посмотрит ли он косо, если я обозначу свою осведомленность относительно отелей на одну ночь?

Ага, разбежалась, – хмыкнула она. – Вы какое-то время будете мыкаться по отелям, которые будут становиться все дешевле. Потом поедете отдохнуть – куда-нибудь на другой конец света, чтобы ненароком не встретить друзей его жены. А потом, рано или поздно, ты поймешь, что это бег по кругу. Стадион комфортабельный, навороченные кроссовки, все дела… Но суть дела от этого не меняется. И тогда ты снова позвонишь мне – чтобы сообщить, что он оказался мудаком.

ты будешь много шутить, как делаешь всегда, когда стесняешься. После второго бокала он с байронической грустью уставится на снег за окном и начнет погружать тебя в свой экзистенциальный кризис. Как опытный инструктор по дайвингу несмышленого ученика, который так смешно выпучивает глаза под маской для плавания и боится, что ему откусит ногу тигровая акула, хотя урок вообще-то проходит на арендованной дорожке бассейна в Сокольниках. Ты будешь сидеть напротив и думать: «Такому мужику и так не повезло!». И поблескивающее на его пальце обручальное кольцо вдруг покажется тебе Соломоновым перстнем, на внутренней стороне которого наверняка прячется гравировка «Пройдет и это». После третьего коктейля ты распустишь волосы, встряхнешь ими, как цыганка, и начнешь читать стихи, потому что уверена – это сексуально. Выберешь что-нибудь емкое и выбивающее из седла, например, «Больную розу» Блейка. Я помню, как на журфаке ты написала реферат «Аутоэротизм как космогонический принцип», много его, Блейка, цитировала и употребила слово «мастурбирующий» семь раз на трех страницах, после чего тебя чуть не выгнали, хотя ты ничего ТАКОГО не имела в виду. Мужик решит, что ты с серьезным прибабахом, но вслух скажет, что у тебя губы красиво блестят. Потом вы будете целоваться в такси, и ты сама предложишь поехать в отель, причем таким специфическим тоном – небрежным, словно ты древнее кровавое божество, ежедневно пожирающее сердца мужчин и отхаркивающее их черепа. Сердца на вкус разные – в одном ты чувствуешь соленую и пахнущую синим океаном устричную мякоть, другое похоже на чизбургер из придорожной закусочной – ты о нем и не вспомнишь через сутки, но оно способно наполнить кратковременной тяжелой сытостью. А черепа – одинаковые все, валяются у твоих ног бесполезной шелухой.

В молодости одиночество воспринимается свободой, потому что это личный выбор. Когда ты юна и хороша собой, когда у тебя ямочки на щеках и смех как серебряный колокольчик, ты можешь обрести очаг в любой момент, достаточно многозначительно посмотреть через плечо на кого-нибудь, столь же свободного, как и ты. А вот когда на зов твоей улыбки пойдет разве что какой-нибудь коммивояжер в надежде впарить тебе ненужную хрень по завышенной цене, когда даже в утягивающем белье видно, что годами свободное время ты посвящала лежанию перед телевизором, когда свежести больше нет ни во взгляде твоем, ни в дыхании, ни в походке – вот тогда одиночество и становится твоей тюрьмой.